Взводов всего было три - три студента подошли к Косте и о чем-то недолго поговорили. Минут через сорок казарма улеглась в койки, свет погасили, все было, как всегда, только табуретки, на которых обычно должна была лежать форма, на этот раз были пусты.

Ровно в полночь дневальный включил в казарме сирену, зажег весь свет и начал громко кричать: " Учебная тревога, подъем! Построение!" Звук сирены, яркий свет, начавшийся гомон могли бы разбудить и покойника, поэтому даже самые сонливые студенты через пять минут стояли перед казармой на общем построении.

Рогов выслушал рапорты командиров взводов. И объявил проведение учебной тревоги. Весь состав курсов должен отправляться к местам расположения боевой техники, привести ее в походное положение разместиться по штатным местам и ждать дальнейших распоряжений.

-Бегом марш!

Послышались команды: "Первый взвод напра-во, бегом марш! Второй взвод напра-во..., третий взвод...!!!"

Вначале бежали вразнобой, но постепенно скорость выровнялась, побежали в ногу. Этот ночной забег от казармы до гаражей с техникой многим запомнился на всю жизнь: сосредоточенный одновременный шаг сотни людей создавал у участников ощущение причастности к опасной силе, на пути которой лучше не вставать.

Перед воротами боксов с техникой построились снова. Бес объявил о выезде на учебные стрельбы. Приказал командирам расчетов получить на складе по 4 холостых снаряда - по военному - выстрела, после чего занять места согласно штатному порядку. Снаряды были получены, защитная смазка удалена заряжающими расчетов, и пушки - 76мм зенитные орудия - прицеплены к тягачам-"Уралам", в кузове которых расселись студенческие расчеты. Четыре сцепки выстроились в колонну, впереди которой ехал "Газик" подполковника. Ехали не торопясь, создавая в спящем городе немалый шум. Приехали к дому Барона.

Две пушки развернули на мощеной дороге прямо перед воротами, две другие, сломав несколько кустов, с трудом расставили по углам кирпичной ограды. Последовал приказ привести орудия в положение для стрельбы. Через пять минут опоры каждого орудия уперлись в землю, стволы были расчехлены, вращающиеся платформы сняты с запоров, расчеты заняли штатные места. Подполковник взял мегафон:

- Рыча, - загремел его голос в ночной темноте, - ты хотел Советскую Армию обмануть! Так вот Армия пришла к тебе. Сейчас разнесем твое гнездо к чертовой матери! Можешь выбирать - Машу отдать или Медведя.

Подполковник помолчал немного и снова сказал в мегафон:

- Заряжай бронебойными!

Заряжающие установили снаряды - холостые, за неимением бронебойных - закрыли казенную часть, доложили о готовности к стрельбе.

- Прямой наводкой, одиночными.... Огонь!

- Огонь! Прокричали командиры расчетов.

Наводчик нажал на педаль..., раздался ужасающий грохот почти одновременно выстреливших четырех орудий. Потянуло пороховым дымом, с грохотом выпали четыре гильзы.

- Заряжай, - рявкнул в мегафон Бес.

В доме уже давно всюду горел свет, открывались и задергивались портьеры, метались какие-то тени. Картина, открывающаяся из окон, была, должно быть, волнующая. Освещенные фарами "Уралов" четыре пушки с четырехметровыми стволами и грохот выстрелов навевали ностальгические воспоминания о войне с белофиннами.

- Прямой наводкой, одиночными.... Огонь!

Опять потянуло дымком, выпали гильзы.

Больше стрелять не пришлось. Открылись ворота, выбежал Миша, крича что-то и размахивая руками. Подполковник развернулся к нему, не сделав навстречу ни малейшего движения. Миша подбежал, задыхаясь и волнуясь так, что невозможно было разобрать ни слова, хотя он честно пытался что-то рассказать Бесу. Тот посмотрел на него и повернувшись к ближайшему орудию, поднес к губам мегафон:

- Заряжай!

- Все, все..., не надо, подполковник, все, не надо не стреляй больше, не надо..., - наконец, сумел выдохнуть Барон

- Где Маша? Ты же согласился...!

- Все, подполковник, будет свадьба, будет. Обещаю!

- Ты и тогда обещал. Веди сюда Машу.

