Если верить городским легендам - то еще больше можно было бы увидеть в катакомбах под кварталом, лишенных распорядка дня и ночи, вечно темных и оттого более привычных белокожим, но Рекский предпочитал считать подобные рассказы страшилками для впечатлительных дам и проказливых детишек. Отчасти потому, что от возможной правдивости таких историй ему становилось не по себе.

Снова стук по крыше, рыдван качнулся на ременных растяжках, останавливаясь. Взору коммуникатора предстало относительно целое здание, когда-то, возможно, или принадлежавшее какому-то небедному гражданину, или предназначенное сразу для нескольких семей. Два этажа почти не несущие следов вандализма, не считая уже становящуюся привычной провалившуюся крышу; ставни на окнах и парадная дверь также были целы и плотно закупорены; местами даже сохранилась фигурная лепнина фриза.

У двери статуей замер иф необычайно для этого субтильного народа крепкого телосложения, ростом почти не уступающий среднестатистическому рованцу, а мускулатурой так и много превосходящий. Одежда из хорошо выделанной свиной кожи, украшенный бронзовыми накладками палаш у пояса и ботинки на высокой шнуровке - редкость даже среди халровианских граждан - указывали на высокий статус в запутанной рабской иерархии ифов. Традиционно черненые губы и декоративные, нефункциональные, серебряные серьги на совершенно бесстрастном лице еще больше оттеняли белизну кожи, не синюшную, трупную, а молочную, в чем-то даже благородную.

Привратник дождался, когда один из бойцов поможет выбраться Рекскому из рыдвана, демонстративно ненамного приоткрыл дверь и жестом остановил людей:

- Только переговорщик. Мэтр Рекский? - иф говорил на халровианском, но с чудовищным акцентом шепота. В частности фамилия Йохана лишь угадывалась, полностью состоя из щелкающих звуков, слово 'переговорщик' звучало скорее как 'пиэкгогоккик'. Вопреки распространенному заблуждению и названию - шепот полностью исключал шипяще-свистящие звуки и часть звонких согласных, зато был богат на щелчки и специфические гортанные гласные. Заблуждение появилось от того, что ифы, не ленившиеся заниматься языками с трудом осваивали непривычные звуки и в большинстве своем выговаривали их настолько старательно, что речь таких полиглотов становилась больше похожа на змеиное шипение.

Рекский демонстративно кивнул сопровождению, оставляя его у транспорта - подобные детали ожидались и были оговорены заранее. Ифы не доверяли инородцам настолько же, насколько и последние не доверяли белокожим и на своей территории всегда предпочитали говорить с позиции силы. Следом за привратником он направился вглубь дома, погруженного почти в непроглядный мрак, но пустого, не таящего на пути засады из столиков или кресел. Путь ожидаемо вел в подвал. 'Тупиэкки', - сухо предупредил провожатый и под ногами заскрипела рассохшаяся древесина.

В подвале оказалось несколько светлее - на одной из стен висела в скобе слабо фосфоресцирующая голубоватым свечением лампа, аналогичное свечение распространялось и из дверного проема по левую руку. Понять природу света не представлялось возможным - с равной вероятностью это могла быть специфическая ифская магия, люминесцентные мхи или грибы или банальный подкрашенный газ за толстым стеклом.

Провожатый вошел в светящийся проем без каких-либо комментариев и Рекский последовал за ним, не дожидаясь приглашения.

В комнате его уже ожидали. Вожди, вне всяких сомнений. Один колоритнее другого, Йохан был неплохо осведомлен о ифских племенах и обычаях этих племен, но знать и увидеть - несколько разное.

Первым, кто бросался в глаза, был иф просто огромным, размером с молодого гиппопотама. Его скрещенные ноги терялись под необъятным брюхом. Пряжка, выполнявшая роль элемента брони и одновременно статусного символа, диаметром своим превышала полметра, но даже при этом не касалась огромной, уже давно перешедшей даже за определение 'женская', груди. Голова, казавшаяся крошечной на фоне общих габаритов, волнообразными складками, начинавшимися еще от затылка, переходила прямо в плечи - шея казалась лишь продолжением корпуса. Немногочисленная одежда состояла из ранее упомянутого ремня, возможно - покоящийся на коленях живот не давал сказать точно - подобия набедренной повязки и массивных поножей и наручей, отблескивающих начищенной сталью пластин. При всем при этом вождь не воспринимался как 'жирный', а больше соответствовал определению 'огромный' - под многосантиметровыми слоями сала угадывалась мускулатура чудовищной мощи. Йохан затруднялся определить принадлежность этого к тому или иному племени, но одно знал точно - перед ним евнух, поднявшийся из погонщиков рабских караванов.

