— К чему я вам понадобился? — спросил он после долгого молчания. — У вас свой князь есть, мой племянник, князь Василий.

— Не люб он нам, вольностей наших не хранит, — сказал другой новгородец.

— Вот какое у вас дело-то, — улыбнулся Ярослав. — Может быть, и я вам по душе не придусь.

— Нет, княже, ты люб, люб нам, — заговорили в один голос послы.

— Веди их, князь, в горницу, там и потолкуете, чего в народе-то гуторить, — заметил Матура.

Послы вошли за князем в хоромы.

— Почто вы изгнали племянника-то моего, князя Василия? — спросил снова Ярослав.

Бояре-послы нерешительно поглядывали друг на друга, не зная, как начать. Наконец сын новгородского посадника Михаила, молодецки тряхнув кудрями, так повел речь:

— Меньшие люди не возлюбили князя Василия, теснил он их, и наш Новгород Великий всем вечем решил тебе предоставить княжить и володеть нами.

— Ой, так ли? — с усмешкой спросил князь. — Не вы ль володеть мною-то будете?

— Просим тебя, княже, на условиях древних, что отцы и деды наши установили князю Всеволоду, внуку Мономаха.

— А меня не изгоните, как племянника моего? — спросил Ярослав, пытливо уставившись на послов.

— На сем, княже, крест тебе поцелуем, а ты целуй крест ко всему Новгороду, — заметил сын посадничий, — укажем только тебе, чтобы ты, как и брат твой Александр, не ссаживал с места по воле своей посадников наших.

Князь задумался.

— Сейчас решать не буду, честные послы, с боярами своими совет подержу, у дружины своей доброго совета спрошу, а к вечеру, как солнце на закат пойдет, решение свое вам открою. Теперь же пируйте, други! Эй! — крикнул князь и ударил в ладоши. Прибежали слуги.

— Угостите честных послов новгородских, они мои гости дорогие.

И князь, поклонившись гостям, удалился из горницы к себе в опочивальню.

Проводив хозяина низкими поклонами, новгородцы начали обсуждать меж собою его уклончивый ответ.

— Може, он только так сказал, а на наш зов не пойдет, — осторожно заметил боярин Борис Лещина.

— Нрав у него прямее, чем у брата его Александра, — отозвался посадничий сын.

— Что ж, время недолгое ждать-то, вечером узнаем решение, — сказал в свою очередь Глеб Озерной, боярин новгородский.

Прислужники быстро накрыли ширинкой дубовый стол, поставили баклаги с пенником, брагой и медом, нанесли всякой еды, и гости усердно принялись за трапезу. Застучали чаши, запенились ковши с хмельною брагою, развязался язык у новгородских послов, полилась речь. Заговорили они меж собою, уж не стесняясь, откровенные речи. А князь Ярослав слушал в соседней горнице все, о чем говорили новгородцы.

По временам его густые брови гневно сдвигались, но спустя немного на губах появилась усмешка.

Сзади него стоял, не смея дышать, боярин Матура, тревожно поглядывая на князя.

— Ну, боярин, — шепотом сказал ему князь, — хитры, хитры бояре новгородские, а я их перехитрю! Ишь, что задумали: коли, говорят, Ярослав откажется, то будем звать к себе в князья Довмонта Литовского.

— Да неужто? — испуганно прошептал Матура.

— Нет, уж этого я не допущу, — продолжал Ярослав. — Сам у них на стол сяду, вот они у меня где сидеть будут.

И князь сжал кулак.

— Не с племянником-то Василием, а со мной разговаривать придется, а я поблажек не потерплю!

— Так ты решил, княже? — робко спросил Матура.

— Решить-то решил, только ты никому ни гугу, вечером сам все увидишь.

Гости продолжали веселиться, не подозревая, что рядом за стеною их будущий князь желает властно захватить их вольности в свои руки.

Долго слушал их разговоры Ярослав, и только когда охмелевшие гости выбрались на крыльцо, он прошел к себе в опочивальню в сопровождении Матуры.

— Какой совет подашь, боярин? — спросил князь.

Матура замахал руками.

— Куда мне тут тебе советовать, княже!

— Ну, а все-таки?

