— Приятно познакомится, — я с чувством пожала конечность, она была влажная и холодная, как рыба.
Он задержал мою руку в своей ладони, а его пальцы скользнули по браслету, будто он на ощупь хотел проверить золото ли это. Рави это заметил и демонстративно положил руку на рукоять ножа.
— Ваше величество, — еще более сладко заулыбался священник. — Я Моисей, смиренный пастырь этих божьих людей.
— Господь свидетель, — повернулся он к счастливым мирянам. — Сколько молились мы, чтоб смягчились сердца властителей и пришли они в лоно Церкви Господней. Как просили мы, чтоб Свет Истины загорелся в их душах! И вот оно, свершилось! Сбылось пророчество, — указал он рукой на меня. — И соединятся цари земные с Царем небесным!
Моисей, ведя меня за руку, поднялся на паперть и начал вещать. У этого неприятного человечка, ко всему прочему был еще и словесный понос! Но деревенские внимали ему, открыв рот.
— У этого человека змеиный язык, — тихо сказал мне Рави. — Не отходите от меня далеко, ноэль. Я им не доверяю.
Я повернула к нему голову. Смешливый, с вечной проказливой улыбкой на полных губах, он выглядел сейчас гораздо старше своих пятнадцати и был серьезен как никогда.
— Если вдруг…, - он поморщился. — Постарайтесь добраться до своего мара, чужих к себе он не подпустит и сумеет привезти вас в Суфраэль.
Эта «радушная» встреча беспокоила и меня. Захотелось убраться отсюда как можно скорее, но я должна была выяснить, что за ребенок копался в грязи у озера, и какое отношение он имеет к Альдо.
А у священника рот не закрывался, он безостановочно вещал о «благой вести», вызывая на лицах пейзан чистый восторг. Я не слушала его, разглядывая толпу. Меня интересовали дети. Но стоящие рядом с родителями розовощекие ангелочки с ясными глазами не имели ничего общего с тем заморышем у озера.
Рави уже несколько делал мне страшные глаза, намекая, что пора закругляться, и я решилась вклиниться в бесконечную речь Моисея.
— Благодарю вас за теплый прием… Преподобный, — выпалила я и он заткнулся.
— Я приехала сюда познакомиться с такими же, как и я… жителями Земли. И узнать о ваших нуждах, чтобы впоследствии помочь… чем смогу, — это короткая речь отняла у меня десять лет жизни.
Но, видимо, я все сказала правильно, Моисей благосклонно мне кивал, а селяне одобрительно улыбались.
— Но мы не можем отпустить вас просто так! Мы должны в полной мере проявить гостеприимство, — немного обиженно сказал священник. — Женщины уже готовят праздничную трапезу…
— У ноэль есть время до вечера, — бесцеремонно прервал его Рави. — Если с последними лучами солнца она не въедет в ворота Суфраэля, эр-рех встретит восход Нисы в вашей деревне, — в его словах отчетливо звучали металлические нотки.
Он подошел ко мне вплотную и прошептал.
— Я бы не стал здесь есть, даже если бы умирал с голоду.
Рави был прав, чем скорее мы уйдем отсюда, тем лучше. Искать замурзанного ребенка в этой вылизанной деревне бесполезно, нужно еще раз хорошо обшарить пальмовую рощу. Это же пустыня, куда ребенок денется от воды?
— Увы, Преподобный, — я со вздохом улыбнулась. — Нам действительно пора. В следующий раз я проведу у вас больше времени.
Я уже почти сделала шаг, когда уловила намек на движение. Что-то очень маленькое метнулось за угол ближайшего дома, сверкнув на солнце ярко-рыжей головой.
— Но у меня есть еще несколько минут, — быстро сказала я. — И прежде чем я вас покину, мне хотелось бы поближе увидеть вашу деревню. Она такая… красивая, как картинка… из Библии, — развивала я свой успех.
— Конечно, дитя мое, мы покажем тебе, как живем! — торжественно сказал священник. — Дабы перед твоими глазами был достойный пример.
Моисей, надувшись, как индюк, повернулся к церкви:
— Вы должны осмотреть Дом Господень, — указал он на открытые двери.
Это меня не устраивало, и я сбежала по ступенькам вниз, бормоча на ходу:
— Это слишком важно, чтобы делать второпях, Преподобный. Это было бы явным неуважением. Вот та улица кажется мне самой красивой, — указала я на ряд домов, за которыми скрылся ребенок. — И у меня хватит времени, чтобы осмотреть ее.