Второй, несомненно, был магом. Абсолютно обнаженный, невзирая на прохладу, иф восседал, скрестив ноги, на окатом булыжнике, невесть как оказавшемся в подвале. Груды камней поменьше, все без исключения округлых и гладких, россыпью в некоем, только их владельцу ведомом, порядке лежали рядом. Этот вождь был слеп и, судя по всему, не молод. Хоть тело его было телом если не юноши, то молодого мужчины - по лицу пролегли глубокие, чуждые человеческой мимике морщины: вертикальные по щекам и лбу, вертикальная через переносицу. Он был лыс, как и все остальные, но отсутствовало привычное для влиятельных ифов чернение губ, отчего лицо еще больше напоминало некую гротескную маску.

Третий также восседал вовсе без одежды, но это бросалось в глаза очень не сразу. Жилистое долговязое его тело покрывали то ли татуировки, то ли краса в виде беспорядочно нанесенных маскировочных полос, еще одна полоса горизонтально шла через глаза, окрашивая треть лица. Он же был ростом, вне всяких сомнений, выше всех остальных присутствующих, но при этом же субтильнее даже вполне 'обычного' телосложения мага. Этого Йохан без труда идентифицировал как представителя племени Кох, главенствующего в настоящее время в Землях Курганов над тремя другими крупнейшими племенами Сарай, Фосет и Хааст. Характерный окрас говорил о принадлежности ифа к закрытой касте, людьми заслуженно именуемой хамелеонами - ее представители набирались только из кохов.

Провожатый Рекского, войдя, присел рядом с вождями, тем самым обозначив и собственный статус. Ифам была чужда цеременоиальность, привычная халровианцу и сам факт того, что у дверей коммуникатора встретил один из вождей не обманывала Йохана.

Не дожидаясь приглашения - ифы по-своему ценили силу, в том числе в поступках - Рекский сразу присел на приготовленный несомненно для него невысокий табурет, оказавшись сразу на несколько голов выше расположившихся на полу ифов.

- Я приветствую вождей от имен графа де Фулье и виконта Олесского, а также от своего имени. Мое имя мэтр Йохан Рекский. Как мне обращаться к вам? - церемониально начал он. Ответил, что несколько удивительно, сразу старший:

- Обращайся 'вожди', если не имеешь ввиду никого конкретного или указывай взглядом. Пока этого будет достаточно, - кох говорил с характерным 'старательным' акцентом, что как нельзя более подходило к его чем-то неуловимым напоминающей змею внешности. - Мы собрались выслушать графа, виконта и твое прошение?

Йохан едва не пропустил вопросительные интонации последней фразы.

- Только графа и виконта. Я курьер и, если потребуется, канал связи непосредственно с ними.

- Мясо не нужно, - не меняясь в лице констатировал приятным баритоном евнух на шепоте. Йохан понимал шепот, хоть и не владел им, но извращенная мораль ифов не считала оскорбительным называть 'вещи своими именами' на родном языке и потому не среагировал. Полосатый в ответ лишь скользнул пальцами по колену говорившего - смысла уже жеста Рекский не понял.

- Ты можешь говорить.

- Граф выражает вам свое уважение и преподносит в качестве безвозмездного дара четыре бессрочные резидентские бирки. По странному недосмотру ни на одно из них так и не выбито имя резидента, - Рекский потянулся к внутренним карманам, но вовремя спохватился. - Вы позволите?

Дождавшись благосклонного жеста от ифа в коже, он извлек из кармана несколько абсолютно чистых рельефных бронзовых медальона замысловатой формы. Повинуясь указующему взгляду - положил их прямо на пол между собой и вождями. Не взирая на все крепнущую толерантность во властных кругах Халровиана - большинство районов оставались полностью закрыты для нелюди без подобной бирки, к коей, невзирая на то, что биологически они являлись людьми, причислялись также ифы, имриры, тусы и другие совсем карликовые народности вроде селки и нагов. Стоимость же подобной бирки была отнюдь не символической, дар графа сам по себе намекал на выгоды будущего сотрудничества. Да и имея средства - далеко не каждый мог получить подобную бирку не будучи лично знаком с одним из членов Палаты Графов.