Ведун спрятался за камень и задумался. Вдруг позади раздался шорох. Ведун выставил руку, не оглядываясь:

— Замри.

Гор, подкрадывающийся по низинке к ведуну, послушно замер на месте. Он тоже заметил приближающихся дружинников.

Плот приткнулся к берегу, и один из дружинников выскочил на камни и затянул веревку вокруг «пальца». Второй в это время его страховал, внимательно оглядывая окрестности.

Только плот закрепился, как остальные тоже выпрыгнули на берег. Лучники заняли позиции по краям тройки, главный в центре извлек из ножен меч и осторожно ступая, двинулся вперед. Гор заметил, что его лицо исполосовано свежими царапинами, как будто он только что отдирал от себя взбесившуюся камышовую кошку. Разорванный клок красной рубахи выглядывал в разрез кафтана на груди. Видно, и правда, с кошкой сцепился, — Гор пригнулся, чтобы не привлекать внимание взглядом. Но тут ведун свел на нет все его потуги замаскироваться — он медленно, чтобы ненароком не выстрелили, поднялся во весь рост.

— Бог в помощь, служивые люди, — он старчески оперся на посох. — Чего ищете в этих краях?

Дружинники мгновенно взяли его на прицел, тетивы угрожающе натянулись.

— Кто таков?

— Скромный старик, не видите? Путешествую с внуком.

— Внук где? Пусть покажется.

Белогост поднял Гора движением руки. Парень медленно, поглядывая из-под лобья на княжеских людей, выпрямился. Оружие он оставил за деревьями и теперь спокойно стоял с пустыми опущенными руками. Он не боялся. Вины за ним перед этими дружинниками нет. Стрелял, но не в этих. В чернеца. Так он в другом отряде.

Старший из дружинников, наверное, десятник, вкинул меч в ножны:

— Больше с вами никого нет?

— Нет. Сам видишь, какой плотик, на нем и двоим-то тесно.

Воины дружно покосились на привязанный плот. Похоже, слова ведуна их убедили. Десятник внимательно вгляделся в ведуна. Разглядел его длинную белую рубаху по колени, посох с выструганной на конце головой сокола, головотяжец с рунами и снова потянулся к мечу, а дружинники, глядя на него, подняли опущенные было луки:

— Никак, волхв?

Белогост наклонил голову:

— Травами немного занимаюсь, полечить могу, тризны по убитым справляю. Иногда меня и так называют. Что вам до этого?

Дружинники шагнули вперед. Тетивы натянулись. Десятник придержал жестом готовые сорваться стрелы:

— Рубить вас волхвов велено от плеча до пояса, поскольку, говорят, стрелы вы не боитесь.

— Неужто, и разрубишь старика? На невинного человека меч поднимешь?

— И разрублю, — десятник оголил меч и начал мелкими шажками приближаться к ведуну. — В вашем племени невинных нет. Все дьяволу служите.

Гор быстро глянул на Белогоста. Он не мог понять, почему тот ничего не предпринимает.

— А слабо, вам воины княжеские, без оружия со стариком справиться? Или боитесь, что накостыляю?

Дружинники озадаченно остановились. Десятник явно заколебался. Они переглянулись, и старший ухмыльнулся и опустил меч:

— А и то верно. Не к чему о тебя, язычник поганый, оружие грозное пачкать. Я и руками в бараний рог согну.

— Ага, согните меня, воины храбрые, только людей беззащитных вы и умеете гнуть.

— Ты говори, да не заговаривайся, колдун проклятый, — десятник отстегнул меч с пояса и, опустив его на камни, начал медленно приближался к ведуну, расставляя руки. — А вот мы тебя сейчас пощупаем.

Окружая его, с других сторон заходили остальные воины, также отложившие оружие. Белогост обернулся к Гору:

— Внучек, будь добр, отойди подальше, а то я боюсь, зацепит тебя кто-нибудь ненароком.

Гор без возражений отступил на несколько шагов к леску. До оставленного за деревом лука и меча отсюда оставался всего один прыжок. Кажется, он понял, что задумал ведун.

И тут десятник бросился вперед. Остальные замешкались или не хотели мешать предводителю. Гор оглянулся, чтобы прикинуть, как побыстрее схватить лук, и тут краем глаза заметил на месте ведуна взвихрившийся бурун из мелькающих рук и ног. Он с удивлением оглянулся. За мельканием широких рукавов ведуна он разглядел, как десятник, низко сгибаясь и отступая на ослабевших ногах, валится на спину. Дружинник слева в этот момент отлетал, дергая сапогами в воздухе, еще один воин замахивался кулаком. Гор не понял, что произошло, но и этот боец, не доведя удар до челюсти волхва, крутанулся на месте и уже без сознания врезался лицом в каменистое крошево под ногами. В несколько мгновений битва была кончена. Трое дружинников, скорчившись в разных позах вокруг ведуна, не шевелились.

