Когда я проснулась, ни Альдо ни девочек рядом не было. На небольшом табурете у окна сидела женщина, ровесница Кары и что-то отмечала в книге, похожий на оставленный в Суфраэле гросбух.

— Проснулась? — улыбнулась она. — Я Аурэ, ноэль. Эр-рех с мужчинами на нижних уровнях, а за детками присматривают, так что не волнуйтесь.

— Спасибо, — я вернула ей улыбку. Судя по солнцу время уже к обеду и, я бессовестно продрыхла полдня пока другие работали. Неудобно и неприятно.

— Я только умоюсь и помогу чем скажите.

— Какая быстрая! — усмехнулась Аурэ. — Умоетесь, поедите, а уж дела потом. Одевайтесь, а остальное там, — махнула она в сторону двери. — У нас тут по-простому, ноэль, таких роскошев, как в столице нет.

— Столице? — удивилась я, протягивая руку к своей сумке со сменной одеждой.

— Ну да, — пожала она плечами. — Суфраэль-столица, разве нет?

«Роскоши» представляли собой бассейн с проточной водой и несколько небольших будочек в глубине двора, у самой стены. Потом была кухня, где меня встретила довольная Тамила, знакомство с женщинами, их осторожные расспросы и долгая экскурсия по Тулуту. Крепость была Суфраэлем в миниатюре. Оазис окруженный высокой крепостной стеной, отделяющей от его от раскаленной пустыни. Полностью автономный и не зависящий от поставок из «столицы» все что мы привезли было неприкосновенным запасом и данью традиции, а еще Альдо явился, чтобы лично проинспектировать местный гарнизон.

Мы с девочками, Ахлат, Хоранд и Рави стояли на высокой террасе, а внизу плюющийся огнем Альдо гонял два десятка парней.

— Мне кажется или они и вправду его бояться? — повернулась я к Ахлату. — В Суфраэле такого не было.

Он усмехнулся.

— Вы просто не видели этого, ноэль.

— Ну да, — фыркнул Рави. — Я до последнего верил, что эр-рех ест убитых им тасогов и песчаников.

— А я, что пьет кровь у новобранцев, — поддакнул ему Хоранд.

— А мы верили, что эр-рех может запросто превратиться в феррай и утащить тебя в пустыню, — ухмыльнулся подошедший ближе муж Тамилы, Денжо.

— И он это терпит? — удивилась я.

— Да он сам это выдумывает! — засмеялся Ахлат. — Поначалу, все мальчишки бредят эр-рехом, а когда он начинает выбивать из них дурь с ночи до утра, начинают тихо ненавидеть. Эр-рех, справедливо полагает, что всегда нужно быть готовым к худшему. Понимание приходит позже, лет через пять, когда ненависть перерастает в понимание и благодарность за сохраненную жизнь. И с каждым новым набором, он придумывает что-нибудь новенькое.

Я взглянула вниз, то что там происходило, на тренировку походило мало. Никакого учебного оружия, никакой защиты. Мальчишки, чуть младше Рави были все в глубоких царапинах, покрывавших грудь, плечи, живот и руки.

Я поморщилась, мне казалось это неправильным. Ахлат уловил мое недовольство.

— Царапины заживут, — хмуро заметил он.

— Но зачем ранить друг друга?

— Потому что вокруг все настоящее, — сказал появившийся из ниоткуда Альдо. — Мужчины не должны использовать ненастоящее оружие. Как они смогут быть уверены в том, что сумеют защитить кого-либо, если будут пользоваться деревяшкой? — он положил передо мной свои ножи.

Здоровенные, тяжелые, заточенные с двух сторон, их рукоять изгибалась, позволяя резать, колоть и рубить.

Я осторожно дотронулась до рукояти одного из них, она была чуть теплой. Захотелось взять их в руки.

— Нет, — Альдо отвел мою ладонь в сторону, от этого прикосновения я вздрогнула. Любопытствующих Пирру и Лику, завороженно глядевших на оружие, осторожно отодвинул Рави.

— Это не игрушка или украшение. Мальчик, становясь мужчиной, получает право носить его, только после того как напоит клинок кровью. Каждый из них, — он указал вниз, на продолжавших драться парней, — должен быть готов. Нас все еще слишком мало. Царапина сегодня сможет сохранить жизнь завтра и возможность продолжить себя в будущем, — Альдо легко коснулся моего живота и уходя прошептал.

— Прекрати дергаться, когда я к тебе прикасаюсь.

Мужчины разошлись по своим делам, опирающийся на костыль Рави увел девочек в пальмовую рощу смотреть на необычайно красивую птицу, чем-то напоминающую павлина. А меня позвала Аурэ.

— Бель-шум написал, что вы, ноэль, книжник, — она улыбнулась. — Он хвалил вас.

Я пожала плечами, за что там хвалить — то?

— Вот, — она положила передо мной тетрадь. — Я по его просьбе записываю все что случается в крепости. А это сведения о рождениях, смертях и союзах за этот год, пусть внесет в свои книги, — на тетрадь лег желтоватый лист.

Все, о чем она говорила уместилось в одну строчку. Невеселая статистика.

— А сколько…, - начала я.

— В Тулуте сто пятьдесят семь жителей, — быстро ответила она. — В Суфраэле около полутора тысяч, остальные восемьсот сорок три савара живут в деревнях и поселках на побережье. Всего две с половиной тысячи, ноэль. Но скоро, нас станет больше, ведь так? Вы в ожидании?

Я кивнула. Мое положение уже давно не секрет.

— Вы хорошо себя чувствуете? Может вас что-то беспокоит?

— Нет, все хорошо, — я улыбнулась.

— Вот и замечательно, — она подвинула ко мне еще один листок. — Библиотека в вашем распоряжении, а это список Бель — шума. Он указал что именно ему нужно.

Там было прохладно, тихо и вкусно пахло книжной пылью. Следуя указаниям Бель-шума, я действовала согласно списку.

— Ты все еще дуешься? — спросил Альдо вечером.

— Я не дуюсь, я думаю…

— …обо мне всякие гадости, как всегда. Я не хочу, чтобы ты нервничала, — заявил он тоном, не терпящим возражений.

— Альдо…

— Я поклялся на ноже, Кирен. Я сказал, что отдаю тебе свое сердце, а ты смотришь на меня, как….

— Альдо…

— Почему? Я старался быть с тобой терпеливым, но больше не могу. Ты должна прекратить подозревать меня. Я изо всех сил стараюсь показать тебе, как ты мне дорога, а ты как-будто слепая! В чем дело? Кирен?!

Я посмотрела ему в глаза и сказала то, что грызло меня все это время.

— Я думала ты будешь счастлив, когда сказала тебе о ребенке.

— Я счастлив.

— По тебе этого не скажешь.

— Вот… ты… достала!

— Ты…!

Но он наклонился и подхватил меня на руки.

— Расслабься и прекрати вырываться. Чего ты хочешь от меня, найлек? Цветов? Нежных слов? Обещаний, которые я тут же забуду?

— Я хочу, чтобы ты ушел, — сказала я и тут же пожалела об этом.

Было невыносимо больно видеть, как его лицо превратилось в маску. Я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы прогнать комок, подступивший к самому горлу.

— У тебя такой вид, как будто ты собираешься откусить себе язык, — мрачно заметил он.

— Поэтому я спрошу еще. Что ты будешь делать без меня?

Почему ты думаешь, что вся моя жизнь вертится вокруг тебя? Я прекрасно существовала раньше и дальше смогу… сама по себе. И не буду зависеть от бездушного самца, у которого не нашлось для меня пары ласковых слов.

Альдо, взяв меня за подбородок двумя пальцами, заставил посмотреть на него.

— Тебе нужны слова? А что они значат? Поверь мне. Я. Очень. Счастлив.

— У тебя формальдегид вместо крови, — фыркнула я и попыталась вырваться. Безуспешно.

— Ошибаешься, у Саваров в жилах расплавленное железо, — хмыкнул он. — Я соскучился.

— Отпусти меня и уходи.

— Тебе не обмануть меня, найлек, ты так не думаешь, и ты этого не хочешь.

— Думаю и хочу.

— Ну… виноват, — дернул он плечом. — Вообще-то, я просто не хотел тебя волновать.

— Волновать? Ты притащил меня сюда с определенной целью, а когда добился своего даже не счел нужным притвориться обрадованным.

— Ну… я могу говорить часами, но ты все равно не поверишь ни одному моему слову. А если хорошенько подумаешь, то поймешь почему я так поступил. Хочешь, я помогу тебе думать?

Полный притворного раскаяния, Альдо был неотразим. Я твердила себе, что он делает это специально, чтобы превратить меня в безвольную дуру.

Но я не сопротивлялась, я тоже соскучилась. Хотелось его оттолкнуть, но одновременно хотелось, чтобы он утешил меня. От этих противоречий страшно хотелось разреветься, а он был так нежен…