Внутри было подозрительно тихо. Заснули они там, что-ли? Я осторожно отогнула полог.

— Ну, привет, твое величество, — усмехнулся мне один из капитанов Трая. — Видишь, уработались мужики.

— Торвальд? — взвизгнула я, осознав, что он говорит по — русски.

— Не шуми, величество. Чего там такого срочного у тебя?

— Пленные…

— Пленные, — вскинулся Торвальд. — Ну, пойдем, посмотрим, что за пленные.

Легко поднявшись, он скинул с плеч куртку. И увидев, куда я смотрю, усмехнулся.

— Ты прости, величество, если планы какие поломал. Так совпало, праздник у меня.

— Праздник?

— Сама понимаешь, грех не выпить в такой день.

Глядя на обтянутую тельняшкой мощную фигуру, я молча кивнула.

Пока я бегала по лагерю туда-сюда все улеглись. Большой костер, около которого сидела шумная компания, почти прогорел, факелы горели каким-то слабым, приглушенным светом.

— А где все? — дотронулась я до руки, шагающего впереди Торвальда.

— Спят.

— А… часовые? — испугалась я, на секунду вообразив, что в лагере бодрствуем только мы вдвоем. А если снова тасоги?

— А ты думала, что они у костра будут сидеть? Не дрейфь, ни одна падла к лагерю не подберется.

— Как скажешь, — кивнула я.

— Эх, величество, дошло, значит!? Ну и ладно, лучше поздно, чем никогда.

Хоранд скривился, когда мы подошли. Кивнул головой, приглашая Торвальда к разговору. Без меня естественно.

— Стой здесь, величество, — буркнул мне капитан и, прищурившись, добавил. — А то выпорю.

Услышав это Хоранд радостно оскалился, а я не удержалась и показала ему язык.

— Как дети, честное слово…, - проворчал Торвальд.

Я не прислушивалась к тому, о чем говорят мужчины, я смотрела на пленных. Плевать на полковника, но тем двоим определенно нужна помощь. Увидев, что один из них начал заваливаться на бок, я кинулась вперед и была тут же схвачена за шкирку.

— Ты куда собралась? — рыкнул Торвальд и задницу ожег довольно чувствительный шлепок.

— Не будь такой наивной, величество. Он же ваньку валяет, ты ему помогать полезешь, а он шею тебе свернет.

— Ты сволочь, Торвальд. Они же раненые!

— Который? Тот, что Щорса изображает или немощной барышней прикидывается? — встряхнул он меня.

— Проверь их, Хоранд, а я послежу, — приказал он и брат Нури скользнул вперед.

Мгновение и мне под ноги упала перепиленная о камень веревка.

— Что скажешь, Мать Тереза? — прошипел Торвальд, и я заработала еще один шлепок.

— Вероятно, гости не довольны, — крикнул он Хоранду. — Прояви уважение, сынок, покажи им, как сильно мы рады их видеть.

Хоранд справился очень быстро.

— Ай, молодец, — восхитился бугай в тельняшке, вцепившийся в мою руку.

— Классный способ, — просветил он меня. — Я показал. Теперь дергаться не будут.

— Почему? — машинально спросила я.

— Потому что данный способ фиксации не позволяет объекту двигаться. Любое его движение приводит к более сильному удушению, — четко отрапортовал Хоранд.

— Я же говорю, молодец! Сменишься, приходи, у меня праздник сегодня, — улыбнулся Торвальд и потянул меня в лагерь.

Запихнув меня в палатку и велев не высовываться до утра, он растворился в темноте.

Я проснулась в том же положении что и заснула, но глаза открывать не спешила. Было так спокойно, чего мне бояться? Рядом все равно нет никого опаснее, чем Савар. Только вот, холодно очень.

Потянув на себя одеяло, я повернула голову и увидела, что у входа в палатку, на песке, сидит Альдо. Странный, тихий, серьезный, с опущенными плечами.

— Что-то случилось? — рванулась я к нему.

— Ты запросто могла умереть. Десятки раз, а меня не было рядом, хотя я клялся…

— Я могла погибнуть и рядом с тобой, — хмыкнула я, вспомнив о том, как провожала Трая. И заработала хмурый взгляд.

— Я знал, что, когда-нибудь Полковник придет за тобой.

— Ты что, провидец? Так получилось. Ты рванул ночью в пустыню, девчонки убежали смотреть Хошашина, я провалилась…. Такое не планируют, не вини себя. Никто же не умер.