Хитро подмигнул Матура и проговорил:

— Ехать как будто нужно да и Тверь свою бросать-то не годится.

— Ин, правду говоришь, а я так и порешу: Новгород возьмем да и Тверь не упустим!

Долго беседовал Ярослав с приближенным боярином, не показываясь новгородским послам, стараясь томить их неизвестностью. Летнее яркое солнце не скоро ушло на по-, кой, только в девятом часу вечера оно тихо стало опускаться за холмы левого берега Волги. Настали светлые летние сумерки. Новгородские послы после обильного угощения прохлаждались на крыльце княжеских хором.

С реки потянуло сыростью. Стала садиться роса.

— Что же князь медлит-то нам ответом, — первый промолвил Борис Лещина.

— Торопить негоже, — отозвался Озерной. Посадничий сын, Лука, недовольно сказал:

— Ведь мы ему честью кланяемся, и он нам должен тем же отвечать!

— Подождем, — спокойно проговорил боярин Лещина, — все придет в свое время. Дело не пустяшное, не мутовку облизать.

Когда совсем стемнело, князь приказал позвать новгородцев в горницы, велел засветить огонь и, выйдя к гостям, чинно им поклонился.

— Подумал я, посовещался со своими боярами и с дружиной, опасаюсь решиться…

Новгородцы не то изумленно, не то недовольно слушали его слова. Князь заметил это.

— Толкуют мне, — продолжал он, — что больно вече ваше шумливо да своеобычно…

— Что ты, княже, вече наше по правде судит!

— По правде, говорите, а небось племянника Василия изгнали, — насмешливо заметил князь.

— Он наши вольности хотел рушить! — послышались голоса. — С тобой этого не приключится…

— Бог вас знает, народ новгородский больно неуживчив и в слове не верен.

Послы потупили головы. Много правды было в словах князя.

— Иди к нам княжить, — проговорил Глеб Озерной, — крест тебе поцелуем, что раздоров не будет.

— Ин, быть по-вашему, — твердо проговорил князь, — пойду к вам княжить…

— Земно кланяемся милости твоей, княже, володей нами, — заговорили послы все разом.

Скоро перебрался князь Ярослав в Новгород, не бросая в то же время править и Тверью.

Старые и новые заботы и труды не давали князю свободы, чтобы съездить в далекую Орду, поискать своих детей. Разведчиков князь посылал, но нигде о княжичах ни слуху ни духу, будто в воду канули. А как самому ехать, бросив оба княжества? Пойдут споры да раздоры, явится много недовольных, и власть его умалится. Особенно не легко держаться в вольном Новгороде.

Первое время Ярослав жил в мире с новгородцами. Его горячая речь, горделивая поступь, смелый взгляд очей — все это привлекало к нему народ. Новгородцы пока не замечали властолюбивых замыслов князя.

Ярослав мало обращал внимания на попреки брата Александра, что он занял место изгнанника-сына его, властолюбивый князь думал только о том, что с помощью новгородцев он может стать одним из самых сильных русских князей.

Но Александр Ярославич все больше и больше разгорался против брата и не терял надежды воротить Новгород сыну. Собрав войско, он вместе с изгнанником и двоюродным братом Дмитрием пошел на Новгород, чтобы прогнать оттуда Ярослава и заставить новгородцев взять Василия себе князем.

Слух о походе Александра быстро дошел до Новгорода и до нового князя.

— Повели собрать вече, княже, на нем и решим, что делать, — советуют новгородцы.

Загудел вечевой колокол, призывая новгородцев на вече- И сказал князь:

— Бояре, гости торговые и весь честной новгородский люд! Созвал я вас сюда на вече, чтобы вы порешили о защите Новогорода. Идет на нас брат Александр со князьями, как порешите, так тому и быть.

Зашумел люд новгородский, принялся обсуждать важное дело. Не хотелось новгородцам принимать к себе изгнанного князя Василия. Вспоминался им настойчивый и властный Александр, низложивший их любимого посадника Анания.

— Негоже нам отступаться от призванного нами князя Ярослава! Постоим за святую Софию да за князя нашего! Не позволим владеть нами князю Василию! — слышались возгласы среди толпы.