— У меня до сих пор стоит в ушах крик матери: «… только не Гарри! Пожалуйста, убей меня, но оставь Гарри!»

— Прости, я не знала… — тихо сказала Чоу.

Гарри прижал её к себе. В глазах у него стояли слёзы.

— Чоу, я не хочу, чтобы это произошло с тобой. Ты — самое дорогое, что у меня осталось.

Гарри встряхнул головой и посмотрел куда-то в сторону. Потом произнёс:

— Ладно, хватит о печальном. Ты ведь заканчиваешь Хогварц в этом году. Чем думаешь заняться?

— Я? — мило улыбнулась девушка. — Ну, мадам Хуч решила уйти на пенсию. И меня приглашают на её место. Так что, мы сможем встречаться и в следующем году.

— Это чудесно, — заявил Гарри. — Однако, уже довольно поздно, пойдём в замок.

Они рука об руку прошли мимо озера и приблизились к воротам. Первым делом, Гарри достал карту Мародёра и убедился, что Филч находится в музее. Гарри спрятал карту в карман.

— Пошли быстрее, — шепнул он девушке.

Озираясь по сторонам, они пролетели через холл и выскочили на лестницу. Гарри расстался с девушкой на третьем этаже. Чоу поцеловала его и упорхнула в коридор. Гарри поднялся до шестого этажа и двинулся по направлению к гриффиндорской башне. В это время уже никто не бродил по коридорам. В замке царила тишина. Гарри старался идти потише, особенно когда проходил мимо рыцарских доспехов, установленных в нишах. Он опасался нарваться на Дрюзга. До входа в Гриффиндорскую башню было совсем близко. Но, когда Гарри собирался свернуть за угол, то услышал голос Думбльдора. Ректор явно пытался кого-то в чём-то убедить. Его голос звучал увещевающее, тогда как собеседник отвечал довольно резко. Гарри замер за статуей и навострил уши.

— Вы бы не спешили в суждениях, — спокойно произнёс голос ректора.

— А вы бы не были так категоричны, — ответил собеседник, в котором Гарри узнал профессора Рейда.

— А что именно вас не устраивает? — невозмутимо спросил Думбльдор.

— Ваше благодушие. Я считаю, что мальчишку не стоит впутывать в эти игры. Во всяком случае, без крайней необходимости. Вы же должны понимать, что он — мишень.

— Возможно. Но он — это наш шанс.

— Да, паренёк талантлив и силён.

— Вы в этом так уверены? — помолчав, спросил ректор.

— Да. Вы же знаете, я обучен чувствовать подобные вещи. — Рассердился Рейд. — Я бы даже сказал, что он невероятно силён. Потенциально, разумеется. А пока… Пока он ещё не способен на то, чего вы от него ожидаете.

— Я полагаю, точнее, не только я, — Думбльдор помедлил, — этот мальчик — наша последняя ставка. Козырной туз в рукаве.

— Наследник Гриффиндора? — усмехнулся Рейд. — Всё равно, он ещё всего лишь ребёнок.

— А у вас есть возможные альтернативы?

— Если бы… Вас ОН уже не боится. Нас больше не существует. Теперь мы точно миф, — горько произнёс профессор.

— А, понимаю. Книга из библиотеки?

— Да. Там много ерунды, но есть одна цифра: 1945 год. 6 августа 1945 года… Дата, которой место на могиле Братства. Кто-то очень хорошо всё рассчитал… Хиросима…

— Ну, замысел был неплох, — спокойно сказал Думбльдор.

— Конечно. Я бы руками разорвал того, кто за этим стоит. Всё Братство разом… почти две тысячи сильнейших магов планеты. Уцелело только девятнадцать человек, опоздавших в силу объективных причин.

— В основном, русских?

— Да, — согласился Рейд. — Тринадцать из девятнадцати.

— И поэтому вы сменили фамилию, Александр Резонов? — жёстко спросил ректор.

— Да, из-за этого в том числе. Предатель был среди нас! И наша семья должна была исчезнуть. Мой дед был председателем совета.

— И, заодно, ректором боевой Академии?

— Да. Несомненно, тот, кто всё это устроил, был бы рад захватить его.

— Я так понимаю, что вас обучал дед?

— Да, это так, ведь преподавательский состав Академии тоже погиб. Но всё было бессмысленно. Из всего Братства осталось только семеро. Включая меня. Шестеро — глубокие старики. Академия — в Сибири. Она, конечно, простоит ещё долго. Но все методики обучения утеряны. Теперь это просто здание. Всё, нас НЕТ! И больше не будет.

— Это всё прошлое, результат вашей же самоизоляции, — перебил Думбльдор. — Мы же должны смотреть в будущее.

