Благостное выражение слетело с лица Марата Рафиковича. Взгляд его стал цепким и холодным. Он пристально посмотрел на Бегунова.

— Да ты никак на нее запал, а, студент?

— Чепуха, — отмахнулся Сергей.

— Да нет, не чепуха. Я же вижу, как на нее смотришь. А теперь послушай, что я тебе скажу. Во-первых, остынь. А во-вторых, запомни: мы — я, ты и Сашок — по одну сторону. Она — по другую. Другого расклада быть не может. Понимаешь?

Бегунов не выдержал пристального холодного взгляда оперативника и опустил глаза.

— Вот и хорошо, — кивнул Марат Рафикович. — Ты уж извини, что я на тебя так давлю. Просто я давно на свете живу и вижу, что у людей на душе творится. А на гадину эту не смотри. Знаешь, как ее называют близкие?

— Как?

— Колдунья!

За соседним столиком послышался какой-то шум. Бегунов быстро обернулся. Чашка, стоявшая перед Ольгой, упала со стола и покатилась по полу, оставляя за собой коричневый кофейный след.

Ольга вскочила с кресла. На бледном искаженном лице ее горели потемневшие, широко открытые глаза. Она смотрела на ухмыляющегося Сашка. Тот, не переставая ухмыляться, начал подниматься. Ольга размахнулась и влепила Сашку звонкую пощечину.

Глаза Сашка гневно сверкнули и он, коротко, без замаха, ударил девушку ладонью по лицу. Ольга покачнулась и глухо вскрикнула.

Сергей Бегунов выскочил из-за стола, опрокинув кресло, и подбежал к ним. Почти не соображая, что делает, он схватил Сашка за лацкан пиджака и ударил его кулаком в челюсть.

Второй удар провалился в пустоту. Сашок перехватил руку Сергея и вывернул ее, заставив Бегунова упасть на колени.

— Успокойся, — процедил Сашок сквозь стиснутые зубы. — Не пори горячку. Она специально провоцирует тебя.

Девушка упала в кресло, прижала ладони к лицу и зарыдала.

— Вы что, сдурели? — прикрикнул на драчунов запыхавшийся Марат Рафикович. — Что здесь произошло?

— Подожди, Рафикович, не лезь, — остановил его Сашок. — Мы сами разберемся, да, Сергей?

Бегунов, с трудом выговаривая слова, прошипел:

— Отпусти руку.

— Отпущу, если ты не будешь дергаться.

— Я не буду дергаться.

— Обещаешь?

— Обещаю, — прошелестел Бегунов побелевшими губами.

Сашок разжал пальцы. В то же мгновение Бегунов вскочил на ноги и с глухим ревом бросился на оперативника. Сильный хлесткий удар отшвырнул его на пол. Сергей потерял сознание.

Первое, что он увидел, открыв глаза, это широкое смуглое лицо Марата Рафиковича. Небольшие карие глаза пожилого оперативника смотрели осуждающе.

— Ну что, боец, выспался?

Сергей выпрямился в кресле и огляделся по сторонам.

— Мы в зале ожидания, — подсказал ему опер. — Притащили тебя сюда из кафе. Ну и заварил же ты кашу, дружище. Нас ведь чуть было в милицию не забрали. Насилу отбились.

— Не я эту кашу заваривал, — угрюмо пробурчал Сергей. Он прикоснулся ладонью к распухшей челюсти и поморщился от боли. — Где они?

— Кто — они?

— Ольга и… этот.

— В другом конце зала, — ответил Марат Рафикович.

Бегунов убрал руку с ушибленной челюсти и, вытянув шею, стал озираться по сторонам.

Ольга и Сашок сидели в креслах метрах в двадцати от них. Бегунов попытался вскочить, но Марат Рафикович положил ему на плечо широкую сильную ладонь и заставил его сесть обратно в кресло.

— Не спеши, дружище. Нам надо поговорить.

— Зачем вы оставили их наедине? — гневно спросил Сергей и сбросил руку оперативника со своего плеча.

— Остынь! — резко сказал Марат Рафикович. — Остынь и успокойся.

Бегунов покорно откинулся на спинку кресла.

— Вот и хорошо, — похвалил старый опер. — Теперь можешь спрашивать.

— Что между ними произошло? Почему она его ударила?

