Следуя за советником, я спустился с крыши по узкой лестнице и оказался в пустом полутемном коридоре. Там нас встречал человек не старше тридцати лет на вид, с неуклюжим механическим протезом на месте левой руки. Но, увидев нас, он улыбнулся, кого-то сильно напомнив мне при этом:

– Рад вас видеть, Эрс. Давно вы сюда не заглядывали.

– Тяжело бывать тут, Гил… Познакомьтесь. Это Гилверит Вайнись, управляющий этим заведением. А это Виктор Стрельцов, капитан крейсера "Игла".

– Рад познакомиться с вами, капитан.

Рукопожатие у этого человека было очень даже крепким, хотя и выглядел он немощным. Он еще раз улыбнулся и сказал:

– Пройдемте в мой кабинет.

– Погоди, Гил, - сказал советник, - отойдем, я кое о чем тебя попрошу.

Они о чем-то коротко поговорили. Потом советник сказал мне:

– Я подожду вас здесь. Гил же покажет вам все, что нужно.

Сказав это, советник скрылся за одними из дверей. Гил же повернулся ко мне.

– Пойдемте, капитан. Я покажу вам то, что просит Эрс, хотя самому мне это не нравится. Но вот разъясняет все это пусть он сам. Пойдемте.

Здесь был лифт. Но он спустил нас всего на пару этажей. Мы оказались почти в таком же коридоре. Я пошел за Гилом, ничего не спрашивая, потому что чувствовал, что он мне ничего не ответит. Он открыл одну из дверей, и мы оказались в зале, который был чем-то вроде оранжереи, тщательно спланированной и ухоженной. И в этой оранжерее работали десяток мальчишек лет двенадцати-тринадцати. В одних только шортах и сильно загорелые. Веселые и подвижные ребятишки. Но как только они увидели Гила, то смех оборвался, и они замерли.

– Ну-ка, все сюда, - негромко сказал Гил, и все его сразу же послушались. - Бездельники, снова вы здесь. По-моему, у вас сейчас должна быть математика.

– Гил, у нас математика уже закончилась, учитель нас отпустил пораньше, вы можете сами у него спросить.

– Обязательно спрошу, потому что вам не доверяю. В прошлый раз вы меня обманули самым бессовестным образом.

– Но мы же обещали, что больше не будем обманывать.

– Но я вам не верю, поэтому обязан проверить, - потом он повернулся ко мне, - идемте, капитан.

Мы прошли через оранжерею. Но возле двери Гил включил висевший тут аппарат связи и переговорил с этим самым учителем. И только потом кивнул мне, приглашая следовать за собой. За дверью снова был коридор, но едва мы только вышли туда, как к Гилу буквально подбежала какая-то женщина. Глянув на меня, она что-то быстро зашептала ему. Гил тут же переменился в лице:

– Извините, капитан, но мне сейчас не до вас. Вернитесь к советнику. Надеюсь, что дорогу вы найдете. Если будет возможность, постараюсь найти вам другого сопровождающего.

Сказав это, он быстро ушел с женщиной, которая его искала. Мне же ничего больше не оставалось, как вернуться. Но быстро вернуться к советнику мне не удалось. Когда я вернулся в оранжерею, то дорогу мне преградили уже виденные мною мальчишки, которые были настроены теперь более решительно.

– Извините, - сказал тот же самый мальчишка, он очевидно был у них заводилой, - но если мы не ошибаемся, то вы не кто иной, как Виктор Стрельцов с "Иглы"?

– Не ошибаетесь, меня действительно зовут так.

Все они тут же весело оживились. А тот же самый мальчишка снова сказал:

– Еще раз извините. Но если вы не торопитесь, то не могли бы вы побыть с нами. Расскажите нам что-нибудь. Нам ведь интересно, а мы практически нигде не бываем. Ну, пожалуйста, мы вас все просим.

И я остался. Они попросили меня рассказать о Земле, и я рассказал, немного, но вполне достаточно. Потом они попросили меня рассказать о последней латянской войне, и я тоже рассказал, ничего не приукрашивая. Потом откуда-то донеслась какая-то бодрящая мелодия, и мальчишки, вежливо попрощавшись со мной, удалились. Я же еще какое-то время посидел на каменном ограждении. Потом поднялся, чтобы идти к советнику, но меня снова окликнули:

– Подождите, пожалуйста.

Это снова был тот же самый мальчишка, который и в первый раз заговорил со мной. Только сейчас он успел толи переодеться, толи просто одеться. На нем сейчас была белая рубашка с короткими рукавами и светло-серые брюки. Я остановился и повернулся к нему.

– Извините, пожалуйста, за назойливость, но я хочу поговорить с вами, когда других ребят тут нет.

– Садись, - я указал ему на место рядом с тем, где только что сидел, и сам опустился обратно.

Мальчишка тоже сел и продолжал молчать. Выдержав паузу, я сказал:

– Ну, и?

Когда он снова посмотрел на меня, глаза у него уже были сырыми:

– Никто из ребят, да и я тоже, не решились ни сказать, ни спросить того, что собирались. Но может быть вы это и так знаете, коли уж находитесь здесь. Все ребята, с которыми вы сейчас разговаривали, и я в том числе, обреченные… Да, обреченные. Кому-то из нас осталось жить год-два, кому-то немного больше, как повезет, но никто из нас уже не станет взрослым.

И его прорвало. Его звали Ором Тостьись, ему тринадцать лет. Много что он рассказал. О том, что ему раньше было хорошо, о том, кем он мечтал стать, когда станет взрослым. О своих друзьях по школе и по летней группе. И о том, что прошлой осенью он заболел, и это оказалось не обычной простудой, а проявлением последствий войны и измененных генов, которые и ведут его сейчас к преждевременной смерти. И что нет никакой надежды на избавление… Высказав все это, мальчишка больше не выдержал и убежал, не попрощавшись.

Мне же стало окончательно ясно назначение этого санатория, и заключенные в нем боль и страдания ни в чем не повинных жертв давно закончившейся войны. Мне было ясно, что хотел показать мне советник Инорэ, и чего не показал Гил. Но мне уже и не нужно было на это смотреть. Мое решение и так уже созрело, и я не собирался от него отказываться. Но я продолжал сидеть в этой самой оранжерее, пока меня не нашел Гил. Гил выглядел осунувшимся.

– Пойдемте, - сказал он мне, - там советник уже волнуется.

Я кивнул и пошел следом за ним.

– Вы кое-что успели узнать?

– Вполне достаточно, - кивнул я, - эти ребята действительно обречены?

Он хмуро кивнул:

– Мутация генотипа АУН-16. Проявляется после десяти лет. Неизлечима и неподавляема. Вряд ли кто из них доживет до восемнадцати. Большинство же умрет в четырнадцать-пятнадцать.