После долгих, нудных и бесполезных разговоров Совет с треском разорвавшейся кристальной бомбы провалился. Не было принято ни одного официального решения. От неофициальных же было не продохнуть.
- Значит, еще одному С-совету вс-с-се-таки быть, - заметил Нернемис, пока все, грохоча стульями, вставали и расходились.
Совсем как дети - разбились на кучки и воюют между собой. Только вот дети не бывают настолько влиятельными и амбициозными.
- К сожалению, кириос Нернемис, - устало отозвалась Фелина.
К ним подошла прямая как натянутая струна Эржебет.
- Не беспокойтесь, госпожа Фелина, - сказала она. - Боги все видят.
- Вы набожны? - Фелина удивленно посмотрела на нее и тут же спохватилась. - Ох. Прошу прощения за бестактность, монна...
- Что вы, какая там бестактность! Нет, я не настолько набожна, как могло показаться. Мне нравится думать, что каждый рано или поздно получит то, что заслуживает. Жаль только, что иногда это случается слишком поздно.
- Вы говорите о войне? - осторожно уточнила Фелина.
- Эта война, боюсь, разразится до того, как появится возможность ее остановить, госпожа Фелина.
- Кирия Эржебет, но ведь вы с-с-смогли бы...- медленно начала Дормиентес. Нернемис не встревал в женский разговор, но внимательно слушал, притворяясь предметом обстановки.
Кронпринцесса Элетерии покачала головой.
- К сожалению, нет. Прошу прощения за бестактный вопрос, но... Вы ведь жрецы Лаэрта, так? - стальной взгляд быстро пробежал по лицам близнецов, словно сравнивая их. Непостижимым образом хрупкая человеческая кронпринцесса показалась такой же высокой, как и диссы. Фелина пугливо съежилась, явно почувствовав себя маленькой и лишней. - Вы говорите с Серым Богом. Скажите мне - слышит ли он нас? Или память богов короче человеческой? Ведь наверняка даже у него есть свои интересы в этом... - она презрительно оглянулась, - ...обществе?
- Но ведь вы не нас-с-столько набожны, чтобы так легко поверить наш-шим с-с-словам, кирия Эржебет, - с лукавством поддела Дормиентес. - Лаэрт - не религия, но учение, с-с-свод определенных правил, с-с-соз-зданных даже не для наш-шего народа. Легенда о Чертовом Городищ-ще, думаю, вам прекрас-сно из-звес-стна. Только в Элетерии ее могут подавать под другим с-с-соус-сом...
- Легенды - всего лишь легенды, - осторожно вставила Фелина.
Близнецы синхронно покачали головами.
- Не вс-сегда, кирия Фелина, - мягко заметил Нернемис. - Далеко не вс-с-сегда. И Чертово Городищ-ще - с-самое яркое тому подтверждение.
Строгая иерархия Эвапорабиона сыграла с ними злую шутку - как их вдвоем втравили в политику, так и вдвоем отправили в Элетерию, по личной письменной просьбе кронпринцессы Эржебет. Быть может, отчасти в этом был повинен и странный обрывочный разговор на последнем Совете. И теперь летающий корабль - огромная стальная рыба с крыльями, двигающаяся благодаря УНДО-топливу - нес близнецов на север, прочь от родного дома и храма, которому они собирались посвятить жизнь. Их ожидало испытание - Реценсария*****. По сути, отречение от догматов избранной религии и посвящение себя в ненавистное дело.
Стальной рыба-корабль тихонько гудел и плавно, чуть уловимо покачивался в такт воздушным потокам. Из коридора доносились приглушенные шаги рабочих и изредка - их же негромко переговаривающиеся голоса.
Дормиентес на самом деле никогда не отличалась разговорчивостью, за двоих говорил Нернемис, а за первые два дня полета вовсе не произнесла и десятка слов. Все больше сидела на своей койке в каюте, смотрела в иллюминатор и хмурилась. Внизу проплывали рваные облака, а еще ниже - по-весеннему тусклое серо-зеленое море Светочивого леса с вкраплениями полей, поселений и дорог.
- Ты вс-се время молчиш-шь, Дор. Тебе з-здес-сь не по душ-ш-ше? - спросил Нернемис.
Они понимали друг друга лучше, чем признавали, но иногда это требовалось озвучить.
- Я не з-знаю. Пока не з-знаю. А вот что будет дальш-ш-ше... - Дормиентес с шорохом расправила на коленях юбку.
