Впрочем, и я отдавал должное доктору. Ртуть, влажная и холодная, находится в чреве земли. Она горячая и сухая, она – материя металлов. Природа ртути холодна и влажна. Все металлы сотворены из нее. Она смешивается с железом, и ни один металл не может быть озолочен без помощи ртути. Небольшая трансформация – и ртуть превращается в золото более чистое, чем природное. Совсем небольшая трансформация, надо лишь выбить из ядра ртути один протон. Этого вполне достаточно, чтобы ртуть превратилась в золото, а частично – в платину, в таллий, в другие стабильные изотопы ртути. Осталось лишь доказать, что древним алхимикам была известна тайна ядерных реакций.

Доктора Хэссопа мои сомнения не смущали.

– Ядерную реакцию, Эл, можно осуществить, имея под рукой вещество, способное активно испускать антипротоны. Ты ведь не возьмешься утверждать, что философский камень, великий магистерий, не был таким веществом? Сам подумай, что бы произошло, опусти мы гран подобного вещества в лужу ртути? Антипротоны незамедлительно вошли бы в реакцию с протонами ядер ртути. Иными словами, прямо на наших глазах лужа превратилась бы в лепешку золота. Эффектное зрелище. И больше того, Эл, такое вещество легко представимо. Оно должно иметь кристаллическую структуру и не проводить электричества. Тогда его кристаллическая решетка будет усеяна некими «дырами» – своеобразными капканами для электронов. Попадая в подобную «дыру», электрон задерживается в ней лишь на какое-то время, а вот антипротон, Эл, останется там практически навсегда, пока по какой-то причине не распадется сама кристаллическая решетка. Конечно, я несколько упрощаю, но, в принципе, Эл, так и должен выглядеть философский камень! – Доктор Хэссоп торжествовал. – Земля велика. На ней много необъясненного. Скажем, загадочный камень Чинтамани, хранящийся в одном из монастырей Тибета. Когда крылатый конь лунг-та, способный пересекать всю Вселенную, принес из созвездия Орион шкатулку с четырьмя священными предметами, среди них был указанный камень. Его внутренний жар оказывает на человека сильнейшее психологическое воздействие. Ты можешь утверждать, что речь в данном случае идет не о радиации? Большая часть камня Чинтамани хранится в башне Шамбалы, но отдельные кусочки его появляются время от времени в разных частях света. Не от такого ли кусочка, Эл, я разжег свою сигару? «И те первые люди преуспевали в знании всего, что есть на свете. Когда они смотрели вокруг, сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренности земли. Они видели вещи, скрытые в глубокой темноте. Не делая попыток двигаться, они видели весь мир с того места, где находились». Я цитирую древний текст «Пополь-Вух» – название этого свода тебе известно. Я убежден, что существуют скрытые знания, хранящиеся в руках немногих людей, по тем или иным причинам пекущихся о судьбе человечества. Алхимики. Величественный противник, не так ли? Разве ты не хотел бы схватиться с ними? В конце концов, таинственный камень Чинтамани мог попасть на Землю и естественным путем – в виде метеорита. И если уж он где-то хранится, то почему ему не храниться у нас?

– «Вы познаете истину, и истина сделает вас свободными», – пробормотал я.

– Золото более чистое, чем природное, – в ответ перечислил доктор Хэссоп. – Антивещество, способное сохраняться в земных условиях. Порошки для получения наследства. Напиток забвения, греческий огонь, холодные лампы – все это еще не самое главное. Прежде всего, нас должны интересовать люди, стоящие за этим.

Я прекрасно понял доктора Хэссопа. Если существуют камень Чинтамани, если существуют вечные тайны, значит, должна существовать некая каста, некий круг мастеров, несущих сквозь время столь важные знания. Возможно, эта каста считает, что все перечисленное и еще многое, что нам пока неизвестно, не должно попадать в руки обитателей Земли, как это случилось с ядерным оружием. Есть много вещей, весьма привлекательных для человечества, но одновременно опасных для него. Почему не взять на себя миссию хранителей, раз уж человечество так обожает играть в войны? К слову, великий Ньютон нисколько не сомневался в существовании скрытых знаний и, естественно, неких тайных обществ, охраняющих эти знания.

