Борден захлебнулся в рыдании. Прикасались ли они к ней? Делали ей больно? Изнасиловали ее? Мучилась ли она?

Он не мог себе представить, какой ужас она испытала, какой брошенной себя чувствовала. И именно тогда, когда она больше всего в нем нуждалась, его не было рядом, чтобы спасти ее. Она была мертва. Удушье, как и у Кейт, но в медленно изматывающей форме. Какой ему было смысл теперь цепляться за жизнь, если она мертва? Он так сильно любил ее. Он был готов дать ей свое имя. У них отняли целое будущее. Она никогда не будет носить его кольца, никогда не забеременеет его ребенком. Он вручил ей свое сердце, и она забрала его с собой в землю.

Это была его вина.

Он никогда не должен был приближаться к ней.

Возможно, смерть для него — не такой уж плохой выход.

Они избивали его, выливали на него все больше воды и совсем не давали есть. Все это время он просто лежал, его воля была сломлена. Он не плакал, не кричал, не просил пощады. Просить пощады — удел пиздюков. Когда все его чувства умерли, вернулось прежнее «я». Цвета исчезли из его мира, сменившись черным и серым. Им это чертовски не нравилось, а Маллиган жаждал его реакции. Жаждал видеть Маркуса Бордена, ползающего перед ним по земле и выпрашивающего разрешения умереть.

Но нет. Даже если его воля сломлена, Борден не посмеет дать ублюдку победить. И это сжирало Маллигана.

А затем, в один прекрасный день, они ворвались, когда Борден спал. Сняли наручники и вытянули его усталые руки, прижав их к холодной земле. Он услышал механическое жужжание — дрель? — на заднем плане, но был почти без сознания и едва ли мог задумываться об ожидающем его ужасе. Что-то твердое и холодное уперлось в ладонь его правой руки, потом завращалось, завращалось и вошло в его плоть.

Борден зарычал от боли, слюна потекла из его открытого рта. Слезы обожгли глаза, когда они раскрыли вторую его ладонь и тоже просверлили в ней дырку для симметрии. Закончив, они бросили его в луже крови. Трясясь от боли, он прижал ладони к своей обнаженной груди и потерял сознание.

Услышав, что дверь снова открылась, он вздрогнул. Проклятье, они не должны были вернуться. Какую херню они собирались сотворить с ним на этот раз? Его тошнило. Он потерял слишком много крови с того времени, как они просверлили ему дырки в руках. Его беспрестанно рвало желчью и трясло от сильного холода и боли.

— Борден, — услышал он шепот.

Он открыл глаза и увидел того молодого парня из машины. Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Каждый час в этой адовой дыре казался годом. Во всяком случае, он не видел этого парнишку поблизости за все время, пока его били. Возможно, они тренировали его. Это имело смысл.

Он настороженно наблюдал, как парень приближается к нему, держа что-то в руке. Борден настолько чертовски сильно ослаб, что вряд ли смог бы справится с этим говнюком, собирающимися заставить его что-то принять. Пацан опустился на колени и прижал то, что принес, к губам Бордена. Запахло цитрусом. Борден не открыл рта, чтобы проглотить, а вместо этого сжал губы и с ненавистью посмотрел на парня.

— Пожалуйста, — грустным голосом сказал парнишка. — Вы не ели. Вы не ели почти пять дней, мистер Борден.

Борден не открыл рта.

Мальчик положил фрукт на землю возле его головы.

— Пожалуйста, съешьте. Если мой отец найдет это здесь, у меня будут большие проблемы.

Отец. Очередное отродье свиньи Маллигана. Борден зарычал на него, и парень отшатнулся со страхом в глазах. Досадно, что Борден был слишком слаб, чтобы двигаться. Он мог бы побить этого ублюдка.

— Убирайся на хрен отсюда, — проскрежетал Борден. — И, блядь, не приближайся ко мне снова, иначе я перегрызу твое гребаное горло.

Парень вздрогнул, но остался.

— Она не умерла, мистер Борден, — вдруг сказал он. — Эмма не умерла.

Сердце Бордена забилось сильнее.

— Блядь, не смей играть со мной, малыш.

