Если бы мы шли и продолжали искать грибы, как положено, под ногами, то и вернулись бы на базу с пустыми корзинами. Но Галинке это надоело, и она стала смотреть по сторонам. Вдруг она остановилась и позвала меня. Я подошёл и ахнул. Она стояла у засохшей, погибшей берёзы, ствол которой был сплошь покрыт опятами. Но ни один грибник их бы не обнаружил, так как они росли не у основания ствола, близко к земле, а на высоте метра три и выше. Опят было много, и они были не только что появившиеся. Я такое увидел впервые. Лезть по гладкому стволу было невозможно, а грибы достать нужно. Я срезал тоненькое деревце, сделал шестик, привязал к нему нож с помощью куска верёвочки, который случайно оказался привязанным к ручке корзины, и начал срезать опята. А Галинка собирала их внизу и складывала в корзину. Срезать удалось только нижние опята, остальные было не достать. Мы пошли дальше, высматривая сухие берёзы. Их было не очень много, но видны они были издали хорошо. Не на каждой, но на многих были опята и всегда на такой высоте, что достать их с земли было невозможно. Пока мы ходили по лесу и смотрели в поисках грибов под ноги, то и увидеть их не могли. А завсегдатаи базы считали, что опята ещё не пошли. Очень быстро мы наполнили обе корзины, но разве остановишься, когда вокруг полно грибов. Галинка сняла футболку, которая была на ней под штормовкой. Мы связали чем-то ворот, завязали узлом рукава и набили полную футболку опятами, благо, эти грибы не ломаются, если их уплотнять.

Когда мы вернулись на базу, все грибники, которые считали, что опята ещё не пошли, и предупреждали нас, что грибов в лесу нет, обалдели и обзавидовались. Мы, конечно, не стали утаивать секрет, и на следующий день вся грибоварня базы работала на полную мощность.

Приведу ещё один грибной случай, правда, иного свойства. Я приехал на базу Фёдоровского залива с Алёшей, когда он был ещё относительно маленьким мальчиком. Приехали после обеда, на рыбалку ехать было поздно. А выскочить за грибами на жарёху, или супчик, времени хватало. Мы так и решили – сразу сходить за грибами. И опять на лодочном причале услышали предупреждение, что грибов-то нет вовсе, и мы только зря потеряем время. А окунь, мол, на малька хорошо берёт. Но для ловли окуня нужно было ещё подготовить снасти, наловить малька, а это не всегда получается быстро. Мы сели в лодку и переплыли залив. Там все обычно причаливали в том месте, где к берегу подходила просека высоковольтной линии электропередачи. Но я любил некую “секретную гавань”, которая представляла собой узкий извилистый заливчик, частично заросший водной растительностью. Если в нём причалить, то с акватории залива не было видно лодку. Лодки с номерами базы там, на Фёдоровском заливе, не угоняли, но привлекал элемент какой-то таинственности, связанный с “секретной гаванью”. Когда мы бывали на Фёдоровском с Галинкой, мы тоже всегда причаливали в этом месте. Так мы сделали и в этот раз. Пока я привязывал лодку к дереву у самой воды, Лёша вылез на берег и спрашивает, показывая на пенёк метрах в двух в стороне: “Дедушка, а эти грибы хорошие?”. Я оборачиваюсь и вижу большой пень, весь покрытый молодыми опятами. Вот вам и предупреждение, что нет грибов! Обобрав этот пень, мы с Лёшей уже обеспечили себе хорошую жарёху. А в суп надо было бы найти ещё хотя бы пару белых и разных других грибов добавить.

