- Не нужно, у меня есть деньги.

- Я вижу. На сколько ты похудела?

- Не намного. Правда, не надо, мам.

Она не стала спорить, что-либо говорить, молча положила перед моим носом шесть пятисотенных купюр.

- Кир, - шепнула проходившая мимо напарница, - Татьяна тебя в администраторскую вызывает по поводу зарплаты.

- Хорошо, сейчас зайду, - кивнула я, после чего вновь глянула на родных людей. - Мне идти нужно.

- Пока, Кир, - прошептал Кирилл, крепко прижавшись ко мне. - Приходи к нам.

- Пока, - улыбнулась я сквозь слёзы, чувствуя знакомый аромат кондиционера, исходивший от его новой куртки. Видно, уже успел вымазаться. - Удачи тебе на тренировках.

- Спасибо. И тебе удачи.

- Если что, звони, - добавила сдавленным голосом мама.

- И вы.

К тому моменту, когда я вышла из администраторской, они ушли, а я ещё минут пять сидела за опустевшим столом, смотрела в окно, понимая, что увижу их нескоро. Кто-то из пробегавших мимо официанток с возмущением бросил, что я снова не хочу работать, тупо отсиживая время. Обидно не было. Было больно. Не из-за слов кого-то из девочек, из-за мамы. Я знала, что должна была ей открыться, должна была сказать то, что она хотела услышать, но не смогла. Когда нужно было проявить эмоции, я их прятала. Всё как прежде. Собрав тарелки, стаканы, продолжила с потерянным видом работать, но позже нервы всё-таки сдали.

В полночь пиццерия официально закрылась, в комнате для персонала кто-то переодевался, кто-то сплетничал, кто-то обсуждал казусы прошедшего дня, выяснял отношения. Натянув поверх футболки серый свитер, чёрное пальто, переобув кеды на ботинки и повесив на плечо сумку, я вышла из заведения одной из первых. На улице было холодно, дождь моросил. Возле крыльца стояла компания тактично спроваженных Татьяной студентов, размышляющих, куда податься дальше, Галя, копавшаяся в телефоне в ожидании такси, и куривший на ступенях Марк. Заметив меня, он глубоко затянулся.

- Может, со мной всё же поедешь? - оторвалась от телефона Галя. - Холодно пешком добираться, да и мало ли, на каких отморозков нарвёшься.

- Да нет, спасибо. Мне за удовольствие возвращаться пешком после этой пятнадцатичасовой суеты.

- Смотри. Если что, я заплачу.

- До завтра, - улыбнулась я.

Наблюдая за тем, как Марк раздавил окурок, прошла мимо, однако, спустившись с крыльца и пройдя пару метров, услышала за спиной его быстрые шаги. Не знаю, почему, но именно в то мгновение в памяти всплыла история о продинамленной им Юле.

- Кир, постой. Торопишься?

- Да не очень, - промямлила я, замедлив шаг. Сам факт, что этот парень, с которым мы никак за прошедшие месяцы работы в "Итальяно" не общались, обратился ко мне, был парадоксальным. - А что такое?

- Не хочешь посидеть где-нибудь?

- В смысле?

- Ну, в баре, не знаю, в кафешке какой-нибудь круглосуточной.

- Зачем? - "Что за подвох?" - мгновенно пронеслось в голове.

- Так, познакомиться ближе. Всё-таки работаем вместе.

- Почему со мной?

- Почему? - переспросил он, не отрывая от меня ясного взгляда. - Разве не очевидно?

- Нет.

- Ты мне нравишься.

Я ожидала любого ответа, но когда он произнёс то, что произнёс, всё недоверие, мнительность и холод смыло тем неприятным мелким дождём.

- Так что?

Я не знала, как стоило реагировать на такие признания, не понимала, что вообще в сознании Марка значило "нравишься", но время шло. Я знала, что ещё минута - другая, и из пиццерии вывалит толпа девчонок, которым разыгрывающаяся недалеко от крыльца сцена покажется забавной для недельных сплетен, потому молча кивнула, оставив размышления на потом. Минут десять мы шли, не говоря друг другу ни слова. Шли, не зная, куда. Зачем. Вообще было очень странно шагать по городу с этим парнем. Да и просто с парнем для меня было странно, но с таким - тем более. Марк был красив. Длинными тёмными волосами напоминал Климта, но его красота была уже не юношеской, а сформировавшейся. Зрелой, хотя и не классической. Смуглый оттенок кожи, острое, удлинённое лицо со впалыми щеками. Слегка раскосые карие глаза, нос с небольшой горбинкой, заметно выдающийся вперёд подбородок. Марк приходился на голову меня выше, физически довольно развит - неудивительно, что каждой второй работнице пиццерии хотелось стать замеченной им и развести на половой акт. Ну, не считая тех немногих, для кого признак длинных волос являлся чертой антипривлекательности и антимужественности. В голове не укладывалось, с какой стати этот человек решил провести время не с кем-то из тех ухоженных, стильных девушек с тысячным количеством подписчиков в инстаграме, а с серой и убогой мной. Может, крылся всё же тут какой-то подвох?