– «Существуют и другие великие тайны, помимо преобразования металлов, о которых не хвастают посвященные. Если правда то, о чем пишет Гермес, эти тайны нельзя постичь без того, чтобы мир не оказался в огромной опасности».

Доктор Хэссоп внимательно взглянул на меня.

– Нам известно множество древних рукописей, Эл. Многие алхимики спешили изложить на пергаменте сведения, которые казались им чрезвычайно важными и которые не должны были исчезнуть вместе с ними. Было время, когда такие рукописи свободно ходили по свету, а потом вдруг начали исчезать, будто попали под чей-то негласный контроль. Чей? Мы не знаем. Хотя варианты есть. Ну, скажем так, намек на варианты. В третьем веке до нашей эры индийский император Ашока, потрясенный видом поля боя, усыпанного истерзанными окровавленными трупами, навсегда отказался от войн, от насилия и посвятил свою жизнь наукам, основав, возможно, одно из самых первых обществ хранителей опасного знания. Возможно, именно это общество мы знаем под именем Девяти Неизвестных.

– Думаете, такие общества могут существовать и сегодня?

– А почему нет? – покачал головой доктор Хэссоп.

– И они хранят тайны неизвестного оружия?

– Почему же только оружия?

– Есть еще что-то?

– Философский камень, – терпеливо перечислил доктор Хэссоп. – Гомункулус, о котором известно столько восхитительных историй. Универсальный растворитель для любой субстанции. Восстановление растений из пепла, а значит, возможность воскрешения мертвых…

– Доказательства? Где доказательства?

Доктор Хэссоп неторопливо откинулся на спинку кресла:

– Ты же не раз листал мое досье, Эл. И видел у меня древнюю статуэтку из нефрита. Берешь ее в руку, и тебя пронизывает электрическим током. Уверен, игрушка из того же ряда, что и перстень с огнем. Конечно, мы рискуем, вступая в спор с алхимиками, но риск это твоя работа, Эл.

– И вы знаете, где искать?

– Не могу утверждать точно, но, возможно, одну ниточку мы нащупали. Очень тонкую, правда, но какая уж есть. Ты отправишься на станцию Спрингз-6, Эл. Все, что от тебя понадобится, – терпение. Будешь гулять по улицам, заходить в аптеки, бродить по перрону, думать о вечности.

– Думать о вечности обязательно?

– Думай о девках, Эл, я не против. Но лучше о вечности.

– А потом?

– А потом к тебе подойдет человек.

– Хорошо. Он подойдет. А как я его узнаю?

– Он сам узнает тебя. Признаюсь, мне не нравится такой подход, но это непременное условие, которое мы не могли отклонить.

– И что мне передаст этот человек? Золото более чистое, чем природное? Порошки Нострадамуса? Философский камень?

– Всего лишь адрес, – улыбнулся доктор Хэссоп. – Ну, это я так предполагаю, что адрес. Какое-нибудь грязное предместье Каира или заброшенные катакомбы Александрии. А может, древний мадрасский храм или забытое афинское подземелье. Я могу только предполагать, Эл.

– А если, увидев меня, этот человек передумает?

– Вот потому мы и посылаем тебя, чтобы этот человек не передумал, – вмешался в наш разговор шеф. – Главное, чтобы он подошел к тебе. А там ты сумеешь вырвать у него адрес. Как? Это твое дело.

Доктор Хэссоп и Берримен согласно кивнули.

Шеф усмехнулся и извлек из стола небольшую, но четкую фотографию:

– Помнишь этого человека, Эл?

Я невольно рассмеялся:

– Надеюсь, это не он подойдет ко мне?

– Конечно, нет. Но он нас тоже интересует.

Бобровый штат не случайно называют штатом тертых людей. Когда-то они пришли с востока и прочно осели в своих красных лесах. Скрипучие фургоны и длинноствольные ружья вселяли ужас в индейцев. Но человек с фотографии попал в бобровый штат вовсе не на фургоне. Он попал туда с воздуха…

Вдруг я услышал выстрел. Потом еще один.