Сейчас из тех, кто меня учил, почти никого не осталось. Слагхорн ушел на покой, как только Макгонагалл заняла место директора, и вместе с ним школу покинула профессор Асвинн, наш преподаватель рун и одна из членов лисьего клана, к которому принадлежал и я. Помимо Макгонагалл, здесь оставались Филиус Флитвик, преподаватель чар, астроном Аврора Синистра и профессор арифмантики София Вектор. Впрочем, были и другие знакомые лица — Невилл Лонгботтом, занявший место Помоны Спраут, которого без особых натяжек можно было отнести к той же категории, что и Нордманна с Кремером, то есть к людям Бруствера.

Ах да, и Хагрид.

Не знаю, кого имел в виду легионер у ворот, но в Большом зале, двери которого были открыты настежь, оказалось всего четыре человека: руководитель наших оперативных групп капитан Герман Шварц, директор Макгонагалл и Нордманн с Лонгботтомом. Все они сидели неподалеку от входа, негромко разговаривая.

Поднявшаяся мне навстречу Минерва Макгонагалл была уже не такой прямой и чопорной, как раньше и, к моему изумлению, выглядела человеком, который часто и искренне улыбается и не скрывает своих эмоций. Еще больше я удивился тому, насколько тепло она меня приветствовала. За все семь лет учебы я не получил от нее и доли такого положительного отношения, как сейчас.

— Я тоже рад вас видеть, — сказал я в ответ, что было правдой — по крайней мере, на волне моего удивления от произошедших в ней перемен.

С Нордманном мы не раз встречались в Косом переулке, чаще всего в августе, когда наступала пора готовиться к новому учебному году, а жена Лонгботтома владела теперь "Дырявым котлом", гостиницей и баром перед входом в квартал магов, так что и с Невиллом за эти два года я успел повидаться.

— Это правда, что в Лондоне тоже на кого‑то напали? — спросил он, когда мы пожали друг другу руки.

— Правда, — ответил я. — Но ничего страшного не случилось.

— Гарри? — Лонгботтом подозрительно посмотрел на меня из‑за стекол очков, которые теперь носил.

— Он в Мунго; с ним будет все в порядке, — повторил я. Макгонагалл взволнованно приложила руку к груди и покачала головой.

— Значит, это правда, — сказала она. — Правда, что кто‑то хочет все начать сначала…

— Расскажите, что здесь произошло, — обратился я к ней, желая отвлечь от апокалиптических размышлений и приберегая оценку Шварца напоследок.

Макгонагалл знала не так уж много. Все случилось, когда в школе начинался ужин. Группа разношерстных персонажей попыталась вскрыть гробницу Дамблдора и, разумеется, напоролась на охранные заклятья. Попасть на территорию Хогвартса они могли только пройдя сквозь Запретный лес или, при большой изобретательности, переплыв озеро. Услышав Вой Баньши, первыми из замка выскочили Кремер и оказавшийся поблизости Хагрид.

— Там были дементоры, — рассказывал Нордманн, когда Макгонагалл закончила свое недолгое повествование. — Двое или трое — в сумраке не разберешь, они уже скрывались за деревьями. Но гробницу взламывали не они, а люди. Эти тоже убежали в лес, и мы не стали их преследовать.

— Мудро, — одобрил я.

— Не знаю, на что они рассчитывали, кроме всеобщего переполоха, — закончил Нордманн. — Все это больше похоже на разведку, оценку готовности или отвлекающий маневр.

— Дементоры — это Азкабан, — негромко сказал Шварц.

— Не обязательно, — ответил я. — Стражи не настолько глупы.

— Но настолько жадны, — усмехнулся капитан.

С этим я был согласен. Мысль о желании Стражей Азкабана добыть палочку Смерти являлась моей основной рабочей версией, хотя Бруствер и Поттер, с которыми я ею поделился сразу после возвращения в Британию, предпочитали подозревать террористические группировки вроде Детей Локи, богатых психов–одиночек, которые имели средства, чтобы собрать группу наемников, и даже коллекционеров магических артефактов. Стражи Азкабана были частью общей структуры, к которой принадлежали они сами, и хотя Бруствер признавал наличие в ней разнообразных групп с отличающимися и даже противоположными интересами, он не считал, что у Стражей есть мотив устраивать подобные авантюры.

