Клос почувствовал на себе испытующий взгляд Анны-Марии. Она как бы спрашивала его: «Это ты убил?»

— Это сделал кто-то из вас! — снова закричала Инга.

— Не впадай в истерику! — Берте удалось наконец приблизиться к девушке. — Чего ты хочешь? Справедливости? Ее нет теперь! Здесь поляки, русские…

Неожиданно все притихли. Застыли на месте. Послышался топот сапог, а потом громкий стук в дверь.

— Откройте! — по-польски крикнул кто-то за дверью.

«Неужели поручик Новак решился на этот шаг без приказа? — подумал Клос. — Видимо, обстановка на фронте ухудшилась, и он хочет помочь мне выбраться из города». Капитан почувствовал на себе острый взгляд Анны-Марии, и его охватило беспокойство.

Инга открыла дверь. Клос увидел на пороге капрала и двух солдат. Они были в касках, с автоматами наготове. Клос подумал, что сейчас войдет и Новак, но поручик не появился.

— Фрицы проклятые, руки вверх! — крикнул капрал и усмехнулся. — Как там по-вашему? Хенде хох!

Все подняли руки.

— Ну, швабы, предупреждаю, без всяких там фашистских штучек. Кто тут из вас Клос?

— Я, — ответил капитан.

Солдаты бесцеремонно обыскали его. Они действовали четко, по-военному. Из кармана пиджака Клоса вынули парабеллум, из-за голенища сапога — вальтер. Отобрали документы.

Клос посмотрел на Анну-Марию и вдруг понял: она должна была нейтрализовать его, а может, даже уничтожить… А как она могла это сделать? Конечно, руками польских солдат!

— Целый арсенал, — сказал капрал, принимая от солдата оружие, отобранное у Клоса. — А теперь — марш к дверям… Кто хозяин дома? — обратился он к Шенку.

— Я только помощник аптекаря, господин офицер, — заискивающе ответил Шенк. — Хозяйка дома — вон та девушка, — указал он на Ингу.

Капрал посмотрел на девушку:

— Ну, если еще одного найдем в твоем доме, то несдобровать тебе. Твое счастье, что мы не швабы. Они за такие дела ставили всех к стенке. — Он подтолкнул Клоса в спину, и они вышли на улицу.

Уже было совсем светло. Снова послышался грохот артиллерии. На центральной площади города, недалеко от них, разорвался снаряд. Комья земли и камни взлетели вверх. Немецкая артиллерия интенсивно обстреливала город, снаряды густо ложились на площади, разрушали здания. На их глазах обвалилась наружная стена большого каменного дома, от поднятой пыли стало темно. Потом пыль осела, и все увидели, как через развалины пробивается польский танк, расчищая дорогу грузовикам с солдатами. Полк отходил на север…

— Пан капрал, — шепнул один из солдат, — майор приказал этого фрица расстрелять, если нам не удастся доставить его в штаб.

Положение, в котором оказался Клос, все больше осложнялось. Его охватила ярость. Это было невероятно — он мог погибнуть от пули своих. Однако он не намеревался выходить из игры, решил бороться до конца. Клос шел, заложив за голову руки, чувствуя прикосновение автомата. Если сказать этим польским парням, кто он такой на самом деле, они вряд ли поверят ему.

Капрал колебался. Этот старый фронтовик не торопился выполнять приказ, о котором напомнил ему солдат.

— Может быть, все-таки удастся доставить его в штаб, — неуверенно проговорил он.

Прибавили шагу. Артиллерийская канонада умолкла, затарахтели пулеметы, засвистели пули, послышались близкие разрывы ручных гранат. Видимо, уже начались уличные бои. Улица по которой они шли, была пока безлюдной, но в любую минуту и на ней мог вспыхнуть бой.

Показалась отходящая польская пехота. Солдаты укрывались за разрушенными стенами, в обгоревших домах, упорно отстреливались и снова отходили все дальше в тыл.

— Не успеем, — спокойно сказал капрал. — Видимо, штаб уже переехал. Что будем делать?

Вошли в подъезд ближайшего дома. Клос подумал, что в данной ситуации капрал прав. Когда автоматная трескотня и винтовочные выстрелы начали стихать, послышался приближающийся рокот моторов. Немецкие танки ворвались на улицы города. Необходимо было действовать решительно.

— Хлопцы, — сказал Клос по-польски, — вы должны во что бы то ни стало доставить меня в штаб полка. Если штаб сменил свое место, то мы найдем его немного позже.

— Ты говоришь по-польски? — воскликнул капрал.

