Лексмеханик Форрен снова прислал в шахту №2486 с известием, что астропат на борту «Святой Анжелики» получил ответ от лорда Розенкранца. Я остановил продвижение по рудникам на перекрестке, пока данные не переведут в читаемый формат и не доставят к нам.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++  

+++ Мысль дня: Ищи веру, прежде чем искать мудрость+++

Скелл сидел посреди выписанных кровью и мелом узоров, обхватив голову руками, и плакал. Это доставляло удовольствие твари внутри его головы. Хохот демона перекрывал его собственные мысли, заглушая их и делая всхлипывания все более громкими и неудержимыми. Он чувствовал на губах соль и горечь от слез и той омерзительной грязи, по которой они текли. Еще он чувствовал вкус крови. Демон его дразнил.

Меня зовут Бар`Гул. Мы очень хорошо друг друга узнаем, Мика Дорен Скелл.

— Если не станешь отвечать, ему будет не так приятно, — произнес другой голос. Скелл рывком вскинул голову. Сквозь муть в глазах он увидел щерящийся череп, висящий в считанных футах от его лица. Глазницы яростно пылали красным светом. Он закричал и отпрыгнул назад, чуть не нарушив свежие метки, которые колдун нанес на полу вокруг него.

— Твой страх потешает Первую Смерть, дитя, — сказал кошмарный гигант. Рядом с ним двое его братьев катили из медицинского отсека блестящую хирургическую каталку, которую оставили на краю пентаграммы. Тот, что говорил с ним, стоял на коленях, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами Скелла. Пока мальчик в ужасе таращился на видение, преследовавшее его в кошмарах, оно подняло свои шипастые перчатки. Глухо стукнули замки, и шлем остался у него в руках. Скелл обнаружил, что смотрит в черные глаза, обрамленные алебастрово-белой кожей и копной черных как смоль волос. Такое лицо Скелл ожидал увидеть в последнюю очередь. Оно было молодым.

Оно улыбнулось, обнажив металлические зубы, обточенные до страшной остроты. Мальчик содрогнулся.

— Когда-то я был таким же, как ты, — произнесло существо. — Не так давно. Меня раздирали на части вина и страх. Но у Галактики странная манера исправлять несправедливости. Родители, взявшие меня к себе, всю свою жизнь сидели на шее у того самого сословия, из которого вырвали меня. Когда я был в твоем возрасте, я опустил щит, защищавший их дом, и позволил моим будущим братьям расправиться с ними. И за то, как я исправил эту несправедливость, Галактика меня вознаградила. Она возвысила меня.

Не слушай его, — прорычал голос в голове у Скелла. Его возвысила моя воля и более ничья.

Скелл застонал. Коленопреклоненный гигант продолжил говорить:

— Видишь этих тварей… — он указал в самые темные углы Центрума Доминус. Их заполняли шуршащие и гогочущие силуэты. Скелл успел заметить нетопырьи крылья, слюнявые пасти и глаза, горевшие бледно-голубым огнем варпа. Он отшатнулся и снова перевел взгляд на кровавые надписи вокруг своих ног.

— Эти твари недостойны твоего поклонения, — сказал ему гигант.

Он лжет, — выплюнул голос в голове.

— Эти твари не более материальны, чем твои мысли и прихоти. Восьмой Легион никогда не служил им и никогда не станет.

Все послужат истинному величию Хаоса, Скелл. Уже скоро я покажу тебе это.

— Запомни эту ночь, дитя. Мое имя — Амон Кулл, Принц Терний. Твой принц. Ты — часть Восьмого Легиона. Мы не принадлежим никому: ни смертному, ни бессмертному. Галактика — это море, полное жертв, а мы — хищники.

— Убирайся от него, — звучно приказала фигура, вновь вошедшая в Центрум Доминус. Это был колдун. Позади него огромная толпа жутких демонических созданий с черной кожей волокла нечто, наполовину скрытое их трепещущими крыльями и тщедушными конечностями. Колдун направил свою косу на Кулла, поднявшегося ему навстречу. Воины по краям зала шевельнулись, а гнездящиеся в тенях демоны разразились визгом и невнятным бормотанием.

— Бескожий Отец, — произнес Кулл. — Я вижу, ты наконец-то добился своего приза.

