Шли годы. Ольга подросла и превратилась в подростка. Отец умер, но спустя несколько месяцев его место в материной кровати занял отчим.

В отличие от грубого, рослого и ширококостного отца, отчим (дядя Петя — так он просил себя называть) был невысоким и тщедушненьким. У него была тонкая шея, похожая на куриную лапку, и смешная лысина, которую дядя Петя каждое утро старательно зачесывал специально для этих целей выращенной прядью волос.

— Мама, как ты можешь ложиться с ним в постель — ведь он такой противный? — недоумевала тринадцатилетняя Ольга.

— Так надо, — отвечала мать и ласково гладила Ольгу по белокурым волосам.

— У него так воняет изо рта! — добавляла Ольга.

Мать ничего не отвечала, лишь грустно вздыхала.

Дядя Петя работал инженером, но не простым, а начальником конструкторского отдела. Дядя Петя никогда не курил, пил только чай и приносил домой всю зарплату до последней копейки. Дядя Петя заслуживал любви. Так считала мать. Так считал и сам дядя Петя. Он был искренне изумлен, когда падчерица не захотела терпеть его руки у себя под юбкой и в ответ на все домогательства заявила ему, что у него потные ладони, а сам он похож на старого плешивого козла.

Неблагодарное дитя!

Ольга помнила, как дядю Петю увозила милиция. Он кричал и ругался, обзывал Ольгу проституткой, а ее мать — старой уродливой дурой.

А потом Ольга сидела на диване с платком, прижатым к разбитому дядей Петей лицу. Ей хотелось плакать, но слез почему-то не было. Она отнимала платок от лица, смотрела на него и ловила себя на том, что ей нравится смотреть на кровь.

Так Ольга поняла, что все мужчины — будь то дядя Петя, отец или еще кто-нибудь — одинаковы. Высокие, маленькие, толстые, худые, красивые, безобразные — все они хотят одного.

Если хорошенько в этих деталях разобраться, то в мире, где правят мужчины, можно неплохо устроиться. И Ольга принялась постигать эту новую для нее и такую захватывающую науку жизни.

Для первого урока она выбрала самого «крутого» парня в классе. Ребята его побаивались, девчонки замирали при одном его приближении.

Ольга подошла к нему сама. Откинула со лба светлую прядь, улыбнулась и сказала: «Хочешь пойти ко мне после уроков?» В первое мгновение парень растерялся — Ольга это ясно видела, — но он быстро взял себя в руки. «Легко!» — сказал он с насмешливой улыбочкой, слегка приподняв свои черные соболиные брови.

Ольга привела «крутого» домой. По дороге он шутил и балагурил, сплевывал сквозь зубы и всем своим видом показывал, насколько он крут.

Однако, когда Ольга заставила парня лечь на диван, уселась сверху и принялась спешно стаскивать с него одежду, сильный, бесстрашный лев превратился в робкого и испуганного ягненка.

— Подожди! Оля, подожди! — твердил он, покрываясь пунцовыми пятнами.

— В чем дело? — осведомилась Ольга.

— Я не могу так, — бормотал он дрожащим от волнения голосом, стараясь прикрыть свою мужскую наготу руками.

— Не можешь?

В этот момент тело его напряглось, он запрокинул голову и с глухим стоном обмочил себе брюки.

— Вот, значит, как это бывает, — усмехнулась Ольга. — Что ж, попробуем еще раз. Должен же от тебя быть хоть какой-то толк.

Через неделю суровый лев бегал за Ольгой как собачонка, ловил каждый ее взгляд, пытался предупредить каждое ее желание. И вскоре до смерти ей надоел. Тем временем на горизонте появилась следующая цель.

Дело в том, что с восьмого класса Ольга упорно и целенаправленно шла на золотую медаль. Благодаря хорошей памяти учеба в школе давалась ей легко. Учебники она никогда не читала — достаточно было просто внимательно слушать на уроках.

Единственным предметом, которым она никак не могла овладеть, была химия.

Ольга терпеть не могла возиться со штативами и зажимами, переливать из колбочки в колбочку вонючие реактивы, вписывать в тетрадку химические формулы, многие из которых были длиной в целую страницу!

И тогда она решила подойти к проблеме иначе.

