У приоткрытой двери квартиры повеяло запахом фирменной маминой курицы. На пару секунд я замялась, но выглянувший Кирилл с написанной на лице радостной широкой улыбкой мгновенно рассеял сомнения.

- Привет! - протянул он, готовясь броситься в объятия, однако, заметив Марка, растерялся, застеснялся, сконфузился и, отведя взгляд, лишь тихо добавил. - С Днём рождения.

- Спасибо, Кирюш. Как ты вытянулся!

- Проходите.

С кухни играло радио, слышался счастливый голос мамы. На стене прихожей висели гирлянды, тонкая серебристая мишура вдоль зеркала. В целом мало что изменилось, но обстановка казалась вполне себе мирной. Может, из-за всех этих предновогодних блёсток?

- Мам, они уже пришли! - крикнул Кирилл в сторону кухни.

- А папа дома? - еле слышно шепнула я брату, принявшись расстегивать пальто.

- Ага. За компьютером сидит.

- Иди я обниму тебя что ли. Соскучилась невыносимо.

В это мгновение с вопросом: "Они?" вышла мама. В строгом синем приталенном платье, с аккуратно подкрученными вовнутрь волосами, и без того красивые глаза были подведены коричневым карандашом, на веках - дымчатые тени.

Осознав, что значило это "они", мама, конечно, растерялась куда более Кирилла. Слова комом застряли в горле.

- Здравствуйте.

Я видела, что и Марку при всём его радушии и коммуникабельности было неловко. Не самая это приятная ситуация - знакомство с родителями твоей девушки, которая по сути и не девушка тебе вовсе. Имитация счастливого семейства. Очередная фальшь, на этот раз созданная мною.

- Здравствуйте, - нерешительно улыбнулась она, ища в моих глазах объяснение.

- Это Марк. Ничего, что я не одна?

- Нет-нет, о чём ты говоришь? Молодцы, что пришли. Меня Виктория Викторовна зовут, - добавила она смущенно, обратившись к Марку. - Вы простите за такое скомканное, сухое приветствие. Просто не ждала подобного расклада. Нервничаю.

- Ничего страшного, я вас понимаю.

- Кир, предупредила бы, ну? Я бы подготовилась. В такое неловкое положение поставила.

- Хотелось сюрприз сделать.

- Сюрприз удался, - ласково улыбнулась она. - Иди ко мне.

Мне не хватало этих объятий. И мне, и маме, это чувствовалось. И она-то, в отличие от меня, всё-таки слезу пустила. Искреннюю, горькую. А может, то были слёзы радости, счастья - в любом случае всё резко встало на свои места. Нехватка слов, невысказанные упрёки, затаённые обиды, раны, которые по-прежнему кровоточили - это всё грызло, да. Так просто оно бы не ушло в небытие, но, по крайней мере, стену, которая все эти месяцы разделяла нас, сломать удалось. Не только физически. Морально. Я чувствовала, что самый родной человек рядом. Что он нуждается во мне, принимает меня.

- Проходите на кухню, хорошо? - произнесла мама, слегка коснувшись наших с Марком рук. - Я пока горячее наложу.

Кирилл ушёл за мамой, а мы с Марком, переглянувшись, продолжили раздеваться.

- Классная у тебя мама, - шепнул он мне.

- Знаю.

Я надеялась успеть покинуть прихожую до выхода отчима, но не удалось. Он показался именно тогда, когда Марк вешал наши пальто. Как вести себя, я не знала. Спустя полгода, вновь увидев это похотливое, вечно недовольное, насмешливое лицо, я поймала себя на мысли, что ненависть моя ничуть не затупилась. Напротив, стала куда острее, куда масштабнее. Его, видимо, тоже. Всем своим видом он показывал пренебрежение. Власть. Презрение. Смех.

- Здрасте, - не глядя, процедила я глухим голосом.

Марк поздоровался следом. Отчим же лишь кивнул, подошёл пожать руку Марку, после чего, не скрывая сарказма, бросил:

- Жених что ли?

- Можно и так сказать, - ответил Марк, ничуть не поддавшись неприязни отчима.

- Как зовут-то?

- Марк.

- Нравятся тебе так патлатые? - этот вопрос адресовывался мне. Я промолчала. - Ну, проходите. Чё стоять на пороге?

Марк неожиданно с теплом взял мою руку и провёл за отчимом. Не думаю, что этим естественным жестом он желал подыграть моему вранью. Здесь было другое. На кухне я заняла самое дальнее место от отчима, Марк сел рядом. С другой стороны от меня устроился Кирилл. Стол был шикарным: три или четыре салата, фруктовые и овощные нарезки, традиционные бутерброды со шпротами, лавашный рулет из крабовых палочек, чеснока и всяческой зелени, нарезка из красной рыбы. Пока мама накладывала курицу, я сидела, не зная, куда спрятать глаза от неловкости. Хотелось разболтать Кирюшку, расспросить, как у него дела в школе, как занятия карате, не бросил ли он это, читает ли какие-нибудь книжки, как вообще пролетели для него эти несколько месяцев, но присутствие человека, из-за которого я ушла из дома, отбивало любое желание открыть рот. Я сидела в диком напряжении, но винить было некого. Прекрасно знала, куда иду. Зачем иду.

