— Я хочу, чтобы она осознала риск.

Райдер взял с приборного щитка пачку сигарет, вытащил одну и чиркнул спичкой.

— И когда ты собираешься ее обрадовать? — спросил он, всматриваясь в Далтона через облачко дыма.

— Чем скорее, тем лучше.

— Значит, сегодня. Интересно, что она скажет. Это для любого чертовски сильный шок.

— Я должен…

— Надеюсь, у тебя получится, Далтон. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. Покой. Искупление. Что бы это ни было, я надеюсь, ты найдешь это.

«Я тоже надеюсь», — думал Джеймс, поворачиваясь спиной к Райдеру и посылая проклятье Риду Блэквуду.

Джеймс вошел в дом Эмили через заднюю дверь. После встречи с Райдером он поехал в «Конюшни Тэнди», чтобы доделать кое-какую канцелярскую работу и подменить заболевшего работника на ранчо. Но теперь его рабочий день был окончен.

Или почти окончен, подумал он, чувствуя, как нервы вновь натягиваются, словно струны.

— Джеймс! — закричал Кори, увидев его на кухне.

— Привет, напарник. — Он подхватил мальчишку на руки. — Эге, да ты, похоже, охотился на кротов…

— Вроде того. — Кори недовольно наморщил нос, украшенный полосками грязи. — Я играл в саду, и Эмили опять заставила мазаться этой мазючкой, хотя там деревья!

— Корбин Тейлор Чапмен! — строго сказала Эмили, входя на кухню. — Не смей жаловаться!

Малыш состроил обиженную мину, хотя и чувствовал, что Эмили не злится.

Джеймс шутливо укрыл малыша от сестры, прижав к груди и неумело баюкая, как младенца. Кори рассмеялся и забил в воздухе ногами.

Эмили дружески поцеловала Далтона в щеку. Передразнивая ее, Кори громко чмокнул своего напарника в нос.

Джеймс смутился. Он поставил мальчика на ноги и надел ему на голову свою шляпу. Ее широкие поля опустились Кори на плечи. Задрав голов, он улыбнулся от уха до уха и попросил разрешения «кое-что доделать в саду».

Получив разрешение у сестры, Кори спросил и Джеймса:

— А можно я останусь в твоей шляпе? Я буду играть в ковбоя.

— Не вопрос, напарник. Какой же ковбой без шляпы!

Мальчик поправил шляпу и убежал.

— Я могу отвезти тебя к врачу в пятницу, — сказал Джеймс. — Я договорюсь с Лили Мэй.

— Это было бы замечательно. — Эмили пристально разглядывала тонкие морщинки в уголках глаз. Казалось, она их считает. — А… ты все еще боишься?

Он сунул руки в карманы. Сколько раз она уже замечала у него эту нервную привычку!

— Нет, все хорошо.

— Кажется, ты плохо спишь в последнее время.

— Я всегда немного страдал бессонницей.

— Я этого не знала.

Эмили не знала о нем еще так много… «Мы до сих пор открываем друг в друге что-то новое», — подумала она.

— Надеюсь, это не ворон клюет тебя в сердце, мешая заснуть. А для меня теперь вообще все как сон. Сегодня утром я проснулась и поняла, что еще никогда в жизни не была так счастлива.

— Правда?!

Руки Джеймса покинули карманы, и Эмили оказалась в его объятиях.

Она давно уже не гадала, насколько глубоки его чувства к ней. Она знала шестым, а то и седьмым чувством: он любит ее так же сильно, как она его. Но те же глаза любимого, внушавшие ей безотчетное доверие, внушали и страх какой-то призрачности обладания друг другом. Она боялась его потерять. Он был настоящим оборотнем, ее Джеймс Далтон, ее темнокрылый, мятежный защитник. Мужчина, которого она полюбила и которого пока не научилась понимать.

— Скажи мне еще раз, почему мы здесь? — спросил Джеймс, открывая в пятницу днем дверь гостиничного номера.

— Я хочу увидеть комнату, куда ты сбежал от меня в ту ночь.

— Ох уж эти женщины! — Он покачал головой и бросил ключ-карточку на комод. — Я-то думал, что везу тебя в Льюистон к врачу, а на самом деле, оказывается, мы путешествуем по памятным местам. Но мне сдается, если копнуть еще глубже, а лучше заглянуть под это голубое покрывало на кровати, что ты хочешь меня соблазнить, вот и все!