— Успешнее, чем ты, — отозвался колдун, остановившись всего в футе от Кулла. Его демоническое племя собралось сзади, чирикая и скребя рокрит когтями.

— Это должна быть жатва, — продолжил он тоном, беспощадным, словно обнаженный клинок. — Не повод устроить избиение. Я думал, если тебе дать волю в системах Немизара и Талифа перед прибытием сюда, это утолит твою мальчишескую жажду убийства и позволит сосредоточиться на насущном деле. Как видно, я переоценил твои способности.

— Ты говоришь так, будто ты мой господин, — бросил Кулл. Скелл увидел, что его когти сжались на обтянутой кожей рукоятке длинного изогнутого рунного меча, пристегнутого на бедре.

— У меня нет времени на твои капризы, — сказал колдун и щелкнул пальцами, подавая знак демонам, съежившимся в его тени. Те протащили свою ношу мимо Скелла и с трудом пристроили ее поверх хирургической каталки. Это был еще один гигант, но с этого сняли верхнюю часть доспеха. На его торсе поблескивал странный, жесткий на вид черный панцирь, а обнаженные руки и голова были мертвенно бледны и покрыты пятнами причудливых серых наростов. Казалось, что он без сознания, и кроме того, его заковали во взрывчатые наручники, обычно предназначавшиеся для заключенных Зартака. Двое демонов, которые не тащили тело на нужное место, боролись с длинным резным костяным посохом. В его навершии, выполненном в виде пасти, был зажат осколок зеленого камня.

— Нужно спешить, — произнес колдун, стоя над бледным пленником. Он обнажил свой ритуальный кинжал, на серебристом лезвии которого еще оставалась корка крови из рун, вырезанных на спине у Скелла. Наклонившись, он приставил страшный клинок к обнаженному горлу пленника. Длинный нож еще не успел коснуться плоти гиганта, как тот резко очнулся. Его голова повернулась и черные глаза встретились взглядом со Скеллом, как будто он знал о его присутствии даже будучи без чувств.

Не сомневайся, — велела мысль у него в голове. Эту мысль Скелл не слышал с тех пор, как изгнал ее из своего разума в туннеле вытяжной вентиляции. Теперь же, глядя в бездонные черные глаза бледного гиганта, он точно понял, чья это мысль.

Не сомневайся, когда придет время, Скелл.

Он ощущал, как демон внутри его головы корчится от злости из-за вторжения, а еще почувствовал, что Кулл шевельнулся за спиной у колдуна. Облаченный в кожу гигант низко наклонился к пленнику. Исходящий из решетки вокса голос переполняло презрение:

— Так ты снова с нами, Бледный Кочевник. Ты очнулся как раз вовремя, чтобы умереть.

— Но сперва он посмотрит, как умрешь ты, Бескожий Отец, — сказал Кулл позади колдуна и всадил свой длинный клинок с вытравленными рунами в спину космодесантника Хаоса. Противоестественная сталь, подрагивая, высунулась наружу из нагрудника колдуна.

Демон в голове у Скелла пытался выкрикнуть предостережение, пытался бросить его слабое окровавленное тело на Кулла, но Скелл удержался. Отказываясь позволить демону вертеть им, словно куклой, он стиснул зубы с такой силой, что с рассеченной губы потекла кровь. Он чувствовал, что бледный пленник не сводит с него глаз, придавая сил сопротивляться и оставаться на месте, хотя наполненные психической энергией руки зудели от желания сомкнуться на горле Принца Терний.

Шадрайт медленно опустил глаза на острие клинка, торчавшее из его тела. Кулл схватил чародея за плечо и выдернул проклятую варпом сталь. Колдун развернулся к нему, все еще сжимая в руке косу. А затем, загремев керамитом, рухнул на колени.

— Я надеялся, что ты не поддашься воле демона, — произнес Кулл. — Надеялся, что ты все еще верный член Восьмого. Но ты растратил свой последний шанс. Ты не обладаешь провидением примарха — ты видел лишь то, что позволял тебе увидеть Бар`Гул. Из-за собственной алчности ты стал его рабом. Ты хотел стать богом и превратил себя в чудовище. Ты служил другим, но Восьмой Легион должен служить лишь самому себе. И я не позволю демону управлять этой группировкой через старую марионетку вроде тебя.