Из ванной он вышел спустя сорок минут: волосы, которые за последнее время хорошо отросли, сильно запутались за ночь и ему пришлось потратить немало времени, чтобы привести их в относительный порядок. Зато теперь они лежали ровной волной на плечах. Шайн на миг задержался взглядом на своем отражении в большом, в полный рост зеркале. Оглядел себя и вздохнул. Свое отражение он тоже не любил – ему все время казалось, что из зеркала на него смотрит кто-то другой. Кто-то, у кого его внешность и не более того. Шайн отвел взгляд и вышел из спальни. Есть хотелось просто зверски, а, судя по запаху, плывущему по коридору, на завтрак сегодня были булочки с корицей. Может, ему оставили хоть одну? Он сегодня встал слишком поздно.

В столовой, как и ожидалось, не было никого. Шайн только хмыкнул и направился прямо на кухню. Все равно есть в этой слишком большой, по его мнению, комнате он не любил. А еще почему-то вспоминалась другая столовая. Он не знал, когда он успел побывать в ней, и в каком доме она вообще находилась, но всплывавшая в памяти картина с уютным камином и стоящих на нем больших часах ему нравилась гораздо больше. Тенью проскользнув в приоткрытую дверь, Шайн оказался на кухне. И первое, что он увидел, была маленькая плетеная корзиночка с румяными булочками, один вид которых заставил Шайна шумно сглотнуть. И выпасть из мира на целых пятнадцать минут, которые понадобились ему на то, чтобы прикончить свой поздний завтрак.

Несмотря на то, что утро было солнечным, к обеду небо затянуло тучами, и Шайн решил выйти прогуляться в парк. Он давно там не был. Кажется, с прошлой недели, когда в один из дней точно так же было пасмурно. Он шел по дорожкам, которые вились между старых деревьев. Где-то невдалеке жгли опавшие листья и теперь в воздухе висела легкая дымка. Шайн вдохнул полной грудью и улыбнулся. В голове было восхитительно пусто, где-то внутри тихо звенело от счастья и удовольствия. Он растворился в этом воздухе, в этой дымке. И даже рассудок не давал о себе знать. Сейчас он был полностью свободен. От всего. Может, именно поэтому тихие голоса, которые донес до него легкий ветерок, сначала показались ему всего лишь шорохом листьев. Блаженство разорвало имя. Его собственное имя, произнесенное знакомым голосом, от которого Шайн поморщился. Люминор. Почему-то этот человек всегда вызывал в нем только дрожь. Он был братом его любимого мальчика, но Шайн его еле переносил. И, кажется, эти чувства взаимны. Взгляды, которыми иногда провожал его Люминор, были по-настоящему страшными. Шайн был уверен, что Люминор искренне желает ему смерти.

Все это мгновенно промелькнуло в голове Шайна, и он, повинуясь каким-то инстинктам, сошел с дорожки, прячась в тени большого дерева. Вовремя – из-за поворота показались две фигуры. На мгновение дыхание Шайна перехватило – силуэт Йатера, одетого во что-то светлое, на фоне темных стволов деревьев казался слишком тонким, четким и красивым. Знакомый жар прошелся по венам, но в этот раз рассудок почему-то без труда взял верх над телом. Возможно, из-за того, что рядом с Йатером шел Люминор, и его черные волосы, которыми играл ветер, сбивал Шайна. А потом он снова услышал свое имя.

- …ты, конечно, лучше знаешь. Но ты уверен, что он действительно готов к ритуалу? – голос Люминора, несмотря на то, что он был еще достаточно далеко, слышался на удивление хорошо. – Ты же понимаешь, что если что-то пойдет не так, второго шанса у тебя не будет.

- Мне не нужен пускающий слюни овощ. Называй вещи своими именами, братец, - голос Йатера, прошедший по позвоночнику Шайна мягкой кисточкой, сейчас почему-то звучал не хрустальными колокольчиками, а… В голову приходило только сравнение с воздухом, который начинает петь от сильного взмаха меча. – Я знаю, что будет в случае неудачи. Поэтому, да – я уверен в том, что Шайн готов.

