— Не сошла бы ты с ума… Наоборот — тебе бы понравилось. Ты ведь любишь такие интриги, загадки, столкновения сил…
— Я имею в виду, если б ты из‑за меня попал в тюрьму на всю жизнь.
— Но это не одно и то же! Я ведь его практически не знал!
Тао отстранилась и сунула руки в карманы. Я был тронут, удивлен и немного встревожен — кто знает, что теперь придет ей в голову.
— Мне кажется, ты придаешь этому слишком большое значение, — негромко сказал я. Тао пожала плечами и ответила:
— Нет. Это ты придаешь слишком маленькое.
На следующий день после моего визита в Запретный лес мы с капитаном Шварцем встретились на базе Легиона, и я рассказал ему о кентавре и зеленом тумане.
— Ты ему веришь? — спросил Шварц. — Думаешь, он действительно скажет, что знает, а кентавры прикроют лес?
— Я ему верю, и если мы избавим их от этой напасти, они нам помогут. Проблема в другом — кто должен чистить заразу?
— Если б англичане могли, они бы давно… Или нет? — Шварц вопросительно посмотрел на меня. Я усмехнулся. — Тогда не теряй времени, звони в Дахур.
— Мы не можем проводить такие операции, не ставя Министерство в известность. Но если связаться с бюрократами, нам и за зиму не управиться.
— Почему это просто нельзя сделать? — с досадой проговорил Шварц. — Министерские созовут сто комиссий, чтобы в конце концов вынести одно маленькое постановление, да еще и не в нашу пользу. Если кентавры что‑то знают, ты должен действовать сейчас. Бруствер вроде как твой приятель, он не обидится.
— И всё же, — сказал я, — чтобы он и дальше оставался моим приятелем, я должен его предупредить.
За все эти годы мне так и не удалось научиться дружить по–настоящему. Желая поскорее оставить школу и связанные с ней события в прошлом, я надеялся поступить в Европейский университет и полностью погрузиться в учебу, не отвлекаясь на печальные воспоминания. Вместе со мной в Германию прибыло не меньше десятка других выпускников Хогвартса, желавших связать свою судьбу с достойным заведением, но я постарался не обращать на них внимания и в итоге поступил на факультет физики чар, о чем, впрочем, узнал только в сентябре, уже в военном училище Легиона.
Его рекрутские конторы были разбросаны по всему Востоку, Индии, Китаю и Юго–восточной Азии, однако в Европе, где на тот момент мало кто знал о его существовании и еще меньше правительств имели с ним дело, Легион предпочитал индивидуальный отбор, следя за потенциальными кандидатами через резидентов и в нужный момент предлагая магу военную карьеру.
После сдачи экзаменов до сентября оставалось еще две недели, и я аппарировал в Непал, не представляя, что может ожидать меня в монастыре. Одноэтажное здание конторы находилось прямо напротив площадки для аппарации, и первым, что по прибытии бросилось мне в глаза, был большой плакат с грозного вида мужчиной и женщиной в военной форме и надписью на нескольких языках: "Войска Зеленого Легиона объявляют набор". Разумеется, монастырь был мигом забыт. Мое заявление приняли сразу, лишь мельком поглядев в анкету, которую я заполнил на месте.
Я стал самым младшим студентом училища — сразу после школы в Легион почти никого не брали. Если в Хогвартсе среди своих одноклассников я был старшим, здесь всё оказалось наоборот. Возраст некоторых новобранцев приближался к тридцати. Несколько месяцев меня мучила вина за то, что я не спустился в монастырь — кто знает, на какой риск пришлось пойти Снейпу, чтобы добыть тот буклет. Но скоро прошлое и в самом деле начало отступать под натиском настоящего. Легион строил на меня большие планы, не давая расслабляться и тратить силы на то, что невозможно изменить. К тому же, в конце первого курса я познакомился с Мэй.
Но ни в училище, ни потом, когда меня отправили служить в Центральную Азию, я так и не завел себе друзей. Хотя я больше не держался особняком, как в школе, и растерял всё свое высокомерие, оказавшись среди тех, чей жизненный опыт был больше и, зачастую, трагичнее моего, мне не хотелось ни с кем сближаться, и люди, чувствуя это, не навязывались. Всех нас вполне устраивали обычные приятельские отношения. Спустя четыре года службы в Азии я вернулся в Дахур, чтобы получить высшее военное образование в Академии.
