Где-то в глубине души, на уровне рефлексов и обычаев, впитанных с кровью и молоком матери, Андрей отчаянно себя за это подсознание презирал, и задумал, как средневековые женщины в дамских романчиках, этим совокуплением опустить себя на самое дно; секс здесь был даже не минутным блаженством, а оружием, толкающим его, чудовище, в долгожданные кладбища ада.

Игорь закусил губу и при свете ночника поцеловал Андрея в лоб.

Горе моё луковое.

Может быть, это всего лишь беспочвенные домыслы, может быть, и нет никаких самоедских мыслей под этим гладким челом.

После лёгкого душа мужчина лёг рядом и спал до утра без сновидений.

Проснулся от страдальческого вздоха тела рядом, а в голове уже зрел некий план, для исполнения которого ему потребуется совсем немного времени.

Мужчина поднялся на локте и пару секунд созерцал мучающегося студентика.

- Воды? – спросил участливо.

- Угу. И от головы. Что-нибудь.

Игорь встал, принёс требуемое и отправился на кухню кормить кота и готовить завтрак.

В ванне послышался звук включенной воды. Всё-таки они встали очень рано, кажется, не было ещё даже шести. Но, что удивительно, в те дни, когда они вместе просыпались, Игорь не испытывал ни усталости, ни сонливости. Хотелось бодрствовать как можно дольше.

Медленно жарилась яичница на сковородке. Дремлющий Жук поводил ухом, когда громко потрескивало масло.

Из душа выполз хмурый Анжи, в майке и трусах, с выражением бесконечной задолбанности в глазах.

Сел на стул и уткнулся подбородком в стол, протянув вперёд руки.

- Жив? – кинул на него по-доброму смешливый взгляд Игорь.

- Угу. Ненавижу перепивать. Хорошо, что я тебе тут ещё праздник рыгачки не устроил.

- Будем радоваться, что всё обошлось. Как ты вообще здесь оказался? Уже ведь каникулы, я думал, ты давно дома.

- Я тоже думал, но мне работу предложили и – не удержался. Позвонил своим, и они, ну, поняли. Даже порадовались, мол, самостоятельный. А оказалось с работой – швах, все места уже заняты, и я в пролёте. Я в печали пролазил пять часов по городу, встретил случайно в Маке знакомого, ну и понеслось…

- Ясно с тобой. Мне только непонятно как ты до – такого – дошёл – красноречивый взгляд на «Олейну». Поставил на стол две тарелки с равными половинами яичницы. – Похвастался?

Андрей сразу сел ровно, помрачнел и подобрался. Просверлил Игоря серьёзным напряженным взглядом:

- Ни за что, ты же знаешь. Я что бухой, что трезвый язык за зубами держать умею.

Игорь мягко улыбнулся и стал напротив раздвинутых коленей. Провёл по гладкому, загорелому, словно без единой дурной мысли лбу, расчесал пальцами вихри – вниз, до затылка, одним плавным естественным движением. Наклонился на расстояние поцелуя:

- Не злись. Я же не обвиняю.

Тот немного отстранился:

- Не похоже, - но всё же выдохнул.

Расслабился и закрыл глаза, чувствуя ненавязчивое, немного шершавое прикосновение к своим губам и уже сам потянулся обнимать за шею. А когда совсем разомлел в этом объятии, Игорь вдруг снова спросил:

- Зачем ты тогда так напился? Ты же обычно не доводишь себя.

- А-а, - Андрей небрежно повёл плечом. – Там потом не только бухло, ещё всякой ерунды понаприносили – антидепрессантов, травки…

Игорь секунду переваривал, а потом полуудивлённо-полуразозлённо встряхнул студентика:

- Тебе что там, все мозги отбило? Таблетки и бухло? А в реанимационке мне потом тебя откачивать?

Тот отмахнулся:

- Та всё нормально, там в баре даже коктейли делали такие, чтоб смешивать можно.

- Не ври. Какой ненормальный бар такое предложит?

Анжи едва ли не капризно отвернул голову:

- Места надо знать, - и, вполголоса: - И никто и не говорит, что это нормальный бар.

Игорь коротко застонал. Удерживая чужие прохладные с душа руки в своих, присел на корточки меж раздвинутых ног:

- Анжи, блин, это же не выход. Думаешь, я не знаю, отчего тебя такая нелёгкая взяла?

- Я не!..

- Замолчи.

