— Это имеет смысл. Но как это поможет нам?

— Корпорация Триада может быть самой большой технической корпорацией, но все знают, что все сводится к одному человеку — Ватту Конли, — Тео с триумфом поднимает запястье и проецирует голографическое изображение статьи в новостях. Новизна технологии исчезает, когда я читаю заголовок: КОНЛИ ВЫСТУПИТ НА ТЕХНИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ В ЛОНДОНЕ.

— Он здесь, — говорю я, прочитав дату. — Ватт Конли сегодня в Лондоне.

— Что значит, что нам не нужно искать Пола. Мы найдём Конли, потому что, если наш Пол здесь, он сначала направится к Конли.

Логично предположить, что Конли здесь тоже будет техническим гением. Ему всего тридцать, но его считают одним из гигантов, по большей части потому, что он разработал ключевые элементы смартфона, когда ему было всего шестнадцать. Триада вероятно самая престижная корпорация в мире, у неё блестящий ультрасовременный офис, который строится неподалеку от моего дома в Беркли Хиллз, и она производит гаджеты, за которым люди становятся в очередь за два дна до выпуска. Я в частности думаю, что глупо так волноваться из-за телефона, который на два миллиметра тоньше, чем предыдущий, но я не возражаю, потому что деньги Триады сделали возможной мамину работу.

Я думаю, что Пол повернулся против всех, кто ему помогал.

Двери лифта раскрываются, и мы выходим в шикарный зеркальный холл. Выходя, я улыбаюсь швейцару, холодный декабрьский воздух треплет мои волосы и куртку Тео. Швейцар кажется удивленным, не думаю, что эта Маргарет считает нужным быть вежливой с людьми. Когда мы снова одни, я спрашиваю:

— Откуда ты знаешь, что Пол сначала не начнет выслеживать нас?

Тео пожимает плечами.

— Я не знаю. Но в любом случае, нам не нужно терять время на его поиски. Драка сама идет к нам.

Техническая конференция проводится в очень шикарном отеле в центре города. Мы с Тео направляемся к одному из сверкающих монорельсов, который скользит над толпой.

— Как мы попадем туда? — спрашиваю я, когда мы садимся на пластиковые кресла. Над нашими головами голографическая реклама блестит и сверкает, как галлюциногенные Рождественские орнаменты. — На таких конференциях не продают билеты в дверях, да?

— Нет. Если Ватт Конли читает доклад, возможно, это штука стоит тысячу долларов за человека.

Мои глаза стали огромными. В этом измерении у меня больше денег, но это много, и такие дорогие билеты продаются заранее, не в день выступления. — Что мы будем делать?

— Мы пройдем без билета, — он смотрит на меня искоса, потом улыбается. — Поскольку это у меня преступные наклонности в нашей команде, оставь это мне, ладно? Когда мы пройдем через главный вход, никто не будет смотреть в нашу сторону дважды, если мы будем вести себя спокойно.

На этой конференции будут владельцы корпораций, миллионеры, и так далее, но на Тео — потертые джинсы, парка и футболка.

— Что насчет твоей одежды?

— Из нас двоих ты неправильно одета для технической конференции, хотя ты выглядишь сногсшибательно, как всегда, — он уверен в себе, как обычно, как будто я не видела его без сознания и беспомощным на полу ванной час назад. Должна ли я быть в ярости или испытывать облегчение по этому поводу? Тео показывает на свои видавшие виды джинсы. — Вероятно, я слишком нарядный, но думаю, сойдёт. Просто держись ко мне поближе.

— Хорошо.

У меня внутри нарастало беспокойство с приближением встречи с Полом. Или нет — может быть, мы всё поняли неправильно. Это совершенно не обязательно Пол Марков из нашего измерения. Что, если он сбежал в какое-нибудь другое место?

Тогда нам придется прыгать в совсем другое измерение, с новыми правилами и даже может быть большим расстоянием между нами. От этой мысли у меня разболелась голова.

И всё же, в другом измерении у меня могут быть родители. Оба. Сейчас я чувствую, что потеряла мать почти так же, как отца.