Но вести Машу уже не было необходимости. Она забралась на лафет и стояла рядом с Вовкой Цыбиным, держа его за руку. Глаза у нее сверкали. Казалось, скажет сейчас Бес "огонь", и она сама нажмет на педаль.

Подполковник подошел к ней и, глядя снизу вверх, спросил:

- Не передумала?

Маша покачала головой.

- Тогда с нами поедешь, не верю я братцу твоему. Поедешь?

- Поеду,- отвечает Маша.

- Подполковник, - говорит Барон, - не сомневайся, свадьба будет - сам все организую, мужа Машкиного со всей душой приму. Правду говорю.

- Вот завтра приезжай, поговорим. А Машу сейчас увезу.

- Как увезешь? Чтобы она в казарме жила? Опозорить меня хочешь?

- В какой казарме, сдурел ты что ли? У меня будет жить - с женой моей. Она за ней присмотрит.

Миша стоял совершенно обалдевший. Неизменная цыганская шляпа сдвинулась на затылок, он беспрерывно вытирал лицо большим красным платком.

- Батарея, - закричал Рогов в мегафон, - привести орудия в походное положение, построиться в колонну! Гильзы от выстрелов взять с собой.

Подошел к орудию, на котором стояла Маша:

- Иди в мою машину, не мешайся здесь.

Сборы уже почти закончились, когда приехала милиция. Милиционеры растерянно осмотрели поле боя, подошли к Бесу.

- Что за шум здесь был? Стреляли что ли?

- Стреляли, лейтенант - подполковник огляделся - нет ли поблизости Барона, - холостыми, конечно. Учебная тревога: отрабатывали прикрытие зенитным огнем жилых районов в условиях ночного боя.

Милиционеры переглянулись - прав задерживать военных, у милиции не было - сели в машину и уехали.

Свадьба Вовки Цыбина состоялась через месяц, в Ленинграде. Все, действительно, организовал и оплатил Миша. Было весело, как всегда бывает на свадьбах. Евгений Александрович Зазорин блистал красноречием, Рогов - начищенными сапогами, Вовка Цыбин - радостной улыбкой, а Маша всем видом обещала Вовке вечное счастье.

А еще через месяц были защищены дипломы, и все участники этой истории разъехались в разные концы огромной страны, чтобы начать трудовую жизнь. Сорок лет никто не знал, что стало с Вовкой Цыбиным, и так бы и не узнал, если бы не Интернет. На встрече выпускников, посвященной 40-летию окончания Горного института, приехал с Сахалина Вовка Цыбин. Потрепанные жизнью мальчики и девочки жались к нему, как к спустившемуся с неба архангелу - ведь он остался точно таким же, как раньше, общим добрым папой, и для всех находилось место в его большом сердце. Всех интересовало, как сложилась его семейная жизнь - было бы обидно, если, несмотря на все усилия сорокалетней давности, она сложилась бы неудачно. На такие вопросы он ответил просто и коротко: "Ни одной минуты, ни одной секунды я не пожалел о том, что женился на Маше". На что подвыпивший Женька Болванов сказал глубокомысленно: "Бог - он знает, что делает..."

Увольнение.

Сеня окончил Свердловский горный институт и уехал работать по распределению в Северо-Западное геологическое Управление. Оно находилось в Ленинграде, и по простоте душевной Сеня рассчитывал стать в скором времени ленинградцем. Однако в отделе кадров Управления на его предписании написали, что он поступает в распоряжение Карельской комплексной геологоразведочной экспедиции, находящейся в Петрозаводске. Конечно, Сеня был очень расстроен: ехать в какой-то там Петрозаводск, в какую-то непонятную Карелию... да ведь это настоящая глухомань. Наверное, ни одного порядочного человека не найдешь - все пьют водку и вместо преферанса играют в буру. Даже слово Петрозаводск звучало как-то неприятно и отдавало дымом из труб за высокими кирпичными заборами. Из-за всех этих мыслей в поезд Сеня сел грустным. Хорошо, что попутчики попались разговорчивые и объяснили, что Петрозаводск, разумеется, не Ленинград, но городок очень даже неплохой и три года, обязательные для работы по месту распределения, пролетят незаметно. Так что скоро Сеня повеселел и даже печальные названия станций: Лужа, Сясьстрой, Олонец - огорчали его уже не так сильно.