Ирма Кокура Солнце на ладонях. Сборник стихотворений Городская романтика И снова музыка ночей Из прошлого ко мне вернулась, Толкая фонарей качель Среди витрин центральных улиц. Огни цветов, рекламный прах И головокруженье в танго Горящих взглядов, словно страх Экстазом стал, и было жарко. Автомобильных фар восторг, Минуя во влюбленном реве Мосты, отчаянье исторг Веселья красок или крови. Красив безумно город был, Запечатлевшись фейерверком, Из детства выветрился дым, И поцелуи были терпки, На крашеных губах цветя, Стремились стать движеньем танца, И там была, вертелась я И не одна, но жизнь сквозь пальцы. И, наконец, огни в ночи Вновь засветились, охмеляя. Блаженство музыки, молчи, Не рань мне душу в душной яви! Я и новый век Бегу, событий пену взбив, Не одинокий, но бесцельный На струны просится мотив, — Слова мои он перемелет. Слова не сказаны еще. Взыграл июнь к последней ноте, Рассыпав локоны её, Он бредит холодом и бродит, Надвинет ночь на нас с котом! — Дом дышит шумно, и ступени Водой сверкают с двух сторон, Не высохшей, вверх-вниз как время. И переписку начала Вновь народившаяся Ева С подругой Музой. Как дела? Мы их придумаем в поэмах. В зеркальности моих картин, В их действе просятся движенья, И – делать нечего – один Не дал бы власть воображенью Я, если б не широкий жест Фортуны общей несчастливой. На звон ответит Муза. Есть Романсы пыльные и в мыле Десятилетий. Начал век Импровизацию, как юность В Эдеме вызывает смех, В фонтане с мрамором балуясь И с бесшабашной Евой в час, Когда колпак вновь нахлобучит Она на голову, – шут спас Её от неба в тучах взбучки. Узнай её сейчас во мне! — Так я не смог: в глазах троится; Я имя потерял, и нет Лица, – лишь муки в окнах-лицах. Событий пену взбив, хранить Живой пытаюсь облик Музы, А свет крылат, и жизнь летит В воображаемые узы. Мои события плодят И мелят чувства, – не разгадан Их смысл, мотив, но ром – не яд, Сюжет исчерпан, став абстрактным. «Есть ниже подвала этаж…»
Есть ниже подвала этаж, Где музыка вечно играет, Пускаются духи в кураж, Хотят, чтобы их услыхали. Когда успокоишься ты, Ты музыку эту услышишь, Подкрутишь всей жизни болты И ангела встретишь над крышей, Из рук его воду возьмёшь. Невидные нам граммофоны, — Ах, с помощью них ты сольёшь Низ с верхом бессмертной природы. И в эту игру поиграть Возможно, взяв кошку с собою И, ей подражая, сплясать С весёлой и вечной душою. Умрёшь – ниже дна не падёшь, И ад потому нам роднее, Что там раскрывается ложь Для сходного с нами общенья. «Тот, в ком остался чувств переизбыток…» Тот, в ком остался чувств переизбыток, Тот счастье беспокойное несёт. Сквозь зиму теплится улыбка — Души горящий уголёк. И месяцем декабрьским поцарапан, С Венерою, светящейся в глазах, Он, вдохновлённый хвойной лапой, На звёздах имя написал. Снега кружились и ложились — Непреходящая природы нить, — Так грёзы вешние умылись, Чтобы ему не разлюбить. Я вижу странную картину: Овчаркою своей ведом По снегу к музыке старинной, Под клавесин не умер он. Но он упал в переизбытке, На ухо нежно вдаль шепнул, С рождественской цветной открытки В последний раз на нас взглянул. Где мне найти такие чувства, Как высказать мне душу вслух, Когда б никто меня не слушал, И смутен был как призрак друг? «Через чужие впечатленья…» Через чужие впечатленья, Через шаги чужие вдаль И через облачность на небе Я ухожу, моя печаль. И уж совсем без возвращенья Уходят дети через мир С недетскою прощальной песней, Не представляя пантомим. И небеса всегда печальны, И льётся песня через край И, тень свою не различая, В стихах плачу печали дань. «И топчет розу дирижёр…» И топчет розу дирижёр, Оркестр потерян в зёве зала. Глубокий взор приворожён К стихам, что опера бросала. Во время действия пружин Снежинки мечутся, несутся. О, ария моей души! Когда ж огни вокруг зажгутся? И звёзды будто рассмеялись В бессильной силе петь в связи С ночами и теряя глянец, Что дирижёр нам отразил. |
