— Никто не пострадал?

— Все обошлось, ноэль, — улыбался юноша. — В вас на пляже уже не было, когда…

А я побледнела, вспомнив, как настойчиво меня просили уйти с пляжа, а я отказывалась.

— У тебя очень длинный язык, мальчик! — резко сказал Бель-шум.

Рави испуганно охнул и пробормотав:

— Я пойду впереди, — обогнал нас.

— Я ничего не знала. Почему мне не сказали?

— Иногда случается, что у песчаников слишком много детенышей, тогда они приходят сюда, на побережье, — он внимательно посмотрел на меня. — Давайте поспешим, солнце уже высоко, ноэль.

Песчаники были самыми страшными хищниками Окатора. Бронированная, зубастая смерть. Рисунки, которые я видела, были очень впечатляющими, зверюги напоминали наших вымерших динозавров. Охотились они небольшими стаями и по одиночке, выпрыгивая на жертву из засады и раздирая акульими зубами. И убивали они не только ради пропитания, вид крови приводил их в неистовство.

— Я давно хотела спросить. Почему вы не возьмете у нас современное оружие? Выходить против таких хищников с ножом и арбалетом глупо, их можно было бы убить издалека, с одного выстрела.

— Убивая врага, нужно смотреть ему в глаза, — не оглядываясь, сказал Рави. — И потом, если промажешь, то уже и ничего не поможет.

— Убить на расстоянии, из укрытия, так чтобы не осталось и следа. Взорвать, задушить, отравить…. Мы уже делали это. Нет, ноэль. Никто не хочет повторения прошлых ошибок.

— Но вас и так мало, а песчаник сильнее. Зачем умирать напрасно?

— Смерть не бывает напрасной. Даже песчанику сохранят жизнь, если он уступит дорогу. Мы хотим жить в мире с пустыней, а не воевать с ней. Песчаники полезны, по-своему, — добавил старичок.

— Ага, — согласился с ним Рави.

А потом они прочитали мне лекцию о пользе этой ходячей смерти. Оказывается, из костяного нароста на голове этих чудовищ, получались замечательные луки. Исключительно крепкая шкура шла на изготовление упряжи и обуви, а из толстой, почти бронированной кожи на хребте, шили нечто вроде защитных доспехов. Мясом песчаника кормили маров, а их жир был основой для горючей смеси в лампах и светильниках, он не давал дыма и копоти при горении и приятно пах.

— Не волнуйтесь, ноэль, — весело крикнул мне Рави. — Эр-реху ничего не грозит.

— С чего ты взял, что я переживаю? Я вообще о нем не думаю, — я сказала это с такой злостью, что испугалась сама.

— Да, да, — поспешно кивнул он. — Я это так, к слову.

Остаток пути мы прошли молча. Мои провожатые шли впереди, тихонько переговариваясь друг с другом. Я все-таки дура! Зачем было сердиться на мальчишку?

«Елки» у дороги исчезли, уступив место фруктовым деревьям, дававшим больше тени, рядом были небольшие, тщательно обработанные огороды. Пройдя еще метров сто вдоль аккуратного молодого сада, мы очутились на оживленной улице.

Я не прошла и нескольких шагов, как меня начали приветствовать все вокруг. Создавалось такое впечатление, что все меня знают и страшно рады видеть. Мужчины были вежливы, одобрительно мне улыбались, наклоняя голову и здороваясь. Но в разговор не вступали и отходили в сторону.

Женщины заговаривали со мной, как со старой подругой и всегда что-то предлагали. Я с удовольствием выпила холодного, чуть кисловатого напитка, надкусила крупное желтое яблоко, попробовала свежий хлеб с хрустящей корочкой. Неизвестно откуда у меня в руках оказалась небольшая корзинка, и в ней уже лежало несколько подарков — виноградная гроздь, букет цветов и перламутровая брошка.

Я принимала все это, с каждым разом все больше и больше смущаясь. Мне хотелось плакать, было такое чувство, что я попала домой, где меня ждали. В семью, которой у меня никогда не было.

В конце концов, я бы разревелась у всех на глазах, но положившая мне в корзинку вышитое полотенце девчушка, заговорила с Бель-шумом. Я потихоньку отошла в тень и села на скамейку, вытирая мокрые глаза.

— Почему ты плачешь? — раздался сзади меня встревоженный голосок.

— Я не плачу, просто что-то в глаз попало, — быстро сказала я и обернулась.