— Ты очень добрая, найлек, — дернул плечом Альдо. — Я бы убил за такое.

— Ты не можешь предусмотреть все, ты не всесилен

— Я должен….

— Альдо, — я подобралась ближе и осторожно обняла.

— Как бы я не старался, всегда будет что-то, что может угрожать тебе. Сама сказала — я не всесилен.

Я плотнее закуталась в одеяло. Почему в пустыне так холодно?

Он долго молчал.

— Может тебе лучше уйти? Я бы мог…, ты была бы обеспечена, полковник, иногда, говорит дельные вещи. Зачем я тебе?

А потом он сказал: «Если хочешь, я отправлю тебя обратно». А

я сказала, что подумаю и ушла думать на вершину бархана.

И вот сижу. Думаю. Смотрю, как всходит солнце. Вот я

вернусь и что? Ну, да, самооценку мне тут подняли качественно или я сама ее себе подняла? Неважно, теперь мне определенно будет легче жить. И рядом будет родной человечек, положив руку на живот, я вздохнула. А дальше? Телевизор, фильмы, книги? А как же пустыня, долина Тиамат, сафины, порхающие над водой, прохладная библиотека Суфраэля, время, застывшее в корявых неровных строчках? Родные, друзья, подруги, знакомые? А они у меня были? А тут есть. Девочки, Нури, Тамила и горько-сладкие песни Астры. Личная жизнь? Какая к черту личная жизнь у меня будет, после Альдо? Одежда, обувь, тряпки? Так джинсы меня теперь не привлекают. Метро и самолеты? А как же Облако? Миура? Ламар без имени? Вот интересно, как быстро я полезу на стенку без своего монстра? Он же наркотик, глаза-омуты, жуткое напалмовое пламя волос, небрежность, с которой он носит свои ножи…. ЛСД, экстази и героин в одном флаконе! Сколько времени мне понадобиться, чтобы понять, кого я потеряла?

Не зря же мне нравился «Аленький цветочек»! Сказка казалась такой романтичной! Потом я выросла и узнала, что такие сказки нравятся тем, кто подсознательно ищет встречи с плохими мальчиками, стараясь их перевоспитать. Но как сказал один умный человек, можно сколько угодно любить плохих, но хорошими от этого они не станут.

То, что Альдо олимпийский чемпион по плохизму, ясно как день. Смогу ли я его перевоспитать? Нет, никогда. Переживаю по этому поводу? Да ни капельки! Скоро ему надоест ждать, и он материализуется рядом. Криво улыбнется, дернет плечом, скажет очередную гадость, а его руки бережно меня обнимут…. И как я без него? Я…, мне все в нем нравится. Даже эта его манера приказывать, а не просить. И то, что он настойчив сверх меры и невозможно ревнив…. Может я и мазохистка, но мне нравится ему подчиняться… чуть-чуть, иногда, особенно в постели.

А потом мне стало стыдно. Что значат мои обиды, проблемы, и сложности по сравнению с тем, что пришлось пережить ему? С детства? Каждый день? Все время?

— Подумала? — хриплый голос Альдо вернул меня на землю.

Он сел рядом со мной и уставился на песок.

Я протянула руку и коснулась его лица, провела по волосам, коснулась губ, бровей, шрама на скуле…. Он резко наклонил голову, отвергая мою ласку.

— Ничего не изменится.

— Не надо, — прошептала я. — Не меняйся.

Легкая усталая улыбка чуть искривила его губы, и он легко потерся щекой о мою ладонь. Щетина, выступившая на подбородке, делала его еще более опасным, это было… было замечательно.

— И тебе не противно?

— Что?

— Мои шрамы?

— Ты что девчонка, переживать из-за царапины?

Я фыркнула и убрала руку от его лица, Альдо тут же поджал губы.

— Зачем ты это сделала?

— Захотелось, — пожала я плечами и к его поджатым губам добавились подозрительно прищуренные глаза.

— Ты выглядел таким… привлекательным, что мне очень захотелось дотронуться.

— Привлекательным?

— А еще милым и… очаровательным, — разозлилась я.

— Очаровательным?

— Да!

— Правда?

— Я уже сто раз пожалела, что дотронулась до тебя!

— Мне было приятно, найлек.

Когда он так смотрит, я готова простить ему все на свете.