«Ты умерла, и в небе отпечатка…» Ты умерла, и в небе отпечатка Событья этого в ночи бескрайней нет, Лишь звёзды окунаются в сетчатку Концами острыми, звенит их свет, И завершённость тикает мелодий Часов, что к бесконечности летят В отчаянной вводящей в суть свободе От заведённости меланхолии. Взгляд Не ищет мой ни новой большей боли, Ни смысла в жизни, что ушла с тобой, Переходя немыслимой любовью К тебе на небеса, ко мне домой, Где никого нет, лишь твои портреты Ожили над покорностью вещей; Я буду ждать во сне твоих приветов И думать: «После смерти встречусь с ней». Я превращу свое существованье, Пусть мне не вменят этого во грех, В скорбь светлую надежды, в ожиданье, Твой путь предпочитая встречам всех. Ты обо мне едва ли вспоминала, Но я тебя любила вопреки, Со страстью, и есть память за финалом; Пошлю с Земли тебе свои стихи. Я жмусь к огням, что посылают окна, Вдыхаю дым и снова ввысь гляжу, Но не отнимешь неба ненароком… Взгляд, грацию и голос отражу. И молодость твою не пощадила И сохранила навсегда судьба, Отняв тебя жестоко так у мира И у меня как сердце, ссыпав прах. Ты умерла, а я пишу привычно, Пусть скорбь моя со мною догорит, И этот мир, всегда эгоистичный, Пусть эгоизм мне в памяти простит. «Я набираю номер…» Я набираю номер В сгоревшую квартиру, Приснившихся историй Дым утро шлет по миру, Трещит промокшим флагом На утреннем весеннем Ветру, пространств бумагой. Среда как воскресенье. И первый день декабрьский, Дым в небе, сон с тобою Не скрыл в тепле коварства И пробудил нас с бою. Иду навстречу ветру, Уже не только явно Одна, – и тайно, – к свету Печали безоглядной. Так приходи же в гости В мой сон всегда под утро! — Остановилась осень Навек со мной как будто. Ты с неба осветишь мне Короткую дорогу, Пока перо распишет В стихах-мостах итогом Рукою отчужденной Те цифры, что сгорели На телефонном фоне — Испепелённом небе. На глаз уставших ясность Ложатся хлопья снега, И просьбы этой внятность Уместна ли для неба? — Будь ангелом-хранителем моим, И путь мой обернётся вечным вальсом С бесплотной памятью на жизни миг… — Я жажду одиночества, останься! Невозможная хроника
Неразделённую любовь разделит мир, И сломанные вещи пригодятся. Сквозные фразы в сорванный эфир Бессмыслицей подарят час пространству, Сведут с ума и в мой летящий дом Подхватят с ветром, занесут больную Украденную музыку как стон Твой, странница прекрасная в загуле. Прохладным днём тем улицам сиять И возвращать быльём поросший век в дыханье Младенцев нынешних, и мира связь Приблизит встречу у дороги дальней. Я соберу желаний наших пыль В их непрактичности с наклонных тротуаров С нелепицей страстей, когда полынь В улыбке горькой одиночеств даром Цветёт десятилетья красотой Ненужной благородного искусства Спеть соло целым хором за трубой Второй под скрипку первую без чувства, В угаре догадаться, что вопрос Твой в шутку был когда-то миру задан И принят мной сегодня лишь всерьёз, И я над фотографией заплакал. Весь этот бред бессонниц затяжной Звучит твоим: «Простите, а нельзя ли Мне с вашим зонтиком (вопрос смешной) Сфотографироваться и оставить Себя на память?»– этот сон пронзил Мне душу, раны чьи ручьями стали. Неразделённую любовь разделит мир, Начавшийся нечаянным свиданьем. «Когда во рту растает время, словно снег…» Когда во рту растает время, словно снег, Когда за окнами белеет город, Избитый образ ручкою в руке Попросится на голос, ветром сорван. Нет ничего дороже времени теперь, И если б жизнь в нем не сгорала скоро В развоплощённой чистой красоте, Сегодня мне б себя уже не вспомнить. Когда огонь питается огнем, О вечности любви упоминанье Напрасно – это сердце устает И в страстных фразах снова отдыхает. А вздор как бред: серьёзней нет потерь Потери времени, но свежесть ветра Весной все той же пахнет в январе; Слов нет, и Муза кстати, суть отвергнув. Как натянуть тугие паруса Здоровью лёгкие на лодках ребер, Прогнать простуду, глядя в небеса С небрежно нарисованного моря. Как хорошо бывает иногда Забыть свой собственный вопрос, проснувшись, Не получить ответа никогда, Час потерять, чтоб два найти получше! И сшила платье новое зима Самой поэзии, пронзив восторгом Скорбь тишины – и словно белый флаг Подол метелицей взметнул весь город. Когда во рту растает время, словно снег, Такое неурочное для танцев И для прогулок, будет на столе Бумага таять на закате ясном. |