От того, что Йатер произнес его имя… От того, КАК оно прозвучало, в груди Шайна что-то сжалось. Это ощущение… было просто восхитительным. И он погрузился в него настолько глубоко, что перестал что-либо слышать и понимать. Подобие сознания вернулось только, когда братья уже исчезли из поля зрения, и даже ветер уже был не в состоянии донести отзвуки их разговора. Шайн только тяжело вздохнул, когда этот факт дошел до него, а потом вернулся на дорожку. И хотя гулять уже расхотелось, он все равно пошел вперед. С каждым пройденным шагом наваждение, навеянное голосом Йатера, становилось слабее, а шепот уже почти отчаявшегося достучаться до него сознания – громче. Они говорили о ритуале. И о нем. Что-то про то, что он готов. К чему готов, что за ритуал? Ответы на эти вопросы вдруг показались такими важными, что Шайн резко остановился на месте, а потом повернулся на каблуках и направился в противоположную сторону. Туда, где исчезли Йатер с Люминором. Пошел, потом почти побежал. Когда впереди пока еще размытым пятном показался силуэт Йатера, уже одного, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Шайн остановился, пытаясь отдышаться и пригладить растрепавшиеся от бега волосы. Представать перед взглядом Йатера в таком виде откровенно не хотелось.

Оторвать ноги от земли удалось только через пару минут – сердце упорно не желало возвращаться к своему обычному ритму. Но потом, в конце концов, успокоилось и оно. Йатера в парке уже не было – он зашел в дом, и Шайн послушно последовал за ним, привычно прикидывая, в какой комнате его можно будет найти. А потом, не менее привычно, решил положиться на собственные ощущения, которые до сих пор безошибочно приводили его к объекту желания. В этот раз ему понадобилась лишь пара минут, чтобы, следуя за тонким, еле уловимым ароматом Йатера, найти его в их спальне. Он сидел на краю постели и осматривал комнату каким-то странным, немного растерянным взглядом. В эту минуту… Он был так красив и беззащитен, что Шайн замер на пороге, смотря на него почему-то полными влаги глазами. А потом тихо, обреченно вздохнул.

Йатер резко повернулся. На мгновение в его глазах промелькнуло настоящее облегчение, и Шайн, который внезапно отчетливо понял, откуда оно взялось, лишь успокаивающе улыбнулся. Йатер… Какой же он еще ребенок…

- Шайн… - словно ветерок пронесся по комнате, и тот, кого звал хрупкий юноша с черно-белыми волосами, шагнул в комнату:

- Я здесь.

- Я испугался, что ты ушел, - Йатер подвинулся на кровати, давая Шайну возможность сесть рядом.

- Я гулял в парке, - его рука сама нашла пальцы Йатера. Льдисто-голубые глаза лишь на короткий миг стали темнее, но Шайн все равно заметил эту тень. И тут же рванулся в атаку, не давая себе время для раздумий и сожалений: – Прости, но я слышал обрывок вашего разговора. О каком ритуале вы говорили и при чем тут я?

Сказал и облегченно выдохнул. Пальцы Йатера, переплетенные с его собственными, на мгновение с силой сжались, а потом снова расслабились.

- Это будет наш с тобой ритуал, - Йатер потянулся к нему, почти касаясь губами его губ. – Если хочешь, назови его венчанием.

- Венчанием? – словно эхо повторил Шайн. Это странное для него слово прокатилось по губам, скользнуло по языку и упало куда-то внутрь. Разлилось там теплом и… чем-то еще. Каким-то яростным протестом, который он безжалостно подавил. Венчание?

- И мы никогда не расстанемся? – смотря на Йатера с почти детской надеждой в голосе, спросил он.

Тот только тихо рассмеялся, пуская по всему телу Шайна теплые волны:

- Никогда. Обещаю. Совсем скоро. Восемь дней, мой любимый. Потерпи всего восемь дней.

Шайн только вздохнул. А потом воздух просто исчез, когда его губы накрыли другие – голодные, жаркие и бесконечно желанные. Сжигающие все. Все мысли, все сомнения и жалкие попытки собственного сознания понять… что-то. Йатер целовал его, перебирал волосы. И ничего другого в этой Вселенной больше не существовало.

Сколько времени прошло, прежде чем они смогли наконец оторваться друг от друга, Шайн не сказал бы и под страхом смерти. Ему показалось, что всего несколько секунд. Еще вот только сейчас Йатер целовал его, не желая отпускать, а теперь он стоит перед ним, отводя в сторону почему-то виноватый взгляд. Шайн только вздохнул: