- Я не могу взойти на престол, пока не истечёт срок плача об отце. Ждать церемонии коронации, означает потерять много времени, и не явиться на Совет, на который меня позвали, - бросив опасливый взгляд в сторону матери, принц добавил. - Молодому Реаму нужны крепкие союзники. На наших границах должно быть как можно больше друзей. Вскоре нам придаться заключать новые торговые договора и думаю, что с союзниками это будет сделать куда проще чем с врагами или бывшими друзьями. Моё отсутствие на совете могут истолковать неправильно.
- Посмотри туда Тайхос, - мать без церемоний ткнула увешанной перстнями рукой в сторону стоящих на помосте людей, все они были богато одеты с умащенными головами, каждый из них держался как царь. - Все эти люди, вассалы Секхема, по крайней мере были таковыми пока существовала Империя, все они повиновались Секхему. Но лишь воля императора, и его мечи подкрепляли их верность Реаму. Секхем не их родина, когда-то они, так же как и мы были независимы. И сейчас, когда император мёртв, и его власть пропала, что помешает им всем до единого вспомнить, кто они такие и каков порядок был сотни лет назад? Если ты упустишь момент и будешь медлить, они почувствуют твою слабость и робость и обнажат против тебя мечи. Сейчас твоя власть не имеет никакой твёрдой основы кроме твоей крови.
- Они все люди моего отца. - Уверенно и твёрдо проговорил Тайхос.
- Тезомах Северянин тоже был человеком императора, каждое из Северных племён и княжество когда-то тоже присягало трону Аввелона, Кетос правитель Садонта в своё время также был верен Наместнику Леовинду. Улавливаешь к чему я клоню сын?
- Смеётесь надо мной моя царица? - С жалостью процедил принц. - Этого права у вас никто не заберёт.
- Никто и не пытается. - Отрезала Ниссана.
- И не смотря на "верность" всех перечисленных, вспомни что сделал Тезомах с сыном императора, когда тот выполняя свой долг, хоть и против воли отца выступил против Золотой Руки на войну. - Мать говорила спокойно, но сквозь зубы просачивалось раздражение.
- Я прислушаюсь к вашим советам матушка.
- И поступишь по-своему, - цинично парировала царица Ниссана. - Один из Янтарной Троицы, но упёртый и самонадеянный, как и отец.
- Приму это как комплимент. - Не без горечи бросил Тайхос.
- Принимай как хочешь. - Ниссана отвернулась от своего сына, и эти слова прозвучали приглушенно и слабо.
Принц горько вздохнул, он ненавидел все эти разговоры об Янтарной Троице, а мать это знала и использовала при каждом удобном моменте. После того как Тезомах поднял север на восстание против императора, один из священников Милх, мнущий себя пророком изрёк некую чушь. Пророчество, в котором говорилось что эту войну разыграют и закончат трое блистательных юношей. Принц Тайхос наследник Секхема, сын императора Эриах, и Турадин сын Аххата, наместника одной из самых могущественных провинций империи, Сирима. Сейчас это пророчество работало слабо, потому что двое из этой троицы были мертвы, но пафосное название и красивая легенда не сходили с губ, простонародья и придворных.
Эта поезда в Аввелон, в столицу, тяготила Тайхоса, он буквально физически ощущал тяжесть бремени, которое ложиться на него. Принц посмотрел на небо, которое будто бы мутило, у него сложилось впечатление, что ещё немного, и оно лопнет.
Его кто-то неожиданно и ласково взял под руку, на этот раз он не вздрогнул, к его плечу нежно прислонилась Физа, его младшая сестре. Улыбаясь, он погладил её по волосам, они уже были взрослыми, но привычки детства, часто переживают и самих людей. Он поцеловал её в щёку, ощущая губами привкус соли и пудры, она очень много плакала за отцом.
- Я видела ты разговаривал с мамой. - Очень осторожно начала принцесса.
Она прекрасно знала о натянутых отношениях брата и матери, постоянные тонкие уколы, завуалированные нападки, а иногда и неприкрытое призрение, вот что получал сын от матери. И Физа знала, за что Ниссана так относилась к сыну, ведь тот всеми силами хотел быть похожим на человека которого она презирала и была вынуждена называть мужем.
- О, Физа, каждую беседу матушка воспринимает как битву. А я так устал от них. - И Тайхос посмотрел в ту сторону, куда ушла мать.