Из-за дерева осторожно вышел мальчик и строго посмотрел на меня.

— Врешь! Ты плакала.

— У тебя что-то болит? — на скамейку рядом забралась девочка в голубом платье.

Она с таким участием смотрела на меня, что я поспешила ее успокоить. Вдруг ей вздумается позвать взрослых!

— Нет, нет, у меня совсем ничего не болит.

— Тогда и реветь нечего, — заявил серьезный мальчик.

Чтобы как-то задобрить этого сурового мужчину, я предложила ему яблоко.

Ловко разломив его пополам, мальчишка тут же протянул половинку моей соседке.

Через мгновение я была окружена стайкой детишек. Малышей было больше всего, а ребята постарше, серьезный мальчик и девочка в голубом, вроде как присматривали за этим детским садом.

Я никогда не испытывала трудностей в общении с детьми. И совсем скоро меня начали тянуть в разные стороны. Смотреть на зеленую черепаху и недавно родившихся крольчат, хромого мара, который любит дыни и распустившийся утром кактус. Окружившие меня со всех сторон дети водили меня от дома к дому, рассказывая обо всем вокруг. Мне было хорошо с ними, потому что это были очень счастливые дети.

Иногда я видела Бель-шума, и он кивал мне. Рави, важничая, следовал за нами с собственной свитой, десятком мальчишек, чуть младше его самого.

Тени стали совсем короткими, когда он, растолкав детвору, подошел ближе и сказал:

— Ноэль, нам нужно идти в дом Таира.

— Мы знаем, — закричали все. — Мы проводим.

Домик, к которому нас привели, был очень симпатичным, как, впрочем, и все остальные дома в городке. Одноэтажный, с покатой черепичной крышей, утопающий в пышной зелени и цветником под окнами, он был в точности таким как в моих мечтах.

— Прошу вас, ноэль, — мне улыбнулся невысокий, коротко подстриженный молодой мужчина. — Моя хозяйка уже волноваться начала. Проходите в дом, Бель-шум уже здесь.

— А вы, — кивнул он детворе. — Бегите по домам, сейчас слишком жарко для игр.

Малыши заулыбались и бросились врассыпную.

— Ты им понравилась, ноэль, — навстречу мне вышла молодая женщина.

— Они обязательно вернуться вечером.

— Нармин, проводи нашу гостью, — обратился Таир к своей жене. — Пошли Рави, женщины позовут нас, когда придет время садиться за стол.

— Идемте же, не стойте в дверях, ноэль, — взяла меня за руку Нармин, звеня ажурными браслетами.

Она показала мне дом. Несколько прохладных комнат, кухня и терраса, вся увитая диким виноградом. Небольшой ручей, протекавший в саду, наполнял неглубокий выложенный плиткой бассейн и тек дальше, петляя между деревьями.

— Искупайтесь ноэль, — предложила мне Нармин. — А я посмотрю, как мои малыши.

А после мы сидели под большим старым деревом и не торопясь обедали. Нармин рассказывала мне о своих близнецах, о том, как ей нравится Суфраэль и как ей повезло с мужем.

Я не завистлива по натуре, но сейчас, я завидовала. У нее было все, чего мне хотелось и чего всегда не хватало. Помогая ей убирать со стола и укладывая малышей спать, я представляла себя хозяйкой вот такого же домика, женой и матерью….

— Ты грустишь, ноэль? — голос Нармин вернул меня на землю.

— Нет, просто подумала, что вы очень счастливы…

— Да, — широко улыбнулась она.

— Хотите, я покажу вам, чем занимается Таир? Он настоящий мастер, ноэль! — Она просто светилась от гордости.

Я кивнула. Мы пошли вглубь сада, в мастерскую. Тут было холодно, тихо капала вода, и пахло землей. Мне всегда нравилась керамика, но такого я никогда не видела. Вдоль стен стояли огромные глиняные кувшины, в которых мог поместиться не один мешок зерна, пузатые бутыли для масла и воды, величиной с бочку. Маленькие изящные стаканчики для питья и крошечные бутылочки. Тарелки, блюда, глубокие миски, горшочки с крышками и без. Множество затейливых фигурок, шкатулок и коробочек, вазы всех форм и размеров.

Большая часть всего этого великолепия имела золотисто-коричневый цвет, была и оранжево-красная и красно-коричневая посуда. Но больше всего мне понравились вещи, имевшие необычные для обожженной глины оттенки синего и зеленого.