Их главное заблуждение состояло в том, что желающий получить палочку Смерти не обязательно жаждал власти или стремился к корыстным целям: насколько я знал Стражей, их устремления сосредотачивались на овладении секретами древнего сооружения, где ныне располагалась тюрьма, а почти всемогущая палочка могла способствовать раскрытию тайн, по сравнению с которыми сама она покажется безделушкой.

— Мы не можем оградить весь Запретный лес, — продолжал Нордманн. — И не можем контролировать то, что в нем происходит. Отношения с кентаврами оставляют желать лучшего, и если кто‑то захочет зайти к нам с тыла, он найдет способ.

— Что скажешь? — спросил я у Шварца.

— Согласен, это разведка, — ответил тот. — И попытка вскрытия гробницы, и нападение на авроров больше похожи на оценку и анализ наших сил. Можно ожидать дальнейших провокаций: они распылят наше внимание, и когда мы погрязнем в мелочах, охотники начнут действовать по–настоящему. Если мы имеем дело с наемниками или террористами, у них не слишком много шансов, но на террористов это не похоже, не такие они расчетливые. Если это Стражи, я бы оценивал опасность как высокую. При всем уважении к мистеру Поттеру, — он бросил взгляд на Лонгботтома, — в рукаве у Стражей есть то, о чем никто из нас не знает. Если они действительно захотят иметь палочку, они ее получат.

Я не был склонен к таким радикальным оценкам, но промолчал.

— Взломщики использовали простые заклинания, — говорил Шварц, — которыми гробницу не вскроешь. Но наша защита не универсальна, и если они могут больше, чем показали сегодня, то рано или поздно найдут в ней брешь.

— Значит, сперва они захотят добыть палочку, а потом… — начал Невилл и тут же оборвал себя. Все мы подумали, каким образом палочка переходит от одного хозяина к другому.

— Скорее всего, — вынужден был согласиться я. — Удобнее иметь ее под рукой и диктовать условия, если это террористы, или дождаться подходящей ситуации для победы в дуэли. В любом случае, претендентом должен быть сильный колдун, иначе затея бессмысленна.

Нашу увлеченную беседу прервала директор.

— Молодые люди, — недовольно сказала она, и я, наконец, услышал ту профессора Макгонагалл, к которой привык. — За всеми вашими безусловно интересными версиями остается один практический вопрос — как мне охранять Хогвартс? Предложите какое‑нибудь продуктивное решение, кроме полной изоляции или роты авроров вокруг гробницы!

— Прежде всего, не пускайте детей в лес, — ответил капитан Шварц. — Мы можем поставить вдоль опушки элементарные чары…

— Ни в коем случае, — мигом возразил Нордманн. — Тогда кентавры совсем озвереют.

— А что не так с кентаврами? — спросил я. — Они не могут с нами сотрудничать?

Нордманн покачал головой.

— В последние годы между нами слишком много споров, в основном территориальных и климатических.

— Климатических? — удивился я. — Они хотят над лесом персональный климат?

— Хотят, — сказал Нордманн без тени усмешки. — Но ты же знаешь, как сейчас обстоят дела с погодой. Все окончательно дестабилизировалось, а наши вмешательства только усилят хаос. Проблема в том, что человеческие дела кентавров не интересуют, они изоляционисты.

Кентавров я решил взять на себя, полагая нагрузить Ларса хоть какой‑то работой помимо организации моих встреч.

Когда все поднялись, собираясь расходиться, Невилл сказал:

— Надо сообщить детям Гарри, что их отец в больнице.

— Я могу отпустить Поттеров на выходные, — предложила Макгонагалл.

— Сообщить ты можешь, — ответил я Невиллу, — но отпускать их нельзя. Дети — самый легкий доступ к родителям. И если за ними кто‑то придет, то как бы он ни выглядел, прежде, чем пускать его в замок, не поленитесь использовать Темные Очки.

— Разумеется, — фыркнула Макгонагалл. — Кремер всегда проверяет посетителей.

Следом за Шварцем, Лонгботтомом и Нордманном я направился к дверям в холл, однако директор мягко взяла меня за локоть.