После этого я попал в Африку и провел там все годы вплоть до своего назначения на переговоры с Британией. Я был не политиком, а солдатом, и от меня никогда не требовалось поддерживать хорошие отношения с теми или иными людьми. Здесь, в Британии, ситуация была другой: мои задачи расширились, и хорошие отношения стали играть немаловажную роль. Однако в Британии у меня было прошлое, поэтому я даже не пытался изображать само дружелюбие — все равно никто бы не поверил. Роль всеобщего любимца я отвел Ларсу, который умел располагать к себе самых разных людей и быстро обзавелся приятелями едва ли не во всех отделах Министерства.
Вернувшись с базы, я послал Ларса к его знакомому из Бюро по борьбе с вредителями поделиться с ним информацией о зеленом тумане, якобы взятой из файлов по кентаврам, которые он для меня собирал. У меня была небольшая надежда, что министерские зашевелятся, когда поймут, что Легион собирается решать их проблему, и мы сможем действовать сообща.
После этого я связался с Дахуром и вышел на второго заместителя главы Европейского экологического отделения Легиона.
— Значит, зеленый туман, — повторил он, выслушав мое описание пораженного участка. — Внутрь вы не заходили?
— Нет, конечно, — ответил я и подумал, что будь мне шестнадцать, ответ оказался бы другим.
— Зеленый туман, зеленый туман… — тем временем бормотал мой коллега, что‑то набивая на компьютере. — А что‑нибудь еще вы наблюдали? Необычные формы жизни, заболевания, какие‑нибудь погодные аномалии…
— В лесу жили арахниды, акромантулы, — ответил я. — Они ушли на другой берег, в зараженную область, но иногда оттуда появляются. По словам местных, они сильно изменились. Что касается аномалий — в окрестностях повышена температура и, судя по почве и деревьям, все время идет дождь.
— Ладно, мы этим займемся, — сказал второй заместитель и поднял на меня глаза. — Только скоро не ждите — у нас сейчас куча проблем с пустынями.
— А мне надо срочно. Пришлите хотя бы экологов, пусть посмотрят.
— Экологов тоже не хватает. Вы ведь говорили, что этому туману много лет. За пару‑то недель никуда не денется…
— Пару недель? У нас нет пары недель! Слушайте, давайте вы примете мою заявку…
— Я уже принял, — недовольно буркнул заместитель.
- … и начнёте работать, а я постараюсь, чтобы до конца недели у вас появились экологи.
Чиновник взглянул на меня со смесью иронии и недоверия, но возражать не стал. Я отключился и приступил к составлению доклада своему куратору, надеясь, что ради палочки Смерти он сможет вытребовать эколога на пару часов экспертизы.
В среду во второй половине дня я собрался к Поттеру. Мадими молча наблюдала за тем, как я обедаю и переодеваюсь в штатское, чтобы мой визит не казался чересчур официальным. Змея слегка меня беспокоила. Проснувшись утром, я нашел ее обернувшейся вокруг стеклянной коробочки; она не обратила на меня внимания, словно пребывая в трансе, и я решил, что камню в доме делать нечего. С одной стороны, ее поведение не было необычным — змеи вообще любили телесный контакт с предметами, обладавшими сильной магической аурой, — однако я не знал, что это за камень и насколько он безопасен, а потому, отправляясь в больницу, сунул коробочку в карман куртки. Лежавшая в гнезде Мадими снова ничего не сказала, и я покинул квартиру, полный подозрений и опасений.
В Мунго, чтобы не стоять в толпе посетителей и не ждать вместе с ними лифта, я начал подниматься на пятый этаж по лестнице. Здесь оказалось куда меньше народу и гораздо светлее, чем в холле; пространство расширяла светло–зеленая крупная плитка, которой были выложены стены. Навстречу попадались редкие врачи, медсестры, переходившие с этажа на этаж, и нетерпеливые посетители вроде меня. Я думал о Мадими и о ее реакции на камень. Очевидно, что ей нравилось его магическое поле, но представления об опасности у людей и змей не всегда совпадали, и то, что казалось ей здоровым, в конечном итоге могло обернуться чем‑то плохим.
