Пять минут он метался по залам и вдруг остановился и уставился на брюнетку, отошедшую от кассы.

Егор узнал Ольгу сразу, несмотря на то, что она сменила цвет волос и прическу. Высокая, в легком светло-розовом плаще и темных брючках. Он резко рванул вперед, пробираясь сквозь толпу и стараясь не потерять ее из вида. Егор готов был поклясться, что Ольга его не видела, но она явно что-то почувствовала и мгновенно среагировала.

Секунда-другая, и вот она уже скрылась из вида, растворилась в толпе. Егор чертыхнулся и ускорил шаг. Теперь он почти бежал. Свернув за угол, он снова увидел светло-розовый плащ. Расстояние между Егором и Ольгой стремительно сокращалось. Теперь он был уверен, что не упустит ее. Двадцать метров… Пятнадцать… Десять… Пять…

Ольга свернула за угол. Егор — тоже. Она двинулась к закусочной. Кремнев усмехнулся и поспешил за Ольгой, намереваясь перехватить ее у двери закусочной.

Теперь их разделял один только шаг. И Егор сделал этот шаг.

Он почти схватил беглянку за руку, как вдруг сбоку на него налетел верзила. Егор пошатнулся, но устоял.

— Прочь с дороги! — глухо рявкнул верзила и хотел оттолкнуть Кремнева в сторону.

Однако Егор перехватил его руку и натренированным машинальным движением вывел ее на болевой.

Верзила вскрикнул и попытался ударить Егора. Уворачиваясь от удара, Егор невольно усилил нажим на захваченную руку. Раздался треск ломаемой кости, и верзила взвыл от боли. Рядом закричали женщины.

Егор оттолкнул верзилу от себя и повернулся к Ольге. Ее светло-розовый плащик маячил далеко впереди.

— Твою мать! — выругался Кремнев и рванул за беглянкой.

Однако дорогу ему преградил широкоплечий и широкогрудый парень с физиономией профессионального боксера…

У Егора вспыхнуло перед глазами, однако от второго удара он сумел увернуться. Быстро присев, Егор ударил противника кулаком в пах. Тот застонал и согнулся пополам. Кремнев добил противника ударом кулака в висок, а когда тот рухнул на пол, перешагнул через него и бросился за беглянкой.

Однако той уже и след простыл. Секунду поразмыслив, Егор решил, что выйти она могла только на улицу. Ни до какой другой двери она бы за те несколько секунд, что длилась схватка, дойти не успела бы.

Егор, не обращая внимания на ропот и вопли, раздававшиеся ему в спину, быстро вышел на улицу и зашагал к «опелю» Паоло Строцци. Остановившись у машины, он наклонился и быстро спросил:

— Ну?

Строцци взглянул на Кремнева вопросительно:

— Что?

— Она должна была выйти через эту дверь! Брюнетка в светло-розовом плаще! Ты ее видел?

— В светло-розовом?.. — растерянно повторил Строцци и качнул головой: — Нет. Прости, но я никого не видел. А что случилось?

Егор выпрямился и вздохнул.

— Похоже, мы снова ее упустили.

Открылась дверь, и в кабинет вошел Вито Гуэр-ро. Генерал Маринетти отнял от губ стакан с недопитым виски и угрюмо взглянул на секретаря.

— Ну что? — резко спросил, как пролаял, он. — Взяли?

Вито потупил взгляд и отрицательно качнул головой:

— Нет, босс. Эта стерва сумела уйти.

Днище стакана с грохотом брякнулось о стол.

— Как? — рявкнул Маринетти.

— Она почти была у нас в руках, — глухо ответил секретарь. — Но вмешался какой-то парень. Он разбил голову Гвидо и сломал руку Тони-Мухобойке.

Маринетти яростно скрипнул зубами.

— Что за парень? — сдавленно проговорил он.

Вито достал из кармана мобильный телефон, пробежал пальцем по кнопкам и протянул телефон генералу Маринетти.

— Взгляните, босс. Гвидо успел его сфотографировать.

Маринетти вырвал телефон из пальцев секретаря и поднес его к глазам. По смуглому лицу итальянца пробежало что-то вроде судороги.

— Старый знакомый, — глухо проговорил он.

Брови секретаря приподнялись.

— Вы его знаете, босс? — удивленно спросил он.

— Знаю. Это тот самый русский, который пару месяцев назад похитил у меня цифровой ключ от схронов с чешским товаром.