Моисей глубокомысленно кивнул, и, соглашаясь, двинулся следом.
Я беспрерывно восхищалась цветами, деревьями, кустами, беленькими домиками и посыпанными песком дорожками. Короче всем, что видела вокруг, вертя головой во все стороны, чтобы не выпускать из виду малыша. Странно, что никто больше не замечал его передвижений. Наверно потому, что все были слишком заняты: Моисей, проповедуя, а Рави сверля недовольным взглядом мой затылок. Селяне, идя за нами «шумною толпою» потихоньку рассосались, остались только четверо молодых мужчин, которые шли на почтительном расстоянии от нас.
Так как слов восхищения архитектурными «шедеврами» у меня почти не осталось, и я быстренько сменила тему.
— Скажите, Преподобный, а к какой именно конфессии принадлежит ваша община?
— Я ждал этого вопроса, — приторно заулыбался тот. — Видите ли, старая церковь погрязла в грехе, перекраивая Святое Писание к своей выгоде. И только мы, — торжественно возвестил он. — Истинно верующие, смогли отделить зерна от плевел и обратясь к Свету, отринуть Мрак!
Я хмыкнула, сворачивая в узкий проулок, вслед за Рыжиком, мелькнувшим у низкой ограды.
— А ты, дочь моя, — Моисей подошел вплотную. — Веруешь — ли?
— Честно говоря, не очень. — Призналась я.
— Невежество, дитя мое, ведет к Мраку, — глубокомысленно изрек он. А потом продолжил. — Мы горячо молились, чтобы король Альдо, обретя по воле Господа законную супругу, отрекся от своих заблуждений.
Моисей заглянул мне в глаза.
— Ты ведь русская?
Я кивнула, и он продолжил на моем родном языке:
— Ты могла бы сделать для Окатора то же самое, что сделала некая византийская принцесса, — сказал он почти без акцента.
— Вы говорите о Крещение Руси?
— Совершенно верно, — быстро закивал он головой. — Этому миру не хватает веры в Создателя, смирения и покорности. Нашим мольбам, эр-рех не внемлет, но ты — другое дело! Я вижу в тебе Искру Божью…
Моисей, не переставая, говорил о благе, которое принесет его учение «измученным» жителям Окатора. Ведь все что им нужно для обретения гармонии, это «искреннее покаяние». В своих мечтах он наверняка видел себя, по меньшей мере, епископом, а то и Папой. Я слушала его краем уха, следуя за крадущимся в тени домов малышом, до тех пор, пока мы не оказались перед небольшим сараем, с запертой на висячий замок дверью.
Я видела, как малыш, буквально ввинтился между его стеной и каменным забором и сейчас мог быть только внутри.
— Что там? — Оборвала я излияния Моисея. И он несколько минут удивленно смотрел на меня, как будто не понимая, как он здесь оказался.
Его лицо помрачнело и он, поджав тонкие губы, буркнул:
— Сарай.
— О, мы так увлеклись беседой, госпожа, что не заметили, как забрели сюда. Здесь нет ничего интересного.
— Вы не могли бы открыть эту дверь? — тут же попросила я.
— Желание гостя, закон! Но… зачем вам это? Клянусь, там ничего нет!
В этот момент внутри сарая раздался глухой звук. Рави подошел ближе и стал внимательно прислушиваться.
— Но у меня нет ключа, — в голосе Моисея зазвучали панические нотки. — Мы можем сходить за ними, если вам будет угодно.
Ага, а когда вернемся, внутри точно ничего не будет!
— Нет, пошлите кого-нибудь за ключом. Я подожду.
— А вы разве не торопитесь? — гаденько улыбнулся Моисей.
— Ты сможешь открыть эту дверь, Рави? — повернулась я к парню.
И прежде, чем кто-то успел помешать, он одним ударом сбил замок. Не мешкая ни секунды, я буквально влетела внутрь. Священник проскользнул за мной и закрыл дверь перед лицом парнишки.
— Ноэль! — обеспокоенно крикнул мой охранник.
— Все в порядке, проследи, чтобы никто сюда не входил, — отозвалась я, оглядываясь по сторонам.
В этот момент в крохотное низкое окошко, прямо на кучку корней, ужом протиснулась худенькая фигурка. Увидев нас, ребенок метнулся в угол и зарылся в кучу соломы.