Царица стояла сама, но не потому что никто не мог уделить ей внимания, а потому что даже на расстоянии пяти шагов можно было почувствовать в каком она была мрачном расположении духа. То, что она не хотела никого видеть подтверждали ещё, и гигантский евнух-телохранитель у которого не было имён, он стоял сразу за ней, держа за спиной кулаки похожие на куски скалы. Евнух был верен как пёс, отец говорил, что он прибыл вместе с ней в Реам, когда она ещё была молода и прибыла как невеста из провинции Тулил, находящейся в провинции Агзарима.
- С каждым новым днём, она всё больше хочет моей смерти.
- Брат, как ты можешь так говорить? Матушка любит тебя, - Физа смутившись абсурдности собственных слов на миг затихла. - Просто она тяжело переносит потерю отца, вот и всё.
В это также трудно было поверить, как и в предыдущее заявление Физы, она просто ещё крепче сжала его плечо. Тайхос посмотрел на сестру, ему стало её жаль, она с детства была свидетелем семейных баталий. Баталий высокородной семьи. С напряженными и молчаливыми пирам, до холода в костях вежливыми приемами, невысказанным, но читаемым по глазам претензиями. Она варилась в этом с пелёнок, это закаляло её, и Тайхос не мог понять, как она выросла просто любящей сестрой, совсем не похожая на ту которую пыталась вырастить из неё мать. Крепкую, расчетливую, жестокую и ставящую долг выше своих интересов хищницу. Принц понимал, что такой она и должна быть на самом деле, и это плохо, что она мягкая и покладистая, но он не мог не радоваться этому как брат.
- Нелисс Синерат, - тихо протянула Физа, окидывая взглядом раскинувшиеся перед ними холмы. - Это место так лицемерно. Безнадёжно.
Тайхосу захотелось по-доброму рассмеяться, впервые за последнее время, но он сдержал себя. Со скаврийского "Нелисс Синерат" переводилось как Древняя Могила. Скаврийский был самым распространённым из мертвых языком во всём Салемхоре. На нём были написаны пять из семи пророческих посланий церкви Милх, множество трудов по медицине, философии и истории. Но Физа не изучала языки, и знать его не могла, скорей всего она нахваталась этих названий на древнем наречии от летописца, которого отец давным-давно пригласил из Агзарима, и которого Физа любила как дядю. В детстве она вечно за ним таскалась, крепко держа за край шерстяной туники. Тайхоса всегда смешили ребяческие попытки сестры сойти за взрослую, и щеголянье фразами на неизвестном языке были её излюбленным приёмом.
- Почему ты так считаешь сестра? - Пытаясь проследить за взглядом принцессы, спросил Тайхос.
- Эти места так прекрасны несведущему глазу, - Физа вдохнула свежий воздух, а потом с горькой улыбкой добавила. - А на самом деле под всей этой зеленью, высокими холмами, горы костей и тлена.
Тайхос посмотрел на плавные изгибы недалёкого горизонта, на пологие холмы, укрытые весенней травой, редкой и маленькой как первая борода у юноши. Молодой принц знал, что здесь погребён не один десяток королей, холмы изрыты ходами и коридорами, огромными залами с колоннадами, целыми дворцами для загробной жизни. Ещё древняя Скаврия хоронила здесь своих венценосцев. Это место почитают люди, звери и даже Боги, его чтит само время, и кто бы ни правил этой землёй, скаврийцы основавшие это кладбище, секхемцы пришедшие после, или люди империи, никто не смел осквернить его. Вскоре отец присоединиться ко всем давно усопшим здесь.
- Брат, тогда под стенами Пафамикон, когда отец был ранен, говорят ты вынес его на руках, а он в это время горел. Это правда? - Вопрос, заданный Физой был неожиданным и острым.
Тайхос вздохнул и посмотрел вниз на тело царя, храмовники почти закончили свои обряды, и их движения теперь походили на движения гиен возле добычи. Сейчас отец получит свои последние подношения от своих высокородных слуг, уготованные ему для загробной жизни. Он посмотрел, как бывшие вассалы отца, вереницей спускаясь с помоста, огибают холм и подходят к нему с подарками в руках. У них слёзы на глазах, но губы выдают холод, безразличие и даже радость, они лобзают руку падшему царю и ставят у подножия ложа золотые вазы и резные серебряные украшения, но не успевая подняться с колен, они сбрасывают маски скорби, как будто не знали умершего.
