Марк замолк, я от неприкрытого удивления не знала, как всё то, о чём он поведал, прокомментировать. Да и нужно ли было?

- Что касается второй девушки - тут всё проще, - продолжил он, не дожидаясь рецензии на свой рассказ. - Она перевелась к нам в вуз на втором курсе, до этого училась во Владимире, но в связи с переездом родителей, решила сменить место обучения. Эта девушка, в отличие от первой, не блистала выдающимися внешними данными, у нас практически не имелось общих тем для разговора, но зато была страсть. Мы переспали при первой выпавшей возможности, после чего делали это часто и подолгу, а, спустя два месяца, эмоции улеглись, страсти остыли, секс наскучил. Кроме физиологии, нас ничего не связывало, и так как влечение прошло, тяжело стало находиться рядом. Решили остаться друзьями.

Минуты две-три мы молча лакали чай. Я пыталась переварить сказанное Марком, сопоставить с собой, с нами - ничего не выходило.

- Ну что, помогло тебе это понять меня? - грустно улыбнувшись, выдавил из себя он, отодвинув бокал.

- В какой-то степени.

- Разочарована?

- Нет, не разочарованна, но удивлена. Я представляла твой половой опыт более романтичным, более эстетичным что ли.

- Эстетичным?

- Да. Я была уверена, что в твоём прошлом имелась одна любовь, причём такая всеобъемлющая, светлая, чистая, но какая-то драма или трагедия её сломали.

- Как видишь, не было ни трагедий, ни любви.

- Меня немного смутил один момент: тебе не кажется, что случай со мной как-то переплетается с историей о жалости? Не наступаешь ли ты снова на те грабли?

- Перестань. Ты прекрасно знаешь, что это контрастные ситуации. То, что происходило с той озабоченной, к тебе никакого отношения не имеет. Она использовала меня для удовлетворения своих желаний. Обычно происходит обратная ситуация, но, как видишь, исключения из правил тоже бывают.

- Может, я тоже использую тебя? Неосознанно, но использую.

- В таком случае я мазохист, так как мне нравится быть тебе полезным.

- Ещё один навязчивый вопрос: что ты чувствовал после секса? Допустим, со второй девушкой. Какие ощущения? Самоудовлетворение? Прилив эндорфинов?

- На самом деле не было ничего, кроме опустошения. Ну да, сначала-то классно: эго утешилось, какая-то гордость непонятная просыпалась, потом становилось гадко. С каждым разом что-то внутри то ли отмирало, то ли засыпало. Я не любил оставаться один после секса, поскольку мысли грызли, напоминая, что я медленно растрачиваю себя на дешёвый перепих, смысла в котором не виделось изначально. В общем, не самые приятные ощущения.

- Давай ложиться?

- Хорошо, - кивнул Марк и несмело добавил. - Как обычно?

- Нет, вместе. Просто ляжем, обнимемся и уснём.

- Идёт. Именно этого мне сейчас не хватает.

27 глава

После случившегося инцидента и последовавшего за ним честного разговора наши отношения с Марком стали более близкими в духовном смысле. Более раскрепощёнными, свободными. Мы спали вместе, не делая попыток к какой-либо интимной близости, иногда он целовал меня в макушку, но никогда не требовал чего-то большего. Наверно, именно в этот промежуток времени я могла бы честно сказать: "Всё неплохо, даже хорошо", но это "хорошо" не длилось долго. Окружающая обстановка, неопределённость, неуверенность в завтрашнем дне, в собственном будущем тем не менее рождали сомнения и предательские мысли из рода: "Правильно ли? Так ли?". Да и ощущение какого-то взрыва, какого-то события, которое перечеркнёт всё то, что имелось, не отпускало. В общем, я чего-то ждала, а чего - было неясно. Иногда всерьёз задумывалась о том, чтобы уехать, причём Марк частенько затрагивал эту тему, частенько показывал мне фотографии архитектуры Петербурга, пейзажей, читал про заведения и места, где собирается творческая молодёжь, читал про мероприятия, посвящённые искусству всех направлений, перечислял зарубежные группы, планирующие дать концерт на питерских площадках. Мало-помалу я настраивалась, понимая, что не протяну жизни на том обречённом дне, где мы находились, но сорваться, сказать: "Да" и следующим же днём сесть в поезд и уехать не могла. Почему? Страх. Предчувствие. Хотя позже я, конечно, не раз задумывалась, как бы всё сложилось, послушав я Марка сразу, но мы тянули до последнего. Судьба это или что - не знаю.