— А мало ли фрицев говорит по-польски? — вставил солдат, который, обыскивая Клоса, нашел в его сапоге вальтер. — Хочет спасти свою шкуру, фашист проклятый. Да что с ним возиться, обуза, и только!

— Не делайте глупостей. — Клос обращался только к капралу. — Никто вас за это не похвалит. Опомнитесь.

Капрал внимательно присматривался к нему.

— У меня приказ, — твердо сказал он. — Здесь фронт, а ты…

— Еще сбежит в пути, — снова заговорил тот же солдат и щелкнул затвором автомата…

Клос посмотрел на улицу, увидел бегущих польских солдат.

— Хлопцы, — воскликнул он, — я же…

Солдат прервал его на полуслове:

— Сам признался, что ты капитан Ганс Клос.

Еще несколько секунд, и Клос не выдержал бы: ударил бы капрала и выскочил из подъезда на улицу. Но он не имел права так рисковать. Оба солдата держат автоматы наготове, подстрелят его, как куропатку.

И случилось почти невероятное: в эту минуту Клос увидел бежавшего по мостовой поручика Новака.

— Новак! — крикнул он изо всех сил.

Поручик остановился, узнав голос Клоса, и стремглав бросился к подъезду.

— О боже, — прошептал он с удивлением, совсем не по-военному. — Я уже совсем потерял надежду.

— Великолепно пан поручик обеспечивает мою безопасность!

Автоматная трескотня заметно усилилась, а через несколько минут неожиданно утихла. Невдалеке на мостовой разорвалась мина, и копоть покрыла их лица. На объяснения с Новаком не оставалось времени.

Капрал и оба солдата, ничего не понимая, вернули Клосу оружие и документы. Потом Новак приказал им подождать в подъезде и вышел с Клосом на улицу. Все ближе становился рокот моторов.

— Уходи из города, — повелительно сказал Клос. — Я остаюсь здесь. Доложи командованию, что архивом Ринга интересуется американская разведка. Документы спрятаны где-то в замке Эдельсберг. Постараюсь установить их точное местонахождение.

— Разрешите, пан майор, остаться с вами, — попросил Новак.

— В этом нет необходимости. Займись капралом и двумя солдатами. Проведи их в тыл, и чтобы о случившемся — ни слова. Понял?

— Будет исполнено, пан майор.

— А теперь быстро расскажи, как все было?

Новак с удовольствием передал бы Клосу все с подробностями, но на это не было времени. Оставались считанные минуты. Поэтому, стараясь быть кратким, он рассказал, что рано утром ему вместе с посыльными из батальона, оборонявшего южный участок пригорода, удалось пробиться к командиру полка. Немецкие «фердинанды» уже ворвались в город, телефонисты снимали линию связи. Командир полка и начальник штаба, склонившись над картой, ни на кого не обращали внимания.

— Командир полка, — говорил Новак, — наконец заметил нас. «Вы еще здесь? — грозно спросил он. — Хотите попасть в руки немцев?» Я доложил ему, что получил приказ о необходимости информировать командира полка о задании, с которым прибыл в полк. «Раньше нужно было об этом докладывать, — недовольно ответил майор. — Теперь уже поздно. Не хочу ни о чем знать, у меня достаточно своих забот». И тут перед штабом, — продолжал Новак, — как бы в подтверждение этих слов, разорвался артиллерийский снаряд. Посыпались осколки стекол, дым и пыль ворвались в комнату. Штабные карты и бумаги полетели на пол. Майор выругался, и мы втроем начали собирать разбросанные документы. Начальник штаба складывал их в какой-то ящик. Я поднял с пола смятый лист бумаги. Увидел несколько слов, написанных по-немецки, прочитал: «В аптеке Ринга укрывается офицер немецкой разведки капитан Ганс Клос». Я бросился к командиру полка: «Пан майор, что это такое?» Он махнул рукой: «Это? Ах да… Забавная история! Чей-то донос. Этот клочок бумаги был привязан к камню и подброшен к штабу. Постовой принес его. Я приказал капралу и двум солдатам арестовать этого абверовца и доставить в штаб… а если не успеют, то…» Не дослушав майора, почти не владея собой, я крикнул: «Пан майор, это же… провокация!..» Он насторожился: «Что вы сказали, пан поручик?» Я в отчаянии продолжал: «Ганс Клос, пан майор, это наш…» Майор удивился, но сразу же понял, в чем дело. «Пошли вы к дьяволу! Не могли доложить раньше? Немедленно нагоните капрала и его солдат, — приказал он, — может, еще успеете…»