— Вот это да! — восхищенно выдавил Гор и поднес руку к затылку.

Белогост поставил посох перед собой и поднял глаза к небу. Совершив короткую очистительную молитву, он встрепенулся:

— Собирай вещи и прыгай на плот. Уходим.

Гор бросился к своему оружию.

— Может, и у них мечи заберем?

Белогост задумчиво покосился на недвижные тела дружинников:

— Ни к чему они нам. Да и тяжелое слишком, чтобы по лесам на горбе тягать. Давай торопись, пока они в себя не пришли.

Кинув на плотик так и не развязанные котомки, ведун и Гор заняли свои места на его шаткой поверхности. Плот дружинников тоже отвязали и зацепили его веревку за крайнее бревно своего. Ведун оттолкнулся вагой от берега, и течение подхватило их. Два плота, связанные между собой, тяжело выворачивали на середину реки. Прицеп тормозил движение, и ведун изо всех сил налегал на вагу, пока глубина позволяла достать дна. И тут ливануло. Крупные капли без предупреждения обрушились на реку, и она вся до ближайшего поворота покрылась мелкими фонтанчиками. И Белогост, и Гор промокли мгновенно. Парень закусил губу и плотнее закутался в мокрый плащ. Ведун, не замечая стекающих по лицу потоков воды, невозмутимо толкал вагой. Ближе к середине реки, где дно опустилось ниже, он перестал помогать шестом и устало опустился на бревна спиной к Гору. Парень откинул пропитанный водой волос вместе с брызгами назад и живо обернулся, словно только и ждал момента, когда ведун подсядет поближе.

— Светлый, а что это ты с ними сделал?

Белогост подтянул вагу и устроился поудобней, насколько это вообще возможно под проливным дождем:

— Вроде, не убил никого, не хотелось бы лишний грех на душу брать. Так, может, покалечил слегка. Скоро очухаются. Если здоровья хватит, конечно.

— А ловко ты их. Раз, раз и все. Как это называется?

— Русбой. Наше народное искусство. Дед тебя же учил, насколько я знаю?

— Учил, но я все равно не понял, как ты это сделал. Хотя, по нашему селу, я не последний боец. А что дружинники русбой не знают?

— Знали дружинники, потому и понадеялись, что легко со мной справятся.

— Ну, ты же их, как детей. Какие они бойцы?

— Нормальные бойцы. Просто не ожидали они от старика такой прыти. Удивил я их. В бою это главное — удивить, и не дать времени осмыслить чем.

— Ничего себе, удивил! А меня научишь?

— Научу, если жив буду.

— Когда начнешь учить? — Гор полностью развернулся на плоту, и он закачался.

— Тише, ты, перевернешь. Когда-когда? Шустрый какой. Выбраться отсюда сначала надо. Тут, что завтра будет, не знаешь. А ты хочешь, чтоб я срок назначил. Как только, так сразу. Понятно?

— Это понятно. Мне другое не понятно — откуда они взялись? Здесь в лесу что, всегда княжеские дружинники толпами шныряют?

Белогост усмехнулся:

— Я сам недавно об этом задумался. Никогда такого не было, чтобы они отрядами друг за дружкой ходили. Ну, один-то отряд, ясно, за нами охотится. А эти за кем? Сдается мне, что не одни мы княжьим людям дорогу перешли.

— Думаешь, кто-то еще по лесам от них бегает?

— Думаю, бегает. И удачно, раз они поймать не могут.

Плоты потихоньку начало сносить к противоположному берегу. Дождь зарядил плотный, а поскольку день приближался к вечеру, еще и холодный. В повисших густо-молочных сумерках берег мутно выпирал уже совсем рядом. Ведун поднялся на ноги и снова взял в руки вагу. У берега оказалось помельче, и он успешно толкнулся от дна, немного отодвинувшись от приблизившегося крутого лесного навеса. Деревья густо тянулись по берегу вдоль воды, ни одного пятачка, чтобы пристать, ведун, как ни старался, обнаружить не мог. Некоторые ели проплывали так близко, Гор мог коснуться тяжелых лап с стекающими по ним потоками воды рукой. Незаметно течение ускорилось. Тут сказалось преимущество сцепки — вода тянула плоты по прямой, не вертела, как обязательно бы произошло, будь плот один.