Близилась Пасха. С моими атеистическими взглядами я не собиралась праздновать этот день, красить яйца, раздавать конфеты, покупать куличи. Для меня эти традиции воспринимались спектаклем, мама же настояла: "Приходи. Я буду печь пироги. Твою любимую ватрушку сделаю. Посидим, попьём чай, поболтаем. Кирилл ждёт тебя". Марк работал, поэтому данное предложение мне пришлось принять в одиночестве, и в один из апрельских ветреных дней ближе к вечеру я направилась в гости. Весна того года выдалась затяжной, холодной. Люди всё ещё ходили укатанные в шарфы, в пальто, кто-то не снимал и пуховиков. Состояние природы передавало осеннее настроение, конец сентября, начало октября, нежели начало мая, однако после пережитых морозов нелепо было жаловаться. На термометре "+6" - и то хорошо.

- Христос воскрес! - воскликнул с порога Кирилл, протянув мне доверху забитый конфетами целлофановый пакет.

- И тебя, Кирюш, с праздником, - промямлила я с улыбкой.

- Это тебе. Специально отобрал самые вкусные: там и "милки вэй", и "сникерсы", и "чокопайки".

- Я не возьму. Ходил, собирал, промёрз, а я заберу? Дашь мне горсть и всё.

- Да у меня целый мешок этих конфет.

В прихожей я заметила две пары элегантных незнакомых ботинок: одни женские - чёрные, на тонких каблуках, другие принадлежали мужскому полу, причём и те, и другие смотрелись стильно, дорого, качественно. С кухни доносились радостные голоса. Пока я снимала пальто, вышла мама. В любимом халате на замке, с собранными крабом волосами

- Привет! Молодец, что пришла.

- У вас гости?

- Тёть Наташу из Праги помнишь? Двоюродную сестру дядь Саши. У её мужа на днях дядька умер, приехали на похороны, завтра обратно. Перед отъездом к нам решили заскочить.

Тёть Наташу, родственницу отчима, я помнила с трудом, да и видела её за двадцать лет раза два-три. Всё, что знала об их семье, - лет десять назад мужу не без помощи влиятельного отца предложили работу в Чехии, они перебрались туда, спустя пару лет, открыли ресторан и с тех пор ладно и красиво живут в статусе пражских предпринимателей. Детей не завели, имущество не приобрели, но при этом снимали дорогую квартиру в центре города, объездили Европу, пол-Азии. Родные ими гордились, ставили в пример, но отсутствие детей всё же омрачало картину в общественном представлении.

Войдя в кухню, я растерялась. В центре стола, как полагалось, с рюмкой в руках сидел уже "готовый" отчим, а слева от него - абсолютно молодая на вид пара, хотя обоим было за сорок. Увидев меня, с интересом рассмотрев, поздоровались.

- С ума сойти, какая ты взрослая, - слегка подкрашенными глазами улыбалась тёть Наташа. - Помню тебя лет одиннадцати. Такая маленькая, молчаливая девочка была с косичкой, сколько тебе сейчас?

- Двадцать, - бросила я, нерешительно заняв место у стола.

- Двадцать?! Ни за что не подумала б! Максимум - семнадцать - восемнадцать. Юно выглядишь.

- Вы тоже не выглядите на свой возраст.

- Да прям, - рассмеялась она. - Когда тебе уже не двадцать и не тридцать, как ни штукатурься, а годы-то берут своё.

- Здесь не соглашусь, Наташ, - вмешалась мама, накладывая мне окрошку. - В отличие от меня, ты хорошо сохранилась. Ни морщинки, ни обвисших мешков под глазами, стройная, ухоженная - красавица, одним словом. Сама знаешь.

- Да брось! С праздником, Кир, кстати, - добавила она, - Христос воскрес.