— Новенькая? — оживилась Леонида. — Тем лучше. По-моему, мне она в самый раз. Мсье, будьте любезны!

— Вы действительно хотите приобрести эту вещь, мадам? В таком случае на витрине всего лишь копия. Подлинник хранится у меня в сейфе.

Через минуту владелец магазина поставил на прилавок сафьяновый футляр.

— Мадам, это уникальная вещь! — расхваливал он, извлекая корону из футляра. — Заранее предупреждаю, имеется небольшая вмятинка. Но это лишь подтверждение ее подлинности.

Сомнений больше не оставалось. В парижском антикварном магазине за семьдесят пять тысяч долларов продавалась корона, которая в свое время украшала голову не одной русской императрицы.

В это время в магазин с озабоченным видом торопливо вошла изящная блондинка в дорогом меховом манто. Ее сопровождал респектабельный мужчина с военной выправкой.

Привлеченные ослепительным сиянием золота и бриллиантов, у прилавка стали собираться любопытные посетители магазина. Леонида сняла шляпку и дрожащими руками взяла корону. В это время в магазин с озабоченным видом торопливо вошла изящная блондинка в дорогом меховом манто. Ее сопровождал респектабельный мужчина с военной выправкой. Блондинка, опередив своего спутника, метнулась к прилавку. Увидев, что Леонида собирается возложить на свою голову царственный венец, она сделала предупреждающий жест:

— Простите, но это наша фамильная драгоценность, и нам бы не хотелось, чтобы она попала в чужие руки!

Леонида застыла в изумлении, продолжая держать над головой корону. Владимир резко обернулся.

— Глава российского императорского дома Владимир! — высокомерно процедил он. — С кем имею честь?

— Рад познакомиться, дорогой кузен! — покровительственно взял Владимира за плечо человек с военной выправкой. — Царевич Алексей Николаевич Романов! Много лет, дорогой брат, я вынужден был скрываться под именем военнослужащего бывшей польской армии полковника Голеневского. Но теперь, слава богу, я могу во всеуслышание объявить свое настоящее имя. Кстати, благодарю вас, что вы поспешили сюда, дабы избавить род Романовых от позора. От дальнейших хлопот я вас освобождаю. Корона будет свадебным подарком моей невесте и будущей императрице Маргарет.

На лице Владимира появилась презрительная гримаса. Самое лучшее сейчас было бы вынуть чековую книжку и выписать чек на семьдесят пять тысяч долларов. Но, к сожалению, этого жеста Владимир позволить себе не мог. Поэтому оставалось просто-напросто отчитать наглеца.

— Вы обыкновенный шарлатан! — вспылил Владимир. — И не смейте ко мне приставать!

Человек, назвавшийся царевичем Алексеем, не обратил на оскорбление никакого внимания.

— Заверните! — сказал он владельцу магазина. — Я это покупаю!

…Разразившийся вокруг семейной реликвии скандал мог перевернуть всю жизнь Владимира вверх дном. Если до сих пор мнимые наследники посягали на его материальное благополучие, то Голеневский, выдававший себя за родного сына Николая II, собирался лишить Владимира всех его привилегий и уже успел заграбастать корону. Выпускать из поля зрения опасного шулера не следовало. Отъезд в Мадрид пришлось отложить.

Между тем новый претендент, прекрасно понимая, что одного лишь удостоверения на имя бывшего полковника Михаила Голеневского еще недостаточно, чтобы играть роль царевича Алексея, спешил обзавестись необходимыми документами. Умудренный жизненным опытом, перебежавший на Запад полковник не стал ходить по судам, а решил опереться на авторитет церкви и отправился в канцелярию мюнхенского синода. Там судьба свела его с уже знакомым нам протопресвитером Граббе. Святой отец, успешно продвигаясь по службе, занимал уже пост правителя канцелярии синода.