- Точно вс-се по-другому. С-с политикой ш-шутки плохи.
- А вот это мне прекрас-с-сно извес-стно, братец, - Дормиентес насмешливо дернула уголком рта. - А из-звес-с-стно ли тебе, почему мы понадобилис-с-сь принцес-с-с-се чужой с-страны?
- Меня больш-ше интерес-с-сует - почему именно принцес-с-се?
- Тогда уже - почему именно мы?
Они обменялись взглядами и зеркально улыбнулись друг другу.
- Меня больш-ше удивило то, что волю принцес-с-сы передавала пос-сланница Лорелай.
- Отец же упоминал, что она ищ-щет с-сторонников, - Дормиентес понизила голос. - Воз-зможно, это ее попытка переманить Эвапорабион на с-свою с-с-сторону.
- Или не только Эвапорабион.
- Что ты имееш-шь в виду?..
- Мы же прис-с-сутс-ствовали на С-совете как предс-с-ставители храма.
Они одновременно посмотрели в круглое окошко, за которым наливался яркостью закат. Облака вокруг, подкрашенные лучами солнца, превратились в огненное море.
- Реценс-с-сария обяжет нас-с подчинятьс-с-ся ей, пус-сть и на время. Как думаеш-шь, зачем ей именно жрецы Лаэрта?
- Надеюс-с-сь, не для того, чтобы лез-зть в Чертово Городищ-ще.
Мастерская Солэ располагалась в Мастеровом Углу Хэйла - или, как его теперь чаще называли, Район Опечатанных Дверей. Выбрав ясный день, Цузайн заглянул туда, познакомившись с помощником мастера, который словоохотливо вывалил на посетителя все, что ему было известно про своего хозяина. Отец, воспитывающий двух дочерей, младшая из которых - немощная безрукая калека, а старшая заживо хоронит себя, ухаживая за ней.
Старшую Цузайн видел несколько раз. Звали ее Мария. Невысокая девчонка, почти ребенок, с пушистыми светлыми волосами, обрамляющими тонкое льдисто-хрупкое лицо. Пережитый когда-то плен у еретиков выдавали глаза - правый чернильно-черный, левый голубой. Младшая же... старалась не попадаться людям на глаза.
Он хорошо помнил эту девочку, спустя даже эти восемь лет. Восемь... или девять? Пожалуй, неважно, один год погоды не сделает.
Только тогда она была маленькой и не вызывала ничего, кроме брезгливой жалости - комочек плоти, с крошечным истрескавшимся лицом и обрубками вместо рук, а затянутые мутью глаза бессмысленно блуждали по комнате. Ободранный уродец, в котором чудом удержалась жизнь. Пожалуй, было бы милосердней девочку ее лишить, чем обрекать на такие муки. Он бы не удивился, узнав, что она теперь бездушный овощ, умеющий самостоятельно только дышать.
Клариче же обманула всех и сейчас смотрела на мир с дерзостью капризной барышни. Ей было всего пятнадцать, но выглядела она уже по-взрослому красиво, как будто старшей из сестер была она. Красиво и кукольно. Отец постарался на славу. Куклой она притворялась умело, но биение жизни было не скрыть, даже под настолько плотной, искусственно уплотненной оболочкой.
Поэтому и прячешься, да? Лабо ищет тебя. И скоро найдет.
Воздействовать на Клариче не представлялось возможным, поэтому Цузайн наметил своей целью именно старшую девчонку Солэ, по сравнению с сестрой очень мягкую и живую, а значит - намного более хрупкую.
Подсунуть ей хрупкий флакончик было плевым делом - всего-то подойти на улице с лотком и предложить приобрести самринское душистое масло. Стекла, конечно, пришлось использовать немало - на емкости, но оно того стоило. Мария бережно завернула флакончик в лоскут и положила в корзинку.
Только вот Мастер-Стеклодув Амен Цузайн не рассчитывал, что флакончик разобьет не Мария, а неловкая Клариче, которой острые осколки были не страшны. Для него главным было лишь то, что на осколки попала теплая живая кровь. И неважно, чья.
Воздух был тяжелым от противного прогорклого запаха. Небо ворочалось и кричало - вопило сотнями раскаленных голосов, истекало раскаленной кровью, дышало жаром. А от земли, на которой она лежала, раскинув руки, тянуло мертвецким холодом.
