Только Виктор — и это видно — более открытый, более искренний и стеснительный. Он весь — как на ладони и не пытается вообще что-то спрятать. И наверняка более честный с самим собой.

Зависнув в паузе у Игоря кончилось терпение, но он взял себя в руки и спросил более вежливо:

— Зачем Вы пришли? Вернуть Андрея обратно? Забрать его?

Виктор посмотрел на него странно, чуть наклонив голову. Помедлив, ответил:

— Я уже приезжал сюда раньше. Тогда — да, поговорить, забрать, если получится. Отец был в ярости, брат молчал, но лучше бы говорил, мать все глаза проплакала, как будто его уже похоронила. Для них это был позор, трагедия, хотя они ничего такого и не видели. Но знаете, — он неопределенно махнул рукой, — воображение. Меня… меня это задело тоже. Сильно. Не знаю, есть ли у Вас братья, но… можете себе представить. Это… болезненно…

— У меня есть сестра, — перебил его Игорь уже более расположенным тоном. — Но, в городе это совсем по-другому.

Тот кивнул:

— Я знаю. Здесь порядки другие. Но мы не такие. Это для нас… дико. Но я все равно попытался понять. Они гордые, они никогда не пошли бы… Но он мне не открыл. Кажется… я не уверен. Кажется, он… плакал. Я не знаю… Господи, зачем я Вам всё это рассказываю?

И взгляд глаза в глаза. Игорь чуть не отшатнулся от схожести этих глаз. Заставил себя задать вопрос:

— А сейчас — тоже попытаетесь его забрать?

Тот покачал головой:

— Бесполезно. Он — такой же гордый, как и наш старший. И такой же упрямый. А теперь, увидев Вас, я убедился ещё больше.

— Убедились в чем? Что ваш брат не манерный педик со страпоном в заднице?

— Зачем Вы так?.. Я просто хотел рассказать, как там наши, зная его — он всё держит в себе, но всё равно волнуется.

Они ещё немного поговорили, а потом Виктор, не дождавшись Андрея, попрощался и ушел. Для Игоря эта встреча была более чем странной. Он думал, если когда-нибудь встретится с родственниками Анжи — те будут его обвинять, а вышло чуть ли не извинение.

И тогда он задумался. А задумавшись, ещё долго не мог найти себе места.

И вот это… то, что вышло.

Он… он хотел предоставить выбор Анжи — чтобы тот осознал всё в одиночестве, серьёзно — вернуться ли ему к семье… или к нему.

Только что-то пошло не так.

Не дышалось. Не с той частотой, не в той тональности.

Иногда Игорь думал, что это из-за какой-то глубоководной трусости, что всё пошло прахом, что он как тот корабль на черно-белой фотокарточке девяностых медленно идёт ко дну на пожирание полчища рыб.

Он уверял себя: время стирает всё. Неровности, шероховатости, якоря… и даже дыхание… даже тень дыхания. Поэтому Игорь надеялся, что и это пройдёт.

Хотя тоненький звенящий голосок то и дело пискляво нашептывал, звеня бубенчиками:

«Не лечится».

И в том же диссонансе, рассеивающей призмой, только в совсем другой репризе:

«Осторожно Л.»

* Есть две противоположных культуры религиозного очищения: христианская, когда очищение происходит с помощью осмысленного обращения к Богу – молитв; и противоположная ей – буддийская, где монахи читают сутры, в которых набор священных слов, не имеющих никакого значения. Считается, что отсутствие любых мыслей, при чтении сутр очищает сознание и готовит его к нирване. Вспомните всех этих монахов, сидящих под водопадом или на горе – они таким образом не призывают светлые мысли, а избавляются от них вообще.

Апрель 2017