Обрадовавшись, что возвратимся на базу не с пустой корзиной, мы решили погулять по лесу ещё. Я не думал подвергать сомнению слова постоянных посетителей базы о том, что в лесу грибов нет. Они, конечно, практически ежедневно это проверяли. И я не собирался идти с Лёшей далеко, а пошёл опять-таки на “секретное” место, которое располагалось рядом с выходом на берег просеки высоковольтной линии. Там был небольшой участок леса, ограниченный с трёх сторон болотистой местностью. Грибники на него не заходили, они обычно бежали в лес на излюбленные места. Этот участок мне показали два знакомых отставных генерала, которые прозвали его “фазендой”. Мы походили с Лёшей по этой “фазенде” и наполнили корзину грибами на три четверти. Нам хватило и на жарёху, и на суп. Большинство грибов, в том числе три белых, нашёл Леша, у которого глаза были зорче. На всё ушло меньше часа. Когда мы вернулись на лодочный причал, где было несколько постояльцев базы, то вызвали общее удивление. Все спрашивали, где мы набрали грибов. А я всем отвечал, что они же видели, что мы поплыли на противоположный берег всего около часа тому назад. Ну, походили вдоль берега. Про “фазенду” скрыл. На следующий день все ринулись за грибами на свои излюбленные места. Но, увы, вернулись без грибов. Жарёху Лёша не запомнил. А о том, какой вкусный грибной суп получился, вспоминал потом много раз. Во-первых, суп был сварен из совершенно свежих грибов, только что собранных. Во-вторых, суп был сварен из первых в жизни самостоятельно собранных грибов. Такое не забывается. Ну, и в этом супе всего на двоих едоков было три хороших белых гриба. Он действительно был очень вкусным.

Я знал одного только человека, который собирал грибы мастерски. Это был мой отец, Сергей Кузьмич. Мне довелось сходить с ним за грибами несколько раз при поездках в Юрьевец. Если ходили в лес за городом, где грибов мало, то он набирал полную корзину, когда его братья или сестры, в том числе старшая Нина Кузьминична, которая жила в Юрьевце, не набирали и половины. А если при этом ещё сравнивать набранные ими грибы по качеству, то грибы отца выигрывали по всем статьям. Перезрелых или слабых грибов он не брал.

Вдвоём с отцом я ходил за грибами, когда плавали на левый берег Волги ловить рыбу, а клёва не было. Тогда, не всякий, правда, раз, но мы ходили в лес за грибами. В таких случаях отец носил корзину, но сам грибы не собирал. Он только показывал мне, где и какой вид грибов следует искать. Иногда укажет на берёзки, метрах в 20-ти от нас, назовёт травку, которая там растёт, и скажет, что там следует поискать белый или, скажем, хороший подосиновик. И точно, эти грибы там я и находил. Вот так мы и собирали. Отец издали обозначал те места, где должны расти конкретные грибы, а я ходил и действительно там их и собирал. Увидеть издали грибы на таком расстоянии в траве, даже редкой, естественно, было невозможно. Потом я часто сожалел о том, что не расспросил отца как следует о том, где и какие грибы надо искать. А отец, возможно, считал, что меня ещё рано этому учить. Он ведь не мог предполагать, что его жизнь оборвется так рано.

Новые власти Москвы обнаружили, что в Москве плохие пешеходные тротуары. Было принято решение заменить на этих тротуарах асфальт на плитку. В связи с этим вспомнилась мне командировка в Калининградскую область, бывшую немецкую Восточную Пруссию. Я там был в двух городах – Советске (бывшем Тильзите) и Гусеве (бывшем Гумбиннене). Так в этих городах сохранились ещё с довоенных времен тротуары, покрытые каменной или искусственной плиткой. Они были в прекрасном состоянии, уложены так, что во время дождя на них не было ни одной лужи. Для сравнения отмечу, что возле нашего дома в Митино на асфальтовом покрытии существуют три лужи больших размеров, которые просыхают только в те периоды, когда долго нет дождя. А на новом бульваре вдоль Митинской улицы, проложенном между двумя выходами из метро, уложена на дорожке плитка, и луж даже при дожде нет. Но, взамен этого, уже был один довольно заметный провал грунта, который быстро заделали, так как он был непосредственно на дорожке. Правда, за ним на том же месте последовал второй провал, который не засыпается уже более полугода. Этот случился не на дорожке, а на газоне. А дорожка под плиткой в этом месте получила заметный уклон, и я это место предпочитаю обходить другим путём.

Во время командировки в Калининградскую область мы испытывали три серийных тяжелых танка Т-10М. Это были танки Челябинского завода. В наше распоряжение был выделен “газик” (понынешнему “уазик”) и грузовой автомобиль (если не ошибаюсь, ГАЗ-63, полноприводный). Тогда я не поинтересовался, а сейчас не могу объяснить, почему мы базировались не на одном месте и не на территории какой-либо воинской части. Мы несколько раз меняли дислокацию, причём каждый раз располагались в заброшенных деревнях (бывших немецких). Трассы для танков выбирал наш старший, подполковник М. Только на стрельбы мы перебирались в одну из ближайших войсковых частей. Но это и понятно, стрелять, где попало, нельзя.