Учитель химии был сухим жилистым стариком с сердитыми глазами и крючковатым носом. Трудно было представить себе, что он может заинтересоваться чем-то, что нельзя перелить из мензурки в мензурку и подогреть на спиртовке.

Однако Ольга решила, что это только видимость. И оказалась права. Вскоре Ольга буквально затащила старичка на себя в лаборантской. И в результате закончила школу с золотой медалью.

С Андреем Вершининым они познакомились на консультации перед вступительными экзаменами на журфак. Это был высокий, грузноватый, молодой еще мужчина с вежливой улыбкой и чисто выбритым лицом. Ольга столкнулась с ним в коридоре.

Он шел, заложив руки за спину и задумчиво глядя прямо перед собой. Ольга вытащила из сумки все свои бумаги — конспекты, тетради, чистые листы, — прижала их к груди и ринулась навстречу Андрею. Столкновение оказалось неизбежным.

— Извините ради Бога! — рассеянно произнес Андрей, помогая Ольге подобрать с пола рассыпанные бумаги.

— Ничего страшного, — ослепительно улыбнулась ему Ольга.

— Постойте-постойте! — лицо Андрея просияло. — А ведь я вас знаю! Я заказывал у вас пальто!

— Да. — Ольга скромно улыбнулась. — Для вашей жены. Кстати, как она?

— Прекрасно! Ходит в вашем пальто.

Потом был поход в ресторан, долгая беседа о жизни, скромное рукопожатие и робкий поцелуй в щеку.

На следующий вечер все повторилось, только рукопожатие стало крепче, а поцелуй — чувственней.

А следующую ночь они провели вместе.

А еще недели спустя Ольга стала студенткой журфака МГУ.

Поженились они через полгода. Андрей быстро поднимался по карьерной лестнице. Всего несколько лет ему понадобилось, чтобы из главного редактора заштатной газетенки превратиться в главу огромного медиа-холдинга. А шагнуть ему хотелось еще дальше — в большую политику!

Ольга помнила, как радовался Андрей, когда ему в руки попала запись разговора трех важных правительственных чиновников. В тот вечер Андрей ходил по квартире и потирал руки.

— Получилось! — твердил он, глядя на Ольгу сверкающими глазами. — Ты не представляешь, каким сокровищем мы владеем! Эта запись может оказать влияние на всю мировую политику!

— И что ты намерен с ней делать? — поинтересовалась тогда Ольга.

Андрей остановился, нахмурил брови и задумчиво проговорил:

— Еще не решил. Но думаю, что обнародовать их пока рановато.

— Ты сказал, что это «сокровище», — напомнила Ольга. — Мы действительно можем на этом заработать?

— Заработать? Милая, когда я говорил о сокровище, я имел в виду совсем не деньги.

— Значит, нельзя?

Андрей усмехнулся:

— Ну, теоретически можно. Британские спецслужбы заплатили бы за них целое состояние. Да что там спецслужбы — любое западноевропейское издание заплатило бы за кассету миллионы!

— Но ты на это не пойдешь, не так ли?

— Разумеется, — ответил Андрей, глядя на жену с недоверчивым удивлением. — Это даже не обсуждается. Я — патриот своей страны.

Ольга улыбнулась.

— Не смотри на меня волком, — мягко сказала она. — Я ведь не уговариваю тебя продать эту запись. И никогда бы не предложила.

На этом разговор был закончен. Для Андрея. Но не для Ольги. Она давно мечтала стать одной из ключевых фигур в холдинге. Но Андрей, который в первое время поощрял амбиции жены, с какого-то момента изменил свое решение и, вместо того чтобы сделать Ольгу своим заместителем, завел песню про детей и семейный очаг. Ему вдруг до смерти захотелось «настоящую семью» — с крикливыми детишками, женой в передничке и собакой у камина.

Ольге такая жизнь откровенно претила. Она хотела большего.

Однажды Андрей пришел домой пьяный, и Ольге удалось вытянуть из него откровенное признание.

— Милая, — сказал он тогда, — это не твое. Ты слишком неуравновешенная и жесткая. А руководитель холдинга должен быть спокоен, гибок, иногда даже лоялен. Может быть, тебе лучше купить швейную фабрику? Я помогу тебе с деньгами.