Что мама сейчас делает дома? Мы с Тео оставили сообщение с объяснением того, что мы делаем, она должно быть потеряла самообладание, прочитав его, но без собственной Жар-птицы она не могла последовать за нами. Ужасно думать о том, как она испугалась за меня и Тео, когда она только что потеряла отца, но, когда мы решили уйти, я не перестала думать о том, сколько нас не будет в собственном измерении. Пока что нас не было полтора дня.

Я думала, были ли уже похороны отца, у него даже не могло быть настоящих похорон, настоящего места упокоения...

Нет. Я не могу позволить этому отвлечь меня. Находясь так близко к цели, я должна оставаться сильной.

— Научи меня пользоваться Жар-птицей, — говорю я, вытаскивая свою из-под рубашки.

— Ты поняла основы, да?

— Я имею в виду не основы, — это было сложно сказать. — Я имею в виду, покажи мне как убить Пола. Нашего Пола.

— Ты хочешь это сделать? — Тео оглядывается вокруг, мы окружены пассажирами. Но они так заняты своими голографическими экранами и наушниками, что не слышат ни слова их того, что я сказала.

Я настаиваю.

— Покажи мне.

— Слушай. Для твоей безопасности и сохранения моего рассудка, давай оставим эту часть мне, хорошо?

— Моя безопасность не самое главное.

— Говори за себя, — отвечает он, таким тоном, что я снова одновременно напугана и обрадована тем, что это может значить.

Мой голос становится мягче, но уверенность — нет.

— Ты должен показать мне это, на всякий случай, — в душе я знаю, что это моя работа убить Пола, но это не тот аргумент, который хочет услышать Тео. Если он обеспокоен безопасностью, то поговорим о ней. — Если с тобой что-то случится, я смогу защитить себя.

Тео все еще выглядит обеспокоенным.

— Ты понимаешь, что это непросто? Пол должен быть либо без сознания прежде чем ты это сделаешь, ибо тебе придется сорвать Жар-птицу с его шеи, если она на нём есть. Её может и не быть.

Пол мог спрятать её в безопасном месте. Но спорю на что угодно, он так не сделал. Мы с Тео все еще носим свои, потому что эта вещь слишком ценная, слишком уникальная, чтобы держать её где-то еще, а не рядом с сердцем.

— Я понимаю, — говорю я. — Покажи мне.

Тео наклоняется ближе и показывает мне достаточно сложную серию поворотов и изгибов в различных слоях и микросхемах Жар-птицы, пантомимой, конечно. Здесь столько шагов, что я вряд ли могу даже начать запоминать их.

— Почему это так долго? Как должен кто-то сделать это в момент кризиса?

— Никто не должен этого делать. Точка, — отвечает он. Его голова так близко к моей, что мои кудри касаются его щеки и он не отодвигает их. — Мы создавали способ путешествий между измерениями, а не оружие. То, что я показываю тебе, технически значит перезагрузку, то, что ты должна делать только в своем собственном измерении, чтобы позволить Жар-птице... подключиться к другому человеку, к другому резонансу между измерениями, понимаешь о чём я?

— Наверное, — я позволяю разочарованию взять верх. — Я бы хотела, чтобы это было проще, вот и всё.

— Это должно быть сложно, потому что это смертельно для любого, кто находится не в своем измерении. Мы не хотели, чтобы кто-то случайно это сделал во время путешествия.

Наблюдая, как Тео снова и снова повторяет последовательность, я снова думаю об этом — о том, что я собираюсь кого-то убить. Настоящего человека, даже если он находится в чужом теле.

Он в чьем-то другом, напоминаю я себе. Ты освободишь мир от Пола. Но я не могу чувствовать праведный гнев, когда я сама нахожусь в чужом теле.

И это не какой-то незнакомец, это Пол. Тот, кто выглядел так, словно никогда не получал лучшего подарка на день рождения, чем кривобокий торт, который мама испекла для него. Того, кого я дразнила за то, что он покупал одежду в дешевых магазинах, и потом чувствовала себя виноватой, когда увидела, как он смутился, потому что он ходил туда не для того, чтобы быть хипстером, а потому что он был беден. Пол, с его серыми глазами был тем, кто прижимал меня к груди, когда я была напугана.