Мне очень нравится этот закрытый городок…

Издалека…

Где дома стоят впритык друг к другу, и перепрыгивая с одного балкона на другой можно обскакать его весь за пару часов, где вечерами у каждой двери сидят мужчины неспешно курящие аргиле, запивая его горьким кофе, и улицы так узки от праздно–отдыхающиих, что пешком иной раз трудно пройти, а на машине даже не везде и проедешь.

Он чудесен этот городок…

кто–то ласково называет его "гадюшник"…

Через каждые два–три дома — магазин. Торгуют всем: продукты, бытовая техника, мебель, компьютеры. На всех входах–выходах — посты  (КПП) . Своя внутренняя служба безопасности, свои телефонные станции, интернет–провайдеры, а еще нищета, особые правила и традиции и раздача продовольственной помощи ООН.

Этот маленький мир в самом центре Ливана — лагерь палестинских беженцев. Оплот бедности и вечный вулкан во время политических раздоров. Во время последней агрессии Израиля, направленной на Палестину, здесь, в лагере тоже гремели взрывы и автоматные очереди, митинги и волнения.

И здесь тоже живут русские жены. Наблюдая этот безумный–безумный мир из своего окна.

"Я познакомилась с мужем в 2001 году. На тот момент мне было 25 лет. Однако это не помешало мне принять решение о замужестве после нескольких дней знакомства".

Муж Дарины — зубной врач (отличная профессия для богатой жизни на востоке) , если бы не одно "но". муж Дарины — палестинец .

В Ливане палестинцам устроиться на хорошую работу – нереально, потому что существует государственный закон с перечнем профессий, кем может работать беженец из Палестины. В основном — рабочим. Если врачом, учителем, то только в клинике, школе лагеря беженцев.

"Родные, начитавшись и насмотревшись "страшилок" на тему "не ходите, девки замуж за иностранцев", приняли в штыки мое решение. Всячески пытались меня отговорить.

В конце концов они махнули рукой и заявили, что я могу делать со своей жизнью все что мне угодно, но ни свадьбы ни приданного мне не положено.

И вот в назначенный день мы поженились. Затем встал вопрос о переезде за границу. Родные мужа встретили меня довольно мило. Но с какой–то долей равнодушия. Я почувствовала их оценивающие взгляды… Муж уехал на заработки в саудию, а я осталась жить с родней."

"В лагере течет обычная повседневная жизнь. Женщины сидят пьют кофе и курят аргиле, девушки на выданье стайками прогуливаются после обеда и до вечера, облачившись в свои лучшие одежды. Неженатые парни, конечно, оценивающе смотрят на это дефиле.  (стиль одежды самый разнообразный — от хиджаба до вполне европейского) . Приглядит так себе парень невесту, засватает, пару лет они будут встречаться под зорким окон родственников. В это время жених будет судорожно решать жилищный вопрос, так как пока он не обзаведется жильем — свадьбу сыграть не сможет. Почти всегда проблема решается так — надстраивается этаж поверх родительского дома. Я здесь еще не видела законченного дома — все здания красуются гордо тянущимися ввысь арматурами и столбами  (на случай если вдруг придется пристраивать еще один этаж)".

Дарина мусульманка. Очень веселая, юморная и мудрая. Поговоришь с ней по душам, пожалуешься, обязательно даст хороший совет и чем–нибудь рассмешит. О своих же проблемах никогда не скажет, и кажется, что у нее не жизнь, а малина.

"Свекрови я не пришлась по вкусу. Не арабка потому что. Хоть и мусульманка.

Все было. Склоки, слезы, скандалы, уничтожение моих вещей — в общем, битва за сына.

Ее сын выбрал меня. Видимся с ней раз в месяц. Для приличия улыбаемся друг другу, и снова каждый живет своей жизнью.

Привыкла я к здешним порядкам не сразу. Какие–то вещи до сих пор вызывают во мне глухое раздражение. По моему мнению, людям здесь не хватает простоты. Каждое слово должно быть сказано с осторожностью. Мне очень не хватает моих подруг, с которыми я могла просто посидеть на кухне с чашкой чая и поболтать, могла прийти без приглашения или позвонить даже ночью. И это было нормально. Здесь же все по - другому. Я не завела себе подруг из местных жительниц. Мне гораздо легче общаться с землячками. Благо их здесь много. Жаль, что познакомилась с ними недавно".