Я не пребывала в настроении, подходящем для такого рода знакомств, для разговоров типа: "Какую музыку ты слушаешь и какие фильмы смотришь?". Не была настроена на улыбочки, посиделки, стремление произвести эффект или оправдать ожидания. Знала заранее, что вряд ли способна заинтересовать этого человека. "Ты мне нравишься?". Чем? В голове не укладывалось, чем я могла понравиться. Вечно потерянным видом? Непримечательностью? Повисшими мешками под веками? Угловатостью? Не понимала. Чего он хотел от этого более близкого знакомства? Может, в нём играл чисто спортивный интерес. Любопытство. Может, то было последствием какого-то спора, шутки, прикола. Или и вовсе открытый, незамаскированный стёб. Странно всё выглядело, но так или иначе в молчании мы добрались до ближайшего бара. Контингент - богатенькие студенты. Мажорики, в основном приехавшие на дорогих авто в недешёвых шмотках. Счастливые, ничем не обременённые люди, заскочившие потусить, покурить кальян, выпить дорогой виски. Всё это - экономического или брутального типажа парни с накаченными, забитыми руками, выбритыми висками в стиле "Егор Крид", в узких укороченных джинсиках, рубашках. Девушки из разряда "Топ": прямые длинные волосы, матовая помада на губах, стильные брови, приталенные платья, юбки, каблуки. Я не вписывалась в окружающую обстановку, но в тот день, в ту ночь мне было настолько погано, что все эти детали являлись последним, что могло задеть. Мы с Марком заняли свободный столик в глубине бара, сняли пальто и опустились на мягкие чёрные диваны напротив друг друга, принявшись листать толстое меню с глянцевыми страницами. Если говорить об интерьере бара, то он отвечал всем требованиям богатого заведения, рассчитанного на молодых ночных посетителей, что проявлялось и в едином гранжевом направлении отделки, и в мебели с элементами кожи и тёмного дерева, и в приглушённом свете, лившемся из подвешенных светильников в форме масштабных лампочек. В колонках играла незнакомая иностранная попса с элементами инди.

- Что будем? - произнёс Марк, подавшись чуть вперёд. - Что ты хочешь?

- Можно просто кофе?

- Ты не голодна?

- Нет.

- Может, тогда пирожное? Мороженое? Торт?

- Я правда не хочу, Марк. Спасибо.

- Ладно. Значит, просто кофе.

Через пару минут подошёл официант, Марк попросил два кофе, тот вежливо улыбнулся, поинтересовался, не нужно ли чего ещё, с энтузиазмом и старанием прорекламировал популярные десерты, но, сдавшись, кивнул, обещая вскоре принести заказ. Происходящее напоминало пошлую банальность, взятую из графоманского женского чтива. Я бегло смотрела по сторонам, чувствуя на себе внимательный взгляд Марка, опускала глаза на ледяные руки, вспоминала о маме, о Кирилле, о трёх тысячах, лежавших в кармане изношенных джинсов. Внутри саднило. "Кончишь, как отец". Что ж, наверно, в маминых словах заключалась какая-то истина, поскольку я своё будущее тоже не видела. Ни в этом городе, ни в другом. Просто пропасть. Пропасть, куда я стремительно летела. То ли с раннего детства, то ли с момента окончания школы. Не знаю. Всё смешалось в узел, распутать который самостоятельно не получалось. Эта прогнившая нить под названием "Моё существование" запутывалась лишь больше, а где её конец, где начало - я уже не могла различить. Те, кто бы могли помочь разобраться, ушли в прошлое. Я устала от этих дыр, устала латать эти чёртовы пустоты, высыпавшие, как язвы при сифилисе, которые скрыть-то можно, но гнить от этого они не перестанут. А я гнила. Изнутри гнила. Что-то умерло, источая тошнотворный запах падали.