— Ага, Para bellum? Так? Оружие последнего шанса?

— Это всё лирика. Вы возьмётесь?

— Да, — мрачно сказал Рейд. — Завтра же начну. Вы же для этого меня притащили? Но, я боюсь, что уже поздно. Если ОН уже готов… Помните, с НИМ я в одиночку не справлюсь, несмотря на все таланты. Я всего лишь человек.

Послышались быстро удаляющиеся шаги. Гарри рискнул выглянуть из-за угла и увидел, что Рейд быстро удаляется по коридору. Думбльдор смотрел ему вслед и качал головой.

— Он, конечно, прав… Но есть ли у нас выбор?

Думбльдор скрылся в боковом проходе. Гарри побыстрее прошмыгнул к портрету Толстой тети.

— «Наглая рожа», — произнёс Гарри.

— Сам такой, — зевнула тётя, освобождая проход.

Гарри вошёл в гостиную и плюхнулся на кресло. В голове роились тучи вопросов. Но Гарри совсем не был уверен, что ему хочется знать ответы на них. Однако вопросы никуда не исчезли. Наследник Гриффиндора? Наверное, это сам Гарри. Некоторые обмолвки ректора, после истории с василиском, позволяют так думать. Может, именно из-за этого Вольдеморт хотел убить Гарри? Стоп, а почему он тогда не хотел убивать родителей? Ведь отец, тоже вроде как потомок Гриффиндора? Или нет? А кто такой ОН, упомянутый Рейдом? Вольдеморт? И он теперь не боится Думбльдора? Почему же он не напал на Хогварц? Хотя, здесь же есть Охотник. Наверное, Вольдеморт опасается Рейда. Хотя Рейд и высказывает сомнение в своей способности расправиться с тёмным лордом, сам Вольдеморт может об этом и не подозревать. А что это за «оружие последнего шанса»? И чем таким должен заняться преподаватель защиты от сил зла?

От возможных догадок, мороз продирал по коже. Гарри побарабанил пальцами по пергаменту, куда успел записать свои соображения. Para bellum — готовься к войне… Неужели, Вольдеморт готов начать войну? И будет только один шанс покончить с этим кошмаром?

Гарри так и заснул в кресле и с пергаментом в руке. Он не заметил, что через окно гостиной на него смотрит большая серая крыса…

Утром Гарри был разбужен Косолапом, который бесцеремонно запрыгнул юноше на плечо. Гарри раздражённо скинул наглую скотину на пол и начал протирать глаза. После этой нехитрой процедуры, Гарри обнаружил перед собой два чёрных пятна. Немного подумав, он сообразил одеть очки. Его глаза сфокусировались на фигурах стоящих перед ним друзей, которые смотрели на него сверху вниз. На лице Рона легко читалось недоумение, тогда как Гермиона была чем-то весьма раздражена. Гарри, не особенно интересуясь причинами такого настроения Гермионы, поднялся с кресла, и стал расправлять мантию.

— Гарри, ты опять шлялся ночью по школе? — с ходу поинтересовалась староста.

— Вообще-то, по школе я не шлялся, — мрачно сообщил Гарри, в упор глядя на Гермиону. — У меня были дела поважнее.

— Ага, Чоу, например? А ты думал, что из-за тебя у нас могли отнять баллы?

— Гермиона, — зло крикнул Гарри. — Сделавшись старостой, ты стала в сто раз зануднее, чем раньше. Отстань от меня, у меня и так проблем по горло.

Гермиона с испугом смотрела на Гарри, обычно такого доброго и спокойного. Сейчас, Гарри не узнал бы сам себя, посмотрев в зеркало. Его глаза зло прищурились, а руки сжались в кулаки. Казалось, Гарри сейчас набросится на друзей, но он только резко развернулся на месте, и ушёл из гостиной.

— Он что, взбесился? — недоумевающее спросил Рон.

— Не знаю, — неуверенно сказала Гермиона, глядя в сторону выхода. — Надо спросить у Чоу, может, они поссорились?

— А это что такое? — спросил Рон, поднимая пергамент, исписанный Гарри.

— Дай посмотреть эти литературные упражнения, — сказала Гермиона, протянув руку за бумагой.

Гермиона начала читать записи, коряво нацарапанные Гарри при неверном свете камина. Она прочитала текст, затем перечитала его ещё раз, прежде чем смогла осмыслить написанное. Гермиона почувствовала, что её волосы сделали самостоятельную попытку подняться дыбом. Она решительно спрятала пергамент в карман и потянула за рукав Рона, который всё ещё бубнил себе под нос.