Он действительно «неигнорируемый», сплошное воплощение мужественности, где-то на грани реального. До такой степени, что требовалось прикоснуться к нему, чтобы убедиться в его существовании.

— Ты такой теплый, почти горячий.

Его кожа обжигала мои пальцы. Молчаливый с полузакрытыми глазами, он был похож на кота, которого хотелось приласкать. Большого, теплого, пушистого кота, существовавшего только в моем воображении. Это было глупое сравнение, хотя сейчас он терпеливо позволял себя трогать, выжидая, когда я удовлетворю свое любопытство.

— Ты злобное маленькое существо, найлек, — поморщился он. — Ты превратила мою жизнь в ад. Совсем недавно я был весел, здоров и свободен, как ветер. Я жил в свое удовольствие, не думая о маленьких девочках с липкими руками и отвратительном существе под кроватью. Я мог идти куда мне хочется и делать, то что считаю нужным. Никто не смел повышать на меня голос, кусать, пинать в особо чувствительные места, кидаться туфлями и бить деревяшкой по спине. А теперь? — он легко толкнул меня, и я упала на кровать.

— Посмотри я болен, — голосом полным страдания сказал Альдо. — Я совсем без сил, — добавил он, полностью лишая меня возможности двигаться.

Какое-то время я пыталась отталкивать его от себя, а потом сдалась, Альдо стал частью меня, и я не могла с ним расстаться.

— Ты бессовестный хам.

— Знаю.

— Ты отвратительный бездушный монстр.

Он счастливо улыбнулся и начал расстегивать пуговки у меня на рубашке. Я зажмурилась от удовольствия, хотя он был абсолютно невыносим.

И в этот момент раздался жуткий, леденящий душу вопль.

— Что это? — спросила я, хватая его за руку.

— Похоже на птицу, — нахмурился Альдо.

— Ерунда, птица так кричать не может. Нужно проверить детей.

— Оставайся здесь, — велел он, и осторожно двинулся к двери.

Вопль повторился снова, и я рванула за ним.

— Я сказал, останься, — рявкнул он.

— Ну уж нет, — отрезала я, выглядывая из-за его плеча в пустой полутемный коридор.

— Никого. Если бы это было что-то серьезное…, - начал он.

В этот момент мимо нас пронесся полуощипанный айкин (та самая похожая на павлина птица) с жалкими остатками великолепных перьев. За ним стуча когтями кралась Миура и две маленькие фигурки, размахивающие бывшим оперением, выдранном из несчастной птицы. И тут опять раздался этот кошмарный вой, я вздрогнула.

— Это Пирра, — спокойно сказал Альдо, закрывая дверь. — С детьми все в порядке. Играют, — пожал он плечами, возвращая меня в постель.

Позже, обнимая меня он сказал.

— Я хочу, чтобы ты знала, найлек, здесь мой дом и я хочу жить здесь, в мире, с тобой и нашими детьми. Это для меня важнее всего, — сжав челюсти сказал он. — И у меня хватит силы воли, чтобы сделать это. Когда ты рядом, мне не нужно быть монстром.

Я кивнула, понимая, что ему всю жизнь придется бороться с тем что сидит внутри него. Альдо неожиданно наклонился ко мне и улыбнувшись сказал.

— Я могу это контролировать и становлюсь чудовищем, только когда хочу.

А потом его улыбка превратилась в оскал, и он добавил.

— Я могу быть цивилизованным до судорог, если ты научишься делать то, что я говорю с первого раза.

— Я не терплю приказов, Альдо, — нахмурилась я.

Он нахмурился.

— Не считай меня тираном. Я просто хочу защитить тебя… и детей, — добавил он немного поколебавшись. — Все что я делаю сейчас и потом, я делаю для твоего… вашего блага.

— Ты пытался убить Трая. Это тоже для моего блага?

— Я не пытался его убить, найлек, — мягко поправил он меня. — Мне не нужно пытаться, — пожал он плечами. — И, если понадобиться, переживать по этому поводу я не буду.

Когда он так говорит, мне почему-то хочется его как следует стукнуть.

Я отвернулась. Несмотря на все хорошее, что есть в нем, он навсегда останется темным внутри. Темным, но не черным, как зло. Он может сколько угодно притворяться свирепым и рассказывать мне о своих злостных намерениях, но на самом деле жестокий убийца не стал бы утешать меня, безжалостный не стал бы рассказывать о своей боли… или стал бы?

Я еще раз взглянула на него. Ну, может он и выглядит, как холодный, покрытый шрамами безжалостный монстр, но на самом деле он совсем не такой. Я знаю это, я видела, я чувствовала это, в долине Тиамат, в Суфраэле, в пустыне, везде!

Несмотря ни на что Альдо нуждается в тех же простых чувствах что и я, понимании и уверенности в том, что ты кому-то нужен.

— Как скажешь, — кивнула я.

Альдо просиял и широкая улыбка, на мгновение, сделала его похожим на мальчишку.

Он может по-доброму усмехаться или сурово хмуриться, лишая меня присутствия духа. Может быть убийственно жестоким или беззаветно нежным. Может говорить фееричные комплименты или цинично усмехаясь сыпать непристойностями. Может смеяться и не стесняется своих слез. И в его руках смятые невзрачные цветы превращаются в бесценные сокровища.