— Может быть…

— Может быть? Мы только что заплатили шестьдесят девять баксов за несколько часов в номере мотеля, и она еще говорит «может быть»?

Джеймс дразнил ее, но Эмили чувствовала, что он сгорает от нетерпения заняться любовью. Прикасаться к ней, целовать ее, дойти до высшей точки в ее объятиях, пережить бурный, очистительный восторг. И очень может быть, что ее мужчине, ее защитнику с глазами, в которых затаилась боль, ничего другого, кроме этого восторга, и не надо.

— Расскажи, что ты делал после того, как ушел тогда из моего номера.

— А что мне оставалось? Я вернулся сюда. — Он хмуро посмотрел на кровать, его голос стал грубым. — Ходил по комнате. И вспоминал…

— Где оставил презервативы? — спросила она с улыбкой.

— Я думал о тебе.

— Правда? Ты думал обо мне?

— Конечно. — Он прислонился к комоду, напряженно ссутулившись. — Мне было одиноко. Я хотел быть с тобой, хотел вернуться, но знал, что поступил бы неправильно.

Эмили представила, как он меряет комнату своими потертыми ковбойскими сапогами.

— Я тоже думала о тебе. Очень хотела, но не могла выбросить тебя из головы.

Он провел рукой по волосам, взъерошивая густые темные пряди.

— В тот вечер мы были еще совсем чужими, незнакомыми людьми. Нас тянуло друг к другу, но тогда этому не суждено было случиться.

«Вряд ли, — подумала Эмили, — вряд ли тут дело в том, что тогда они были чужими. Ведь они и сейчас мало друг друга знают, но…»

— Я хочу, чтобы у нас с тобой появились новые воспоминания об этом мотеле.

— Скажи честно: ты хочешь как-то приукрасить старые? — спросил он, лукаво взглянув на нее.

— Да, знаешь, черно-белые краски — не лучшие для любовных воспоминаний.

— Эмили…

— Да, Джеймс.

Они не занимались любовью со времени операции, и она ужасно тосковала по его объятиям. Эмили подошла к нему, мягко и нежно тронула его грудь. Джеймс порывисто обнял ее. Они замерли, но только на считаные секунды — им обоим хотелось большего.

Эмили одну за другой расстегнула пуговицы на его рубашке и губами прижалась к его обнаженной груди. К его телу. Сильному, крепкому и такому теплому телу своего возлюбленного. Ей казалось, что она слышит мощный ток крови в его венах. «Мой родной незнакомец, — подумала она. — Мой ангел чероки».

— С тобой я всегда буду в безопасности, — сказала она.

Джеймс погладил ее волосы, чувствуя, как дрожит его рука. В безопасности? О да! С бывшим заключенным! С соучастником убийства! С беглецом, спасающимся от бандитов…

— Ты мой защитник, — сказала Эмили, проталкивая бедро между его ног. — Мой хранитель.

Ее шепот стал бессвязным. Она целовала его шею, ключицы, грудь. Джеймс кожей впитывал ее слова и ласки. Он верил, что и вправду достоин этого. Он гнал от себя мысли о том, что именно привело его душу и тело к этой новой любви. Он не мог думать об этом сейчас, когда Эмили так нежно целует его и под ее поцелуями тает ледяное оцепенение, отдавшее его разум и сердце в руки расчетливых офицеров из Программы защиты свидетелей.

Он осторожно расстегнул ее блузку, наслаждаясь теплом ее тела, бархатистостью ее кожи. Сквозь тонкое кружево бюстгалтера просвечивали нежнорозовые соски.

— Я люблю тебя, — сказал он. Что бы ни случилось, он хотел, чтобы она знала, чтобы чувствовала это.

— Я тоже… тебя… люблю. — Эмили почти растворялась в его объятиях, и Джеймс понял, как глубоко ее тронули эти три слова и как сильно она их ждала.

Он подхватил ее на руки и понес к кровати. Пусть ненадолго, но Джеймс хотел стать тем мужчиной, которого она в нем видела, — ее рыцарем, ее защитником.

— Это прекрасно, правда? — сказала Эмили. — Эта комната. Мы. У нас будут новые воспоминания.

— Да. — Встав на колени рядом с ней, он осторожно снял с нее туфли и брюки, достал из кармана презерватив и сунул под подушку. Затем настал черед его одежды: джинсов, ботинок, расстегнутой рубашки.