— Так это он?

— Он-он. — Маринетти швырнул телефон на стол. — Она ушла с ним?

Вито качнул тяжелой головой:

— Нет. Он задержал нас и дал ей уйти. Но, по-моему, он сам этому был не рад. Она нужна ему так же, как и нам. Но эта стерва — крепкий орешек. Ее не так просто прищучить.

— Ты оставил людей в аэропортах?

Секретарь кивнул:

— Да. Но эта стерва выронила документы, когда убегала от нас. Теперь она не сможет улететь из страны. По крайней мере, до тех пор, пока не сделает новые.

— Прижми к ногтю всех дельцов Милана! Если она притащится к кому-нибудь из них за новым паспортом… В общем, ты понял?

— Да, босс. Я сегодня же пошлю людей по «точкам».

Генерал Маринетти снова взял со стола стакан и залпом допил скотч. Вито помолчал, ожидая от босса новых указаний, но, поскольку тот молчал, заговорил сам:

— Босс, у нее есть подруга. Певичка из клуба Рамзони. Зовут Моник.

Правая щека Маринетти дернулась.

— Да, я ее помню, — резко сказал он. — Установи наблюдение за Уго Рамзони. Она может притащиться в клуб за помощью. А я наведаюсь к Моник.

— Мне поехать с вами, босс?

Маринетти усмехнулся и покачал головой:

— Нет. С этой девчонкой я поговорю сам. Говорят, она жгучая штучка. Давно собирался познакомиться с ней поближе.

По жестяному подоконнику забарабанил дождь. Благодаря хмурому небу за окном сидеть в теплой комнате было еще уютнее. Маринетти вытянул ноги к пылающему камину, отхлебнул виски и взглянул на Моник. Девушка сидела на стуле со связанными за спиной руками.

— Вы задумали это вместе? — холодно осведомился он.

— Не понимаю, о чем вы.

— Не понимаешь? — Маринетти ухмыльнулся. — Брось прикидываться, пышечка. Вы вместе решили кинуть меня. Только у вас ничего не выйдет. Я никогда не прощаю обид и никогда не выпускаю из рук свои деньги. Если понадобится, детка, я буду бить и насиловать тебя до сих пор, пока мои деньги не вернутся ко мне. Если ты сдохнешь раньше, я буду насиловать твой труп. Поняла?

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — повторила Моник, надув губы. — Какие деньги? Бред какой-то.

— Я видел тебя с этой сучкой, — медленно сказал Маринетти. — И я знаю, кто ты.

Маринетти допил виски и поинтересовался:

— У тебя есть что-нибудь выпить?

Моник с ненавистью посмотрела в его широкое, темное от злобы лицо и покачала головой:

— Нет.

Маринетти усмехнулся:

— Врешь. Ты ведь потаскуха и пьяница. Без пойла ты и дня не проживешь.

Моник угрюмо молчала. Маринетти встал с кресла и прошел к шкафу.

— Это бар? — спросил он, взявшись за ручку дверцы.

Моник не ответила. Маринетти потянул за ручку, и дверца с тихим щелчком открылась.

— Я угадал, — с улыбкой сказал Маринетти, разглядывая полки, уставленные бутылками. — У нас с тобой одинаковые вкусы. Я тоже люблю виски и вермут.

Он взял из бара бутылку скотча. Посмотрел на Моник.

— Не хочешь со мной выпить?

Моник отвернулась.

— Зря, — пожал плечами Маринетти. — Ты нервничаешь. Я тоже нервничаю. Чтобы не наделать глупостей, мы должны успокоиться.

Маринетти вернулся в кресло и наполнил стакан скотчем.

— Ну, — сказал он, — за хеппи-энд!

Он сделал большой глоток и облизнул губы.

Следующие десять или пятнадцать минут Маринетти пил. Пил молча и мрачно, словно побился с кем-то об заклад, что опустошит всю бутылку и останется стоять на ногах. Он и правда не пьянел.

Все это время Моник молча смотрела на него. Руки девушки были крепко стянуты за спиной. При каждом движении рук она испытывала режущую боль в запястьях. Она ничего не могла сделать. Оставалось только ждать и надеяться.

Наконец Маринетти отодвинул от себя стакан и пристально посмотрел на Моник.

— А ты ничего, — с усмешкой сказал он. — У нас в запасе много времени. Не хочешь позабавиться?