Я использовала принцип Примака: я поощряла очень ценным за не очень ценное. Занятно, что именно по этому принципу Баз научился любить аджилити. Когда он был щенком, мы учились с ним на коротком туннеле, который ему казался скучным. Он в него залез, я от него побежала и позволила себя догнать и поиграть. Баз быстро понял, что туннель является «предвестником» игры. Скоро он с ума сходил по туннелю (так собаки любят звон ключей от машины, потому что он предвещает поездку на машине). Баз так полюбил аджилити, что теперь требовалось перенести эту любовь обратно на еду и игрушки. Мой план состоял в том, чтобы соединить то, что он так любил (аджилити) с тем, что я хотела, чтобы он полюбил (игрушка). Я хотела, чтобы он выучил, что надо брать игрушку, когда предлагают, и тогда можно будет продолжить бегать аджилити.

С этого момента, если я щелкала, Баз должен был взять игрушку. Если он отказывался, я звала его прочь от трассы и снова просила его поиграть. Я продолжала отходить все дальше, до той точки, где он уже соглашался поиграть. Сначала мне приходилось уходить за дом, чтобы он не мог видеть снаряды. После игры мы возвращались на поле и работали до следующего щелчка и следующей игры в потягушки. Баз скоро понял, что чтобы остаться около снарядов, надо тянуть игрушку, когда скажут. Постепенно любовь к аджилити перешла и на игрушку, по мере того, как Баз понимал связь игры с возможностью еще побегать.

Следующим этапом было пройти тот же путь с едой. Это было гораздо сложнее, потому что когда Баз входил в раж, он отказывался есть. Я придерживалась тех же критериев и уводила его с поля каждый раз, как он отказывался съесть лакомство после щелчка. Баз добавил в занятие свой элемент — он понял, как важно взять кусочек, и быстро начал это делать — но не проглатывал его. Я обнаружила эту новую стратегию, когда мои терьеры стали как ненормальные пытаться попасть на поле после тренировок База. Они вели себя как чайки на пляже, дерущиеся за остатки пищи. Баз брал у меня кусочек, и потом во время работы просто ронял его изо рта. Так что теперь мои требования включили пункт «проглотить».

При строгом соблюдении установленных правил Баз научился любить играть и есть посреди трассы. Из-за того, что он не очень любил еду, этот этап занял больше времени. Но с терпением и тщательным соблюдением правил Баз научился любить лакомство, и сейчас он вполне себе пищевик.

Мое воспитание из База «игрушечного маньяка» и «обжоры» помогло мне в дальнейшем справляться с его высоким уровнем энтузиазма. Во время разговора с Бобом Бэйли он предложил мне последить за уровнем возбуждения База (особенно выражающимся в воплях) в зависимости от того, игрушку я использую или еду. В течение большей части жизни База я в основном использовала игрушку. Боб сказал, что по исследованиям, пища повышает в мозгу уровень серотонина. Серотонин — нейромедиатор, участвующий в контроле стресса, депрессии и агрессии. Имело смысл попробовать.

Моим недавним приключением с Базом стала подготовка к соревнованиям по обидиенс. Чтобы успешно выступать там, Баз не имеет права вообще раскрывать рот. Это невероятно сложная задача для него, поскольку ему годами позволялось издавать звуки на аджилити. Занимаясь движением рядом, я убеждала База с помощью коротких занятий и высокого уровня поощрения, что лаять нельзя. Из всего богатства репертуара на движении рядом у него осталось то, что можно характеризовать как «хмыкание». Используя частое поощрение лакомством и игру в перерывах, могу доложить, что и «хмыкание» исчезло. По моим наблюдениям, Баз выглядит спокойнее, более сконцентрированным, менее беспокойным и больше желающим работать подольше и молча. Похоже, что используя лакомство вместо игрушки, я слегка пригасила его энтузиазм. Эта идея может оказаться полезной тем из вас, у кого «ненормальная» собака.