- Нет уж, - вырвал руки и собрался подниматься, уходить к чертям из проклятого места. Эта хата всё равно никогда не внушала ему доверия. – Хватит вести себя со мной, как с малолеткой.

- А ты дал мне повод вести себя с тобой, как со взрослым?!

- О, - патокой вились ядовитые нотки, - значит, ты у мамы педофил?

Они просверлили друг друга злыми взглядами, и в пространстве этих нелёгких взглядов образовалась какая-то убогая трещина, через которую мягким контуром просвечивала буря.

Андрей, не выносивший таких моментов, поджал губы и чопорно поднялся:

- Я пойду, надо забрать у друга шмотки.

Но это движение только подстрекало Игоря воплотить мелькнувшую безумную задумку в жизнь. Он взял себя в ежовые рукавицы – и удивительно, с какой лёгкостью, заточив в иглах любую злость; заключил, поднявшись, лицо студентика в ладони – со всевозможной нежностью – и Анжи с ужасом почувствовал, как сдаётся, уступает заранее – не напору, а именно этой нежности, больше даже – не выраженной, а оттого, в своей смутности – сокровенней.

- Анжи, я хочу кое-что попробовать. Ты не против?

Против абсолютно. Андрей терпеть не мог сюрпризов. Но, вызывая внутренних бесов для обороны наружу, Анжи небрежно поводит плечом, бросает безразличное:

- Смотря что это «кое-что».

Игорь, наблюдая за разыгравшейся пантомимой, чувствует, как, действительно, злость отпускает его – как всегда бывало, если говорить об Андрее – никто больше не смог бы вызвать настолько быстрые переливы эмоций, сменяющиеся в мгновение ока – от неистовой бури до опустошающего штиля, и в обратном порядке – безветрие, затмение, гром.

Его пальцы сильным, томительно-медленным прикосновением поднялись к вискам, помассировали их - загипнотизировать, заколдовать, чтобы не отказал. Проурчал, журчаще:

- Я сейчас, я знаю, если я уйду, ты сразу же свалишь, но может, в этот раз сделаешь исключение. Я не заставляю, я прошу, очень прошу. Пожалуйста.

И будто боясь, что слов недостаточно, он, закидывая жертву на плечо, отнёс её в спальню. Бережно положил на кровать, а сам зачем-то полез в шкаф.

Анжи, подтянув, скрестил ноги, переглянулся с заглянувшим на шум Жуком и шикнул в бесстыжие желтющие глаза. Тот уставился, немигающе, а потом высокомерно повернулся и утопал прочь.

Поморщившись, студентик пощупал недавний синяк на щиколотке и молча пронаблюдал за мужчиной. Мысленно он пытался подавить в себе ту силу, которая, презирая самого себя, сейчас насмешливо жонглировала оскорблениями. Марионетка, безвольная перчаточная кукла, глупая дворовая псина. А Анжи мысленно фыркал и парировал – может, для этого он и создан. Ведь каждый же для чего-то создан? Как там, все профессии важны, все профессии нужны? – так чем плоха эта?

Зачем он пришёл вчера? Что кому доказать? Почему он теперь здесь?

Ну хоть на последний вопрос у него был ответ. Ради Него. Только ради Него.

Чего бы он там… не захотел.

А Игорь, недолго покопавшись в тумбочке, сел рядом с парнем с шейным чёрным в синюю полоску шарфом в руках.

- Закрой глаза, - попросил.

Андрей, затаив дыхание, всмотрелся; никак не мог понять, насколько неуверенным, уступчивым был тон. Насколько резиновым – чтобы, растянув, воспротивиться.

- Зачем?

- А ты не догадался?

Студентик замер, затем театрально, точно какая-нибудь кокетливая куртизанка, повёл плечом, и через полминуты перед его глазами стояла мутная псевдочернота. Лишенный одного органа восприятия, мозг сначала вяло, но затем всё настойчивей запульсировал об опасности.

- Протяни руки, - грудной голос обволок и пульсация отступила.

- Ты их свяжешь?

- А ты как думаешь?

- Придурок. У нас тут мини-БДСМ клуб?

- Я похож на садиста?

- Ты похож на садомазохиста. Особенно с тех пор, как связался со мной.

- Ну прости. Я сначала думал не говорить, но ты ж мне потом ещё отомстишь, а так, будет тест на доверие?

- Ты слишком мнительный, думаешь, у меня найдётся время тебе мстить. И вообще, - возмущенно, - чем тебя не устроил тест, когда один спиной падает, а другой ловит? – руки он, тем не менее, со вздохом протянул.