— Нет! Клянусь, — парень развернулся через плечо и выглянул за дверь подвала. Затем повернулся к Бордену и, наклонившись ближе, зашептал: — Они отправились к могиле, когда люди, нанятые, чтобы убить ее, так и не вернулись. Они нашли людей убитыми, а могилу раскопанной. Ее нигде не было, и они не смогли узнать, куда она ушла.

Борден закрыл глаза, борясь с выступившими на них слезами. Он с трудом сглотнул. Ему показалось, что тугая пружина напряжения, закрутившаяся в нем, в один миг распрямилась. Через несколько мгновений он снова открыл глаза и пробормотал:

— Я знаю, где она.

— Где?

Борден снова сосредоточился на парне.

— За каким хреном ты это делаешь?

— Потому что он убил мою мать, — с болью в голосе ответил парень. — Он вышел из тюрьмы, убил ее, а меня притащил сюда силой. Ему не нравилось, что я слишком мягкий. Сказал, что сделает меня похожим на него, и… Я боюсь его. Боюсь всего этого гребаного зла, которое он вытворяет. Я хочу сбежать. Я не хотел направлять пистолет вам в лицо, мистер Борден. Не хотел делать ничего из этого, клянусь.

У Бордена не было времени на то, чтобы разбираться в сомнениях относительно парня.

— Как тебя зовут?

— Джим.

— Где остальные?

— Снаружи только трое. Никто не знает, что я здесь. Я слышал, как они говорили о возвращении Маллигана. Сказали, что он собирается прикончить вас.

— Они ведь узнают, если я уйду?

— У Маллигана снаружи охотничьи собаки. Они привязаны. Меня они знают, поэтому не будут лаять, но на вас залают. Тогда все узнают, что я только что сделал, и нас обоих ждет смерть.

Борден опустил голову на землю и задумался о том, что лучше предпринять. Его тело было абсолютной развалиной. Они здорово над ним поработали, и он не был уверен, как далеко сможет уйти, если сбежит, но был уверен, что еще одного избиения не переживет. Ребра были сломаны, все тело болело, а потеря крови происходила пугающе быстро — еще одна рана, и он умрет. Взять их голыми руками у него не было шансов.

— Сможешь кое-что сделать для меня, парень? — спросил Борден, пристально глядя на него.

— Что, например?

— Если ты поможешь, я смогу хорошо пристроить тебя. Слышишь?

Джим кивнул.

— Да, слышу.

— Ты должен выбраться отсюда. Я расскажу, куда тебе пойти и что сделать, добравшись до места.

Парень снова кивнул.

— Хорошо.

— Отлично, а теперь слушай.

Эмма

Я находилась в аду. Другими словами описать это невозможно. Просто… ад. Похоже, моя жизнь полностью остановилась, и я зависла над преисподней. Если выяснится, что Борден мертв, то я просто рухну в нее и сгорю. Только бы он был жив… Боже мой, только бы он был жив! Одна эта мысль обжигала мои глаза слезами — я так много плакала. Я замкнулась в себе через три дня после его исчезновения. Хоуку удалось заставить меня выйти из комнаты, и то только потому, что Тайлер понадобились кое-какие ее вещи. Я почти забыла, сколько секретов может быть у девушки ее возраста, пока не заглянула под матрас. О, Боже! Презервативы и любовные записки. Я не осмелилась узнать, кому они были адресованы. Меня это не волновало.

В пабе повсюду были байкеры. Через несколько часов я к ним привыкла. Они оказались на удивление сносными. Некоторые даже подходили и сочувственно поглаживали меня по спине. В любой другой день я бы засомневалась в мотивах такого поведения, но они смотрели на меня с искренней симпатией, и я принимала их легкие прикосновения, потому что отчаянно нуждалась в утешении. Понимайте как хотите, но эти мудаки оказались не такими подлыми и ужасными, как я думала изначально.

Но они действительно любили своих женщин.

Женщины были повсюду — в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет. Старше я не видела, и это немного настораживало. Они вешались на любого байкера в зоне досягаемости. От их желания привлечь к себе внимание немного подташнивало. Их жажда клубной жизни доходила до абсурда и показывала, что они готовы подчиниться любому приказу мужчины в косухе, каким бы постыдным и унизительным он ни был.