Эти и другие случайные наблюдения заставили меня задуматься, нельзя ли более широко обобщить, как качество поощрения влияет на драйв собаки. По моему опыту, те собаки, которые любят в качестве поощрения и лакомство, и игрушки, обладают самым высоким драйвом. Собаки с наименьшим драйвом — те, с которыми никогда не играли в перетягивание; так что лакомство — единственное интересное для них поощрение.

Я знаю об исключениях по обе стороны спектра. Есть собаки, которые обожают перетягивать игрушки, но не любят аджилити, и есть собаки, работающие за лакомство с исключительным драйвом. Но мы говорим не о них. У База был переизбыток энтузиазма, так что небольшое «кровопускание» не повредило. Но не все собаки такие как он. Видя успех с «успокоением» База при помощи лакомства, мне интересно, имеет ли этот способ такое же влияние на других собак. Конечно, это не наука, а лишь наблюдение. Но некоторым из вас, безуспешно пытающимся разогнать собаку с пищевой мотивацией, может помочь переключение ее на игрушки. Очевидно, что игры в перетягивание могут «вытащить» охотничий азарт из собаки. Возможно, не так очевидно, что использование только лакомства имеет «успокаивающий» эффект.

Настал великий день. Я заполнила заявку на первые в жизни База соревнования по аджилити. Через мгновение после ее отправки мне позвонили рассказать, что брат База как раз только что набрал полный балл на соревнованиях по обидиенс. Я подумала, «Это хорошее предзнаменование». Одно из самых сложных решений — понять, когда ваша молодая собака готова для соревнований. Многие считают, что надо исходить из возраста собаки или из ее умения проходить снаряды. Будьте осторожны: заявляя молодую собаку на соревнования слишком рано, вы рискуете ненамеренно ограничить ее потенциал в спорте. Некоторым нужно больше уверенности. Другим — опыта занятий на разных площадках, или же им сначала надо развить больше драйва. Для собак вроде База сначала надо повзрослеть психологически, чтобы справиться с возбуждением при виде трассы, поставленной ДЛЯ НЕГО!

Мне хотелось посмотреть, как он будет выступать, но не хотелось перегрузить его. Поэтому я решила ограничить его участие (ему было 20 месяцев в тот момент) выступлением только в гэмблере. Это позволяло мне спланировать для него трассу самой. Я надеялась ограничить число прямых, где он мог бы ломиться без удержу. Моей целью было не обязательно пройти трассу, но дать Базу поработать в ринге и, если возможно, прогнать его по возможно большему разнообразию препятствий.

При приближении великого дня я беспокоилась о двух вещах: что он понесется, сшибая все палки (поскольку с джампингом до сих пор были проблемы), и что он будет так орать, что не услышит моих команд. За месяцы борьбы с воплями (показавшимися мне годами) мы пришли к компромиссу: Баз может комментировать происходящее, пока это не мешает ему меня слышать. Если его лай заглушает мои команды, игра заканчивается.

Работая со своей лающей собакой, я заметила, что и тон, и громкость команд выходят из-под контроля. А нужно было оставаться спокойной. Мои крики ему не помогали успокоиться. Если я подавала команды мягко, он лаял гораздо меньше. Он все еще лает на трассе, но не с каждым шагом. В то же время он продолжает посматривать на меня перед тем, как пойти на очередное препятствие. Мне большего и не нужно было. Так что лай остался.

Мы прибыли на место соревнований в 7 утра, и у нас было время до 11–00. Это давало мне четыре часа, чтобы успокоить База. Если бы я думала, что это помогает, я бы и сейчас этим занималась. Сложно рассчитать время, необходимое для введения в нормальное настроения собаки, которая раньше не выступала. Если вы разомнете ее слишком рано, она перегорит (не наш случай). Если вы разомнете ее недостаточно, имеете шанс получить перевозбужденную собаку, которая не может справиться с собой на трассе.