— Ничего. Они просто сидели и беседовали. Она спокойно слушала, спокойно отвечала. И вдруг, ни с того ни с сего, вскочила с места и дала ему по физиономии.

— Ни с того ни с сего? — не поверил Сергей. — Вы хотите сказать, что Ольга Антихович сумасшедшая?

— Она не сумасшедшая, — спокойно ответил Марат Рафикович. — Она очень хитрая. Ты имеешь дело с убийцей.

— Между прочим, суда еще не было, и приговор ей никто не выносил, — неприязненно проговорил Бегунов.

— Вынесут, — спокойно заверил его пожилой опер. — Можешь в этом не сомневаться. Но для начала нужно доставить ее в Москву. И я сделаю это, даже если мне придется связать тебя по рукам и ногам.

Марат Рафикович достал из кармана сигарету, посмотрел на табличку «Не курить» и со вздохом спрятал пачку обратно в карман.

В Москву прилетели вечером. Начинало смеркаться. Погода не радовала. Дождя, слава богу, не было, но под ногами, в тусклом свете желтых фонарей, поблескивали огромные лужи.

Сергей был бледен. Со своими напарниками он не общался.

Сашок вновь напялил на уши свой плеер. Марат Рафикович все время держался рядом с Ольгой, не давая Бегунову возможности заговорить с ней.

К машине их вел агент Егор Кремнев. Бегунов всегда уважал этого сильного и скупого на эмоции человека, но сейчас даже он показался Сергею обыкновенным грубияном.

«Какого черта мы все здесь делаем? — с горечью думал Сергей. — Четыре здоровых, сильных мужика ведут под конвоем хрупкую девушку».

Бегунов остановился чуть ли не посреди лужи и задумался. Егор Кремнев, шедший позади, налетел на него и едва не сбил с ног.

— Твою мать! — выругался Кремнев. — Ты что, птенец, остолбенел?

Сергей повернулся к Кремневу и произнес глухим клокочущим голосом:

— Егор Иванович, на этот раз я вас прощаю. Вы были не в себе. Но впредь я попросил бы вас воздержаться от подобного тона.

Кремнев усмехнулся своей неподражаемой холодной усмешкой и сказал:

— Топай вперед, умник. Потом поговорим.

Сергей, ни слова не говоря, забрался в машину.

Он сидел на заднем сиденье, рядом с Ольгой, смотрел на ее маленькую красивую руку, лежащую на колене, вдыхал аромат ее духов, прислушивался к ее дыханию, и в душе его происходила революция.

Некоторые люди рождаются чиновниками. Им доставляет удовольствие перекладывать бумажки с места на место и просиживать кресло в казенном кабинете. Егор Кремнев к таким людям не относился.

Глядя на ворох документов, которые ожидали его на столе, Егор каждый раз недобрым словом поминал начальника отдела спецопераций. Сердитый голос генерала Уколова звенящей дрелью жужжал у него в мозгу.

— Две недели бумажной работы.

— Товарищ генерал, я не…

— Три недели!

— Николай Георгиевич, вы не можете меня…

— Месяц! Кремнев, скажешь еще слово — и усажу тебя подшивать дела навечно!

Егор замолчал, угрюмо глядя на начальника.

— Это всего лишь воспитательная мера, — сурово проговорил тот. — И не слишком тяжелая. Я делаю тебе поблажку, Кремнев. Любого другого за нарушение субординации я бы выгнал из СВР к чертовой матери!

И вот Егор уже восьмой день корпит над бумагами, и огромной кипе документов не видно конца.

Сегодня день не задался с самого утра. Сначала Мария нашла у него в кармане листок с телефоном одной операционистки, с которой Егор связывался сугубо по делу, и вздумала ревновать.

Егор едва «отбился» от жены.

Потом, выходя из подъезда, он споткнулся о собачонку соседа, проклятая зверушка с перепугу цапнула его за ногу.

Но, конечно, дело было не в какой-то дурацкой собачонке. Кремнев весь день выглядел рассеянным. С невыразимой тоской разбирал он и приводил в порядок справки, запросы, факсы, циркуляры и прочую архивную лабуду, но было видно, что мысли его бродят где-то далеко.

И вдруг Егор сказал сам себе:

— Стоп!

Он быстро просмотрел несколько листков, лежащих сверху, затем задумчиво уставился на стену, обескураженно хмыкнул и пробормотал: