— Ты шутишь! Сейчас Мартэн, прозевав четыре пересадки и трижды сев не в тот поезд, едет в товаропассажирском между Барселоннетой и Гапом. Он протирает окно занавеской и смотрит, полный тревоги.

— Я не настаиваю, но надо что-нибудь решить. Мы согласились остановиться на трех лучших проектах, другими словами, на половине общего числа. Всего практичнее будет проголосовать. Пусть каждый укажет на бумажке три проекта, которые он предпочитает. Соберем бумажки и сложим голоса. Это займет пять минут.

— В отношении, во всяком случае, двух проектов я нахожу баллотировку излишней, — сказал Ламандэн, надувая щеки и рубя воздух носом. — Лесюер и Бенэн кое-что уже подготовили, кое-что уже скомбинировали… У них все права. К тому же разве их идеи не высоко соблазнительны? Нам остается только поставить свой штамп.

— Хорошо, — сказал Юшон с оттенком горечи, — но это только два. Я прошу баллотировать третий проект.

С ним согласились. Юшон взял на себя чтение записок.

— Четыре голоса за проект Брудье. Два — за мой. Принят проект Брудье.

Комнату наполнил парламентский шепот.

— Без шуму! — сказал Омер, цинковое лицо которого немного зарумянилось. — Без шуму! Люди и так достаточно заинтригованы, кто эти шестеро, явившиеся к ним темной ночью. Если мы будем так себя вести, они скажут городовому.

Приятели согласились говорить тише.

— Теперь, — сказал Юшон, блестя застекленными глазами, — мы слушаем наших трех протагонистов. Пусть они нам укажут, с полной точностью, место, время и распорядок их предприятий. Какое им требуется содействие? Какие статисты?

— Я, — сказал Бенэн, — орудую во время главной мессы в соборе этого города.

— Я, — сказал Лесюер, — орудую в пять часов дня в Иссуаре. Но я должен уехать рано утром, и мне нужен спутник.

— Я, — сказал Брудье, — рассчитываю действовать не позже, чем через час. Мне требуется небольшой эскорт.

— Нас не хватит! Ах, если бы здесь был Мартэн!

— Без лишних вздохов! — сказал Юшон. — Будем действовать по порядку. Займемся прежде всего Брудье.

— Ну, так вот, — сказал Брудье, — все будет устроено в десять минут. Мартэн не там, где вы думаете. Он не в товаропассажирском поезде между Барселоннетой и Гапом; он в Амбере, в номере «Отель де Франс». «Отель де Франс» в ста метрах отсюда. Мартэн там и спит.

— Ты шутишь?

— Мартэн не любит ложиться поздно; а при обсуждении без него можно, в крайнем случае, и обойтись. Поэтому я посоветовал ему приехать в Амбер к девяти часам и немедленно лечь спать. Я не сомневаюсь, что моему совету он последовал в точности. Что бы вы ни говорили, а это человек аккуратный и с головой. Вы не смейтесь! На поезд он не опоздал, гостиницу нашел, будьте спокойны! И не потерял в дороге пакетик, которым я его снабдил.

— А что в этом пакетике?

— Два цилиндра, на пружинах, две сюртучных пары, кавалерская лента Почетного Легиона и офицерская розетка… Согласны ли Омер и Ламандэн сопутствовать мне в моей миссии?

— Да, пожалуй.

— Да! С удовольствием.

— Их внешность — рост и физиономия — подходят для моих планов.

— Готовы ли вы, господа? Мы отправимся в «Отель де Франс». Вы наденете мои сюртуки. Я тотчас же пожалую вас орденом Почетного Легиона. Что касается меня, то я, как полагается министру, останусь в пиджаке, смахну пыль со шляпы и буду без ордена. Мартэн в сером костюмчике и котелке изобразит секретаря.

— По-моему, — сказал Юшон, — все это великолепно задумано. А мы тем временем что?

— А мы, — сказал Бенэн, — мы продолжим обсуждение моего проекта и проекта Лесюера. Потом выйдем подышать воздухом и будем бродить около казарм. В ночной тиши мы будем ждать, чтобы раздался гром их подвига. Мы его оценим снаружи. Мы ощупаем его объем, мы погладим его огромность. Мы услышим, как он рухнет на спящий Амбер.

— А где мы снова встретимся? — спросил Брудье.

— Здесь… в гостинице…

— Идет… Омер, Ламандэн? Вы готовы?

— Да!

— До свидания, господа!

— Облобызаемся!

— Разумеется!

Когда они вышли на улицу после почти мучительных переговоров с дежурным лакеем, Брудье обернулся и посмотрел на фасад гостиницы. Только в одном окне, в третьем этаже, горел свет. Вокруг этого живого огня простирался Амбер.

— Господа! Бросьте взгляд на это окно! Меня оно волнует. Во всем Амбере нет другого пламени. Во всем Амбере нет другой мысли. Ибо даже амберский городовой, и тот уснул в уголке.

Те наверху, мы внизу, мы грозные хозяева этого города, бог этого города, бог чуждый, бог-захватчик, опасный бог!

Я вам говорю. Меня страшит наше могущество, мне жаль нашей добычи!

Они пошли дальше. Брудье снова остановился и, доставая из кармана небольшой пакет:

— Одну минуту, господа, я надену бороду! Я хочу войти в «Отель де Франс» с министерским лицом, а к этому лицу требуется борода. Вы об этом не подумали? Помощник государственного секретаря, личности коего я соглашаюсь на один раз одолжить свою особу, бородат, как Карл Великий. В остальном он моего роста и сложения. Взгляните! При помощи этой растительности я превращаю его окончательно в своего двойника.

Они продолжали путь.

— Меня удивляет, что давеча никто из вас не поставил мне на вид моего бритого подбородка. Даже Юшон. О чем думал этот критический ум?

— Тем лучше! Это добрый знак. Твои жертвы, и те бы ничего не заметили. Самый догадливый сказал бы: «Скажите! Г. министр сбрил бороду. Как это его меняет!»

Они подошли к «Отель де Франс».

— Есть тут звонок? Да, я вижу его во тьме.

Они звонили долго. Ночной дежурный вышел отворять. Вид у него был встревоженный.

— Что угодно?

— Пожалуйста, проведите нас в номер, где остановился г. Мартэн.

— Г. Мартэн? Такого нет.

У них замерло дыхание.

— Как? Вы уверены?

— То есть имеются двое или трое приезжих, которые еще не сообщили своих имен. Может быть, это один из них…

— Это господин лет двадцати пяти-тридцати, среднего роста, рот средний, нос средний, лоб средний, без особых примет; он должен был приехать сюда около десяти часов вечера с мягким парусинным коричневым чемоданом.

— Да, да! — ответил дежурный, дрожа всем телом. — Это приезжий из седьмого номера!

И он рассуждал сам с собой:

«Это судьи. Они пришли арестовать приезжего из седьмого номера. Приезжий из седьмого номера — убийца-анархист. Убийцы-анархисты носят при себе по четыре револьвера с обоймами и по двести блиндированных патронов. Найдется, наверное, блиндированный патрон и для моей шкуры».

Они постучали в дверь седьмого номера. Дежурный забился в угол коридора, и свеча так дрожала у него в руке, что роняла на пол сальные капли.

Им пришлось постучать несколько раз. Наконец, они услышали слабый голос:

— Кто там?

— Это мы! Скорее!

Дверь приоткрылась. Брудье крикнул дежурному:

— Подайте сюда свет!

Но за ним пришлось пойти самим, ибо дежурный не двигался; он ждал первого выстрела.

Приятели вошли в комнату. Мартэн в сорочке хоронился от них, выражая и удивление, и радость.

— Ты меня не узнаешь с этой бородой? Приди в себя, мой друг. Нам нельзя терять ни минуты.

— Закройте дверь на крючок! Мартэн, приветствую твою пунктуальность. А засим дай мне чемодан! Так! И ключ! Не обращай на нас внимания. Одевайся, рысью.

Он открыл чемодан.

— Омер, ты выше ростом. Этот сюртук тебе лучше подойдет. Может быть, тебе придется немного укоротить подтяжки… Ламандэн, вот тебе. Смотри, застегивай только на одну пуговицу. Боюсь, что он тесноват.

— Это не шикарно! Я лучше не надену жилета.

— Как хочешь! Скорее, господа! Я пока укреплю бороду и осмотрю свой туалет.

Они торопились.

— Проверьте, действуют ли ваши кляки, не испорчены ли пружины и не надо ли пригладить.

Прошло несколько минут в молчаливом оживлении. Мартэну хотелось задать тысячу вопросов. Но он никогда не задавал вопросов.