Тласкала, сентябрь 1519 года

Выступить в поход на Тласкалу посоветовал правитель Семпоалы. Он рассказал о вековом соперничестве жителей Мексиканской долины и тех, кто жил на обширной равнине по другую сторону вулканов. Мексиканское государство основывалось на тройственном союзе: к столице Теночтитлану в действительности примыкали еще два соседних города – Текскоко и Тлакопан. Правительству подчинялась территория всего мексиканского бассейна с тремя миллионами жителей, населявших города, которые опоясали это огромное озеро с пресной водой. К востоку от двух больших вулканов – Попокатепетля и Ицтаккиуатля – существовал другой трехсторонний альянс – между Тласкалой, Чолулой и Уэксоцинко. Эта конфедерация объединяла примерно такое же количество жителей – около трех миллионов. И те и другие говорили на науатль, который ко времени нашествия Кортеса доминировал в Мексике. Многовековая вражда Мехико и Тласкалы основывалась на обыкновенном соперничестве, ведь вся полнота власти была у тлатоани Мехико. Поддержав предложение касика Семпоалы, Малицин также подталкивала Кортеса к заключению союза с тласкальтеками против Мехико. Так и было сделано.

Кортес во главе отряда из трехсот солдат, пятнадцати всадников, пятидесяти тайнос, тысячи тотонаков и нескольких сотен носильщиков, тащивших пушки, поднялся по склонам сьерры Мадре и вскоре ощутил бодрящую свежесть больших высот. Изменение климата произошло столь неожиданно, что несколько индейцев с Кубы замерзли насмерть; но когда заснеженные склоны остались позади, испанцам открылся совершенно иной вид, несколько напоминавший пейзажи Эстремадуры. Со всех сторон на горизонте высились горы в голубой дымке, под ними волновался зеленый океан растительности, а небо было столь невероятной чистоты, что казалось прозрачным, и как будто даже лучи солнца, проходя сквозь него, становились мягче и ласковее. Этот вид был одновременно и величественным, и умиротворяющим. Это была цивилизованная земля, и Кортес чувствовал это.

На земле тласкальтеков Эрнана постигло небольшое разочарование. Испанцам пришлось вступить в жестокую рукопашную с пятью тысячами вооруженных индейцев. Тласкальтеки особенно яростно атаковали лошадей и сумели убить двух из них. После боя они направили двух послов для переговоров о мире. В дело вступила Марина, которая объяснила желание испанцев заключить союз с Тласкалой и предпринять совместный поход на Мехико. На следующий день на испанцев обрушилось уже сто тысяч воинов-тласкальтеков. Кортес мог противопоставить им шесть пищалей, сорок арбалетов, тринадцать лошадей и шесть бомбард; с ним было не больше семисот индейцев. Удар был силен. С наступлением ночи тласкальтеки прекратили атаки, как это было принято в Центральной Америке. Индейцы снова прислали эмиссаров с просьбой о перемирии. Кортес надеялся на передышку. На следующее утро на поле боя высыпали сто пятьдесят тысяч тласкальтеков. «Они покрывали всю землю»,[113] – вспоминал потом Кортес. Испанцы понесли потери. Вечером в лагере Кортеса уже витали пораженческие настроения. Некоторые снова заговорили о возвращении на Кубу. Кортес пролил на раны живительный бальзам ободряющей речи. В лагере конкистадоров появилась новая делегация из пятидесяти тласкальтеков. Главнокомандующего уже начала выводить из себя эта манера поведения, которую он никак не мог понять и считал проявлением двурушничества. Или мы сражаемся, или договариваемся о мире, нельзя одновременно делать и то и другое. Чтобы показать свое раздражение, он приказал отрубить всем послам одну руку и отправить восвояси.

Причина труднообъяснимого поведения тласкальтеков заключалась в том, что индейцы сами разошлись во мнениях. Кортес еще не знал, что в Центральной Америке власть всегда основывалась на своего рода консенсусе. Само понятие власти было совершенно неизвестно. Город Тласкала разделялся на четыре квартала, каждый из которых имел собственных глав и их представителей. Окончательные решения принимались с общего согласия, и пока оно не было достигнуто, все пустословили и вели бесконечные споры. В отношении испанского вторжения не было единого мнения. Как у мирного решения, так и у военного имелись свои сторонники. Старые вожди склонялись к мирному урегулированию; молодое поколение, напротив, было настроено воинственно, как Ксикотенкатль-младший, атаки воинов которого отличались особенной яростью. В конце концов победили сторонники мира, и во избежание недопонимания с предложением мира в лагерь захватчиков отправился сам Ксикотенкатль. Предложение союза со стороны тласкальтеков было продиктовано не столько военной победой испанцев, которые все-таки понесли потери и были сильно изнурены, сколько невозможностью победить самим. Способ ведения войны у испанцев слишком сильно отличался от местных традиций, чтобы это не сказалось на поле боя. Марина великолепно справилась с ролью посредника, сумев убедить тлаксальтеков, что союз с испанцами обеспечит успех в их борьбе с господством Мехико.

18 сентября 1519 года Кортес торжественно вступил в Тласкалу. Ему устроили церемониальную встречу все четыре касика города. Эта встреча, описание которой приводится во многих источниках, вскоре обросла легендами. Доподлинно же известно, что правители Тласкалы подарили завоевателям пятерых собственных дочерей, чтобы они могли дать потомство. Диас дель Кастильо объяснил их намерения: «Мы хотим принести в дар вам дочерей наших, чтобы вы взяли их в жены и родили детей, ибо желаем быть с вами как братья».[114] Муньос Камарго подтверждает свидетельство Диаса дель Кастильо: «Правители Тласкалы предложили собственных дочерей в желании получить от них приплод, дабы столь храбрые и упорные воины могли оставить им свое потомство».[115] Девушек сопровождали три сотни молодых рабынь, что соответствовало высокому положению этих принцесс. Дочь Ксинотенакля-старшего, позднее нареченная во крещении Марией Луизой, досталась Педро де Альварадо, с которым прижила двоих детей – Педро и Элеонору. Другая, названная Эльвирой, чья красота признавалась всеми, была подарена Хуану Веласкесу де Леону. Трое других были отданы Кортесом своим друзьям и главным командирам – Гонсало де Сандовалю, Кристобалю де Олиду и Алонсо де Авиле. Черенок креолизации, о которой мечтал Кортес, пустил первые ростки.

В главном храме освободили немного места для креста и изображения Девы Марии. На жертвенниках виднелись следы небрежно смытой крови, но Кортес воздержался от разрушения идолов. У подножия креста, помещенного в центре когорты фигурок языческих божеств, священник Хуан Диас отслужил мессу, первую на Центральном плато. Триста индианок приняли крещение и отправились в лагерь испанцев. Но тласкальтеки ли переходили в стан кастильцев, а может, испанцы вливались в мир индейцев?

Хронисты пишут, что Кортесу удалось окрестить четырех касиков Тласкалы. Это маловероятно. Кортес ни словом не обмолвился об этом в своей второй реляции, описывавшей эти события. Время христианизации еще не пришло. Кортес вел войну и наступал на Мехико.