- Учишься, работаешь? - обратился отчим к Марку.

- Этим летом защитил диплом, сейчас работаю барменом в кафе.

- Барменом? А на кого учился-то?

- Я историк.

- То есть образование высшее?

- Да.

Отвечал Марк смело, ничуть не уступая допросчику.

- А почему не в армии? Или ты отслужил уже?

- Нет, у меня военный билет из-за травмы.

- Что за травма такая?

- Повреждение плеча врождённое.

Отчим усмехнулся.

- Когда нас в Афган забирали, никто не смотрел на здоровье, плоскостопия у тебя или сердце больное, зрение плохое, гастрит, давление. Всех загребали, и ничего - никто не жаловался. Знали, что выбора нет, патриотизмом были вдохновлены. А сейчас сидят вот такие, как ты, и говорят про травмы.

- Саш, - вмешалась мама. - Не начинай.

- Да я и не начинаю, мы просто знакомимся, разговариваем. А самому служить хотелось? - продолжил он, глядя на Марка.

- Я по жизни пацифист.

- Это тот, кто против войн? А если на нас американцы завтра нападут? Будут бомбить, что тогда?

- Счастье, если этого не случится.

- Оружие в руки ты не возьмёшь при любом раскладе?

- Я не был в подобной ситуации. Как бы поступил - не знаю, но считаю, что истреблением проблема не решается.

- Если б в сороковых годах наши солдаты так рассуждали, ни мы, ни ты сейчас бы тут не сидели.

- Я понимаю это. Но согласитесь, что если б каждый солдат в мире задумывался о том, стоит ли брать в руки автомат и стрелять по таким же обычным людям, как он сам, то и войн бы не было.

- Кто знает, - заключил тот, не найдя более подходящих слов.

В те секунды я гордилась Марком. Как ни говори, а отчима он заткнул.

- Ну что, - расставив тарелки, начала мама. - Всем всего хватает?

- Хватает, мам, давай скорее сюрприз, - заголосил Кирилл.

На минуту мама покинула кухню, а вернулась с коробкой, обернутой красной переливающейся упаковочной бумагой. Сверху красовался золотистый бант.

- Саш, разливай шампанское, - вернувшись к столу, стоя напротив меня, мама некоторое время собиралась с мыслями, затем с волнением продолжила. - Дочь, вот и пришло то время, когда ты стала совсем взрослой. Дело даже не в цифрах. Смотрю на тебя сейчас и вижу самостоятельную, умную, развитую красивую девушку. Ты больше не маленькая девочка, не подросток, не умеющий принять решение. Возможно, через пару лет у тебя уже появится своя семья, свои дети, и я счастлива осознавать, что мама из тебя будет прекрасная. В этом я уверена. Ты всегда была не по годам рассудительна, боролась за справедливость, за честность, никогда не пошатнула моего к тебе доверия. Я точно знала, что могу быть спокойна за тебя, что ты не ввяжешься в проблемы, не попадёшь под дурное влияние, не станешь слоняться по улицам, распивая пиво или травясь наркотиками. Мне никогда не было за тебя стыдно, дочь. За это спасибо. Ты никогда не заставляла меня краснеть за тебя. Никогда. В этом плане я счастливая мать. Конечно, у нас всякое бывало: и ругались, и мирились, и теряли связь, - на этом моменте мамин голос дрогнул, - но я хочу, чтоб ты знала: я люблю тебя, и что бы ни случилось, всегда буду ждать. В ссорах мы многое друг другу говорили, о чём после жалели, и я понимаю, что у тебя были причины обижаться на меня, Кир. Сегодня, когда я звонила тебе, боялась, что ты или не возьмёшь трубку, или номер сменила, или просто откажешься говорить. Всякое могло быть, но счастье, что сейчас мы все вместе. Мне не хватало тебя. Знай это, и я надеюсь, что больше подобного между нами не случится. Всё, что ты мне сказала, я множество раз обдумала и прошу прощения, если ты по-прежнему на меня в обиде, - мама снова готова была прослезиться. - С двадцатилетием, дочь. Пусть все твои желания, все мечты, все планы осуществятся. Я верю в тебя, и что бы ни говорила, всегда знала и знаю, что, несмотря на трудности, ты многого в жизни добьёшься. Будь счастлива, здорова и всегда любима, Кир. С Днём рождения.