Маросейка Ангелы всю рыбу съели, Опустясь на Маросейку. «Что творите, Божье семя?» «Не могли найти лазейку.» Ангелы в пейзаж попали Этим Рождеством пропащим, И с деревьев иней стаял, Неба рыба стала слаще. К вечеру в снегу, что душу Лечит, грусть превозмогая, Ангелы на крышах глушат, Рыбу Маросейки жарят. Невысокие домишки, Шум от транспорта звенящий, Остры выступы на крышах Маросейки настоящей. Чем темнее – тем светлее, На деревьях снова иней, Красота снегов белеет На пейзаже дерзких линий. Кино Из зеркала шкафа – твое отраженье,− Немного ты ранена вихрем времён, Обманной и сладкой любви пораженье Тебе никогда, милый друг, не соврёт. На гвоздь ты повесишь красивую шляпу, В тулью вставишь свечку, и свечка сгорит, От времени шкаф деревянный обшарпан, Чудесный тебе открывается вид. Утюг заплясал по вечернему платью, А ты выливаешь чернила на стол. Я время своё на тебя не потратил, О чём сожалею, упёршись в футбол. И движется в зеркале наша картина, И многое скажет старинный предмет. Взгляни: там в углу запылился ботинок, А пары ему в этом доме и нет. Натура Ходят парами и пожилые супруги, И погода как будто для них, И Земля уж не вертится диском на круге, И открыты дороги мои. Снова снег прикрывает черту горизонта, Тишину окружит ход машин. Открывайте же линию честного фронта, Чтоб огонь белый снег порешил. Вот диптих, окровавленный страстью апреля,− Не ложитесь, супруги, в гробы. Там, на кладбище страшно спокойно, и млеет Жизнь сама, и тропинки мокры. И на выезде… Моя зрелость безликая дремлет поодаль,− Запечатать в конверт средоточие черт, Когда выйдет из зеркала каменный Гоголь, Не захочется мне, но разломан мольберт. В эту лунную ночь я прошу реализма,− «Будь здоров», − мне сказали и отняли срок. В сизом дыме не жаждал я ваших стриптизов,− Кровь печатает несколько раненых строф. И заткнёт ли мне рот власть солёного моря,− Я не в поезде ехал – летел под откос, Но мне скучно от раненых этих историй,− Я прошу только несколько выгнутых роз. Терпкий запах диктует материи зрелость, Но разбудит меня только поезда свист, Только летней травы пережжённая прелесть, И танцовщицы спляшут на выезде твист. В двух мирах
Для себя ли, будучи богатыми, Милостыню нищим подаём? В двух мирах, заслушавшись сонатами, Мы живём и жизнь не сознаём. Для себя ль поступок «необдуманный» Совершаем мы, иль просто страсть Движет нами милыми, беспутными, Чтоб мы, дети, наигрались всласть? Мы похожи друг на друга. Всё-таки Мы оригинальны, чтоб лучи Грели нас с небес, и мимолетными Жестами бравируем, кричим. Отразившись в солнышке веснусчатом, Лишь при встречах проявим себя. Человек один не может, – лучше бы Нас преследовал влюблённый взгляд. Знаем, что мертво всё, что обдуманно, И причуды, ах, зачем пример? — Мы творим невольно, ставши глупыми В опыте средь опытных манер. В чём причина редкой нашей щедрости И улыбки незнакомцу вдруг? К жизни вкус, пристрастие к неверности И любовь к себе и к людям? Друг! Для себя ли, будучи богатыми Милостыни знаний просим мы? Долгий сон, страх к страху и – заплатами Редкие подарки нам даны. И считают почти все иль многие, Что они – избранники небес. Это так. И, сердцем одинокие К благу мы, удачливые в треск. На душе, вконец поистрепавшейся, Радость от рисунка твоего, И спешим мы в рамку вставить, кажется, Твой рисунок и себя – давно. И с души заплаты всё ж срываем мы, Обнажаем душу на ветру. Нет, не для себя оригинальные Люди, оценив свой дар – твой труд. Баллада Пьют ковбои, дым глотая, Смысля в карточной игре, Неустанно напевая, Я разлёгся на окне. И пошла она вертеться Вместе с нашим погребком, — Вспомнишь шум и запах детства, Вспомнишь то, с чем не знаком. Не поднять дверь на канатах И не выйти сквозь окно, Не предложишь девке плату, — Бродит кровь в ней, как вино. Я пою, ковбои ж стихли, А бармен в петлю полез. То свеча, загаснув, вспыхнет, Но не видеть нам небес. Там гроза загрохотала, Точно бесшабашный смех Наш, и ночь на час настала, Усыпив ковбоев всех. Но она ко мне приходит, Ярким светом полыхнув: «Это дети, их заводят Бесы, но не заведут». И наутро все проснулись По домам в седьмом поту, Только мы бредем средь улиц: Я, бармен и та, глотнув. |
