Содержание находившегося в пакете документа в корне изменяло положение Владимира. В донесении сообщалось, что на далеком Австралийском континенте дислоцируются императорские вооруженные силы, а также действует сплоченное монархическое объединение. Судя по тому, что под документом стояли подписи командующего императорским флотом капитана первого ранга Фомина и командующего сухопутными силами полковника Стафиевского, Владимиру стало ясно, что где-то там в полной боевой готовности пребывают армия и флот, готовые по его высочайшему повелению в любую минуту начать боевые действия.

Не дочитав сообщение до конца, Владимир велел созвать придворных. Генерал Глазенап и почетный казак Науменко тотчас же явились. Замешкался где-то Олехнович. Новоиспеченный генерал, у которого к глухоте недавно прибавился еще и радикулит, грелся во дворе на солнышке.

— Сейчас я его кликну, — засуетился Науменко и, высунувшись из окна, закричал:

— Ваше превосходительство! Его высочество велели нашему превосходительству позвать ваше превосходительство!

— Чего там? — заорал снизу Олехнович.

— Сюда давай! — помахал ему рукой Науменко. — Его высочество кличут!

Собравшиеся наконец верноподданные не узнали своего монарха. Воспрянувший духом последний отпрыск Романовых встретил их стоя посреди комнаты, величественно положив на спинку кресла пехотного капитана тяжелую руку регбиста и надменно откинув голову. Перед его мысленным взором в эту минуту маршировали гвардейские полки и, ощетенившись стальными жерлами орудий, проплывали военные корабли. Владимир воображал себя монархом, способным разговаривать с другими странами не только на языке дипломата, но и языком пушек.

С восторгом восприняв сообщение из Австралии, не страдавшие отсутствием фантазии приближенные Владимира высказались за немедленное начало военной кампании и тут же извлекли неосуществленные в свое время военные планы Кутепова и Врангеля. План Кутепова, рассчитанный на внутренний взрыв, отпадал. Его похоронило само время, так как прошло немало лет, а никакого взрыва не последовало. Оставался план Врангеля — вторжение через Кавказ.

— Я всегда был горячим сторонником стратегического плана моего друга и соратника Врангеля, — с достоинством заговорил Глазенап. — Его план остается лучшим и на сегодняшний день. Из Атлантического океана, через Гибралтар — я думаю, с англичанами договоримся, — мы вводим флот в Средиземное море. Кстати, по пути в Галлиполию, к нам присоединяются все еще находящиеся там боевые формирования. Далее Босфор! Черное море! Удар в направлении Батуми — Туапсе — Севастополь! После чего императорский дом возвращается в Крым через ту же Ялту и после отдыха в своем Ливадийском дворце отбывает в Петербург.

В то время пока Владимир с помощью Глазенапа и казачьего атамана детализировал план боевых операций, генерал Олехнович, лишенный возможности участвовать в общей беседе, углубился в изучение австралийской реляции.

— Что-то я тут ничего не разберу, милостивые государи, — с недоумением проговорил он. — Как это так? Два человека и вдруг три организации. Императорская армия, флот и к тому же еще монархическое объединение. Допустим, один человек — флот. Второй — армия. А кто третий?

Смысл заявления тугоухого генерала не сразу дошел до окружающих. Но, поскольку Олехнович не унимался, присутствующим пришлось возвратиться к содержанию документа. И тут выяснилось, что проживающие в Австралии Стафиевский и Фомин доносили совсем не то, что хотелось бы Владимиру и его приближенным. Они сообщали, что хотя возглавляемые ими организации и состоят всего из двух человек, но представляют собой силу, на которую российский императорский дом может всецело положиться.

«Эти три монархические организации (других нет), — говорилось в донесении, — работают дружно и тесно. Председатель Австралийского общемонархического объединения полковник Стафиевский одновременно является командующим сухопутными силами и заместителем командующего флотом капитана первого ранга Фомина. В свою очередь, капитан первого ранга Фомин является заместителем командующего сухопутными войсками полковника Стафиевского. Из них же состоит и общемонархическое объединение.

Отсюда полная согласованность этих трех организаций в их работе».

К донесению был приложен приказ по Австралийскому военному округу, в котором капитан первого ранга Фомин объявлял благодарность за безупречную службу Стафиевскому, а полковник Стафиевский отмечал активную деятельность капитана первого ранга Фомина. Вот и все, о чем хотели сообщить два приверженца русской монархии, затерявшиеся на далеком Австралийском континенте.

Иллюзии о стоявших в полной боевой готовности гвардейских полках и ощетинившихся пушками кораблях рассеялись так же внезапно, как и возникли. Владимир сразу же сник и утратил надменный вид. Ставший за это время изощренным царедворцем казак Науменко тотчас же уловил настроение своего повелителя.

— Вот сволочи! — выругался он. — Сидят там в своей Австралии со своими кенгуру и мутят воду. А его высочество должен тут из-за них голову ломать! Всыпать бы им шомполов за такие штучки! Чтоб знали, как дурака валять!

— А по-моему, австралийский опыт весьма поучителен, — попытался исправить положение Глазенап. — Пусть двое, и все-таки им удалось создать монархическое объединение и военный округ с армией и флотом. А нас здесь трое. Посему предлагаю состоящие при высочайшей особе силы именовать Главным военным ведомством. А Австралийский округ подчинить нам на правах воинского соединения.

— Это другое дело, — тут же перестроился Науменко, — тех двое, нас трое… Да еще казаки. Казачество, ваше высочество, всегда было опорой престола.

— А что казаки? — заинтересовался Владимир.

— Да вот, ваше высочество, — обрадовался польщенный вниманием Науменко, — депеша у меня имеется…

Почетный казак вынул из-за пазухи смятую бумажку и прочитал:

— Первого октября в Фельдкирхе Афанасий Иванович Быстров, возвращаясь из кафаны домой в нетрезвом виде, погиб под автомобилем и похоронен. Покойный казак станицы Есауловской служил в десятой сотне первого полка. Далее… Шестого декабря в Ред-Бэнке скончался Иван Тонкий станицы Гривенской Кубанского казачьего войска. Похоронен без священника и на средства города. Все пропивал и не имел денег. Покойник был семидесяти одного года, служил в запасной роте.

Науменко сделал паузу, а затем с гордостью добавил:

— Так что не сгинуло оно, казачество-то!

Размечтавшиеся царедворцы уже не могли остановиться. Желание выдать фантазию за действительность было так велико, что они готовы были и Америку и Европу объявить губерниями несуществующей монархии. С увлеченностью мальчишек, играющих в казаки-разбойники, три отставных старикашки в компании с тщеславным недоучкой приступили к формированию воинских подразделений, к военной реорганизации своей воображаемой империи.

С увлеченностью мальчишек, играющих в казаки-разбойники, три отставных старикашки в компании с тщеславным недоучкой приступили к формированию воинских подразделений.

Париж и его окрестности, включая Монмартр, Елисейские поля и Булонский лес, были объявлены Парижским округом. Американский город Ред-Бэнк, где, по сведениям Науменко, еще оставались в живых два казака, был переименован в казачью станицу. А немецкий городишко Фельдкирх в память о погибшем под колесами автомобиля Афанасии Быстрове окрещен казачьим хутором.

Владимир, который в глаза никогда не видел России, поскольку родился в Финляндии, учился в Англии и проживал во Франции, в русских административных понятиях ничего не смыслил.

— К-кутор? — переспросил он. — А что такое кутор?

— Хутор, ваше высочество, это у нас, казаков, — пояснил Науменко, — дом вроде бы из кирпича, а на самом деле из кизяка…