Муж Дарины работает на износ и почти за бесплатно. У людей нет денег на еду. На своем здоровье они экономят. Кто–то приклеил на место отвалившуюся коронку обычным клеем. И приходится в час ночи спасать человека практически от потери челюсти.

20000 человек живут на клочке земли площадью 1 кв километр. После войны в Нахр–эль–Бареде сюда влилось еще около 30000 человек. Через год половина из них вернулась, но часть все–таки здесь осталась.

"Получается, жителей гораздо больше, чем официальные 20000, и эта цифра растет. Каждый день кто–то играет свадьбу–помолвку. Кстати еще у нас в "кампе" есть два кладбища. Бывает, что в одной могиле похоронены два–три человека — места не хватает.

Больницы здесь две — красный полумесяц и UNRWA (поликлиника) . В UNRWA медобслуживание ужасное, да и как иначе, если, например, стоматолог там за 6–часовой рабочий день принимает 30–40 человек. Есть несколько маленьких поликлиник — называемых "мустоусоф", там получше, но платно, хоть и символически. А у людей зачастую нет денег на лечение.

Вот так и живут люди, живут сегодняшним днем, безо всяких надежд и веры в светлое будущее. Да они и не задумываются о жизни. Разве что старики все еще бережно хранят ключи от домов и документы на земли в потерянной и недоступной для них Палестине, теперь уже Израиль. Старики верят, что вернутся… и умирают…один за другим, чтоб быть похороненными в многоэтажной могиле.

На адаптацию ушло несколько лет. Жизнь наладилась. С моими родными у нас теперь замечательные отношения. Минусов в жизни много, но есть и плюсы. Это мой муж. Очень честный и порядочный человек, который понимает меня с полуслова, с полувзгляда. Очень добрый, любящий и отзывчивый. Мне очень повезло в жизни, потому что я встретила такого человека. В общем, счастье есть!"

Сегодня опять дождь. Он идет именно в ту минуту, когда я думаю о растерзанных женских душах, о тех женщинах, кого судьба испытывает на прочность, ломает, гнет или убивает.

Сколько раз я слышала злобные выкрики в их адрес : "Сами виноваты! Нечего было за арабов–террористов замуж выходить! Теперь расплачивайтесь!"

Эти люди не слышат чужой боли…

Ничего не знают и не понимают.

Среди счастливых историй арабо–русских семей, встречаются часто печальные и трагичные. У каждой медали есть обратная сторона…

Лиля родилась в Латвии. Она приехала работать на Кипр в обычную фирму, занимающуюся оптовой торговлей одеждой. Однажды, на дне рождение своей приятельницы, она познакомилась с красивым ливанцем. И влюбилась. Была свадьба на Кипре. Позже родилась дочка.

"Муж приехал ко мне в Латвию за неделю до родов. На Кипре жить было легче, и мы решили вернуться. Возвращались через Ливан. Его родня очень хотела познакомиться.

Мы остановились в гостинице, арендовали машину (всё на мои деньги) . Семья приняла хорошо. Ничего плохого сказать не могу. Мне было даже легче, потому что я, наконец, смогла отдохнуть. Дочь родилась беспокойная, а муж почти не помогал. А тут сёстры мужа, свекровь…

Мы расчитывали пробыть в Ливане неделю, но вышло — два месяца. Мужу не дали визу на Кипр, когда мы все же вернулись, он пошёл работать, а я сидела дома. Потом мужа арестовали, я выплатила залог  (всё, что у меня было)  и он стал невыездной.

На жизнь не хватало. Пошла работать. Вставала в 4, работала до 15. Муж отвозил ребёнка к няне. Я возвращалась и сидела с мелкой день и ночь  (она почти не спала) . Мы приняли решение отвезти дочь в Ливан на месяц, так как нужно было встать на ноги, а с ребёнком в чужой стране и с постоянными судами сложно.