Выслушав нуждавшегося в выписке из церковной книги просителя, протопресвитер, который за семьсот марок выдавал любое свидетельство, охотно взялся за дело. Граббе извлек из конторки форменный бланк и, вооружившись старомодной ручкой, обмакнул перо в чернильницу.

— Фамилия, имя, отчество?

— Романов Алексей Николаевич.

— Отец?

— Николай Александрович.

— Мать?

— Александра Федоровна, урожденная Алиса Марштадская.

Граббе отложил в сторону ручку и, откинувшись в кресле, уставился на просителя.

— Это какого же Николая вы сыном будете?

— Российского императора.

Протопресвитер поправил на груди тяжелый серебряный крест.

— Та-а-ак! А кто это, собственно, может подтвердить?

— Директор Центрального разведывательного управления США. Могу предъявить справку.

Из выданной ЦРУ справки было видно, что военнослужащий Михаил Голеневский по роду своих занятий имеет право на перемену имени и фамилии и отныне может именоваться Алексеем Николаевичем Романовым. По национальности русский, вероисповедание католическое.

Граббе с почтением взял отпечатанный на меловой бумаге документ и внимательно изучил его.

— Справка не вызывает сомнений, — тоном опытного эксперта констатировал он. — Но вы же католик. А католики проходят по ведомству папы Римского.

— В справке имеются некоторые неточности, — объяснил Голеневский. — Дело в том, что из лона католической церкви я уже выбыл. Католиком я был по служебной необходимости. А вообще и я и Николай II всегда были православными. Правда, матушка Алиса Марштадская была лютеранкой, но впоследствии и она приняла православие.

— Так-то оно так, — как будто бы согласился Граббе. — Но бумага есть бумага. Я не могу не верить такой уважаемой организации, как Центральное разведывательное управление.

— В таком случае, — занервничал Голеневский, — дайте мне справку, что эта справка недействительна, и тогда я потребую справку, что в этой справке допущена ошибка. Но только же это махровый бюрократизм!

— Возможно, — с олимпийским спокойствием сказал протопресвитер, — но таков порядок. Если хотите, то желательно, чтобы вы действительно заручились справкой о том, что в этой справке допущена ошибка. Но почему я должен давать справку о том, что вам нужна справка, непонятно?!

Педантизм правителя канцелярии святого синода совершенно сразил Голеневского.

— Хорошо! Пусть я католик, магометанин или даже буддист! Пусть будет так! Но имею же я право принять православие?!

— Православие? Пожалуйста. Но имейте в виду, что тогда я должен буду не только выдать вам документ, а еще провести специальный церковный обряд. А это, как вы понимаете…

— Расходы меня не смущают, — прервал Голеневский, — но надеюсь, вы не заставите меня раздеваться и лезть в купель?

— Вообще-то полагается. Но из уважения к господину директору Центрального разведывательного управления я готов провести обряд по сокращенному варианту. Становитесь на колени!

Граббе, глотая слова, скороговоркой прочитал молитву и, сняв с груди тяжелый крест, занес его над головой новорожденного. Голеневский, которому были известны случаи, когда святой отец использовал тяжелый наперсный крест как орудие членовредительства, невольно зажмурился.

Окрестив обращенного в православие католика, протопресвитер заполнил остававшиеся пустыми графы метрического свидетельства и подписал документ.

— Между прочим, — прощаясь с посетителем, сказал он, — вашу матушку величали не Алисой Марштадской, а Алисой Дармштадской. Запомните. Я так и написал.

— Первый раз в жизни вижу такого формалиста, — облегченно вздохнул Голеневский. — Даже в отделе анализов и документации Центрального разведывательного управления и то так не придираются к каждой букве.

Первыми нового претендента на роль законного наследника признали Анна Андерсон и фон Мекленбург. Почти уже потеряв надежды на благополучный исход судебной тяжбы, они выразили готовность объединиться с Голеневским, чтобы на худой конец поделить четыреста миллионов хотя бы на троих. Встреча сестер с долго отсутствовавшим братцем была трогательной.