— Прости, — прошептала она, извиняясь, и взяла его за руку.

Он притянул ее к себе и позвонил в дверь. Ее напряжение явственно ощутилось, когда дверь открылась не сразу. Бабушка стояла перед ними, и, если бы не желчное выражение лица, он бы решил, что это самая очаровательная пожилая леди из всех, что ему доводилось видеть. Белые волосы собраны в пучок, легкий румянец на бледной морщинистой коже ее щек.

— Входите, — просто сказала она, открывая дверь. Взглядом своих темных глаз она в отвращением скользнула по Бордену.

Он не отреагировал на этот взгляд. Если угодно, его это даже забавляло. Прежде чем войти, он вскользь через плечо посмотрел на Джерри, который все еще сидел в своей машине, а затем на два других автомобиля сопровождения, припарковавшихся поблизости.

Его охрана была надежной, хотя он предпочел бы, чтобы среди них были Грэм и Хоук.

Повернувшись, он холодно улыбнулся старушке и шагнул в дом. Дарлин обменялась с ними взглядами, когда они вошли. Ее лицо было мрачным, но она заставила себя улыбнуться, когда Эмма взглянула на нее. Когда же та отвернулась, Дарлин оценивающе посмотрела на Бордена, но он игнорировал каждую секунду ее глубокого обращенного на него взгляда. Она осмотрела его обычные брюки и серую рубашку с длинным рукавом. Отросшая борода делала его более пугающим, и, как следствие, ее волнение усилилось.

— Будьте добры снять свою обувь, мистер Борден, — неожиданно приказала она жестким тоном.

Борден моргнул от этого требования. На мгновение он смог увидеть, у кого Эмма научилась своему дерьмовому тону. Это хрупкое создание не заботило, насколько сильно она была напугана. Он словно смотрел на Эмму через шестьдесят лет.

Но не Эмма сейчас приказывала ему, поэтому он не слишком был готов терпеть это. Но, стиснув зубы, напомнил себе, что делает это для Эммы. Ему удалось кивнуть Дарлин. Она отвернулась и направилась в кухню, попутно потянув Эмму с собой за руку. Эмма с тревогой оглянулась на него через плечо, прежде чем исчезнуть, и он выдавил фальшивую улыбку, которая исчезла в ту же секунду, как девушка завернула за угол. Коротко вздохнув, Борден наклонился и снял ботинки, аккуратно прислонив их к облупленной желтой стене возле двери. А затем последовал за женщинами.

— Пожалуйста, не будь предвзятой, — услышал он тихий голос Эммы. — Пожалуйста, бабушка.

— А почему, ты думаешь, он здесь, Эмма? — ответила Дарлин. — Потому что я так и делаю.

Он выждал еще несколько секунд, пока снова не воцарилась тишина, и вошел.

Эмма

Ужин был тяжелым.

Глаза бабушки были прикованы к Бордену, в результате чего меня не переставая трясло. Я не могла даже удержать вилку, чтобы есть свою пасту, не лязгая по тарелке.

Я никогда раньше этого не делала. Имею в виду, никогда не приводила домой мужчину. И все это усугублялось тем, что я привела мужчину в дом, в котором моя бабуля провела самые отвратительные годы. Все это оказалось такой катастрофой, что я начала смотреть на настенные часы, подгоняя время, чтобы мы могли скорее убраться отсюда. Но мы пробыли здесь ничтожные пятнадцать минут и съели только пару кусочков.

Я ждала от Бордена, что он скажет что-нибудь приятное, типа «У вас очень красивый дом», чтобы как-то начать. Но по Бордену было не похоже, что это когда-нибудь произойдет, и, к тому же, бабушка никогда бы не купилась на подобное.

Через стол я взглянула на него. Он беззаботно копался в своих макаронах и, поймав мой взгляд, подмигнул. Нервное напряжение внутри меня немного поутихло, и я улыбнулась ему. Он ненавидел макароны, но сейчас поглощал их, как наркоман дозу. Я любила его за это.

— Ты не хочешь есть? — спросила бабушка, глядя на мою полную тарелку.

— Хочу, — ответила я. — Просто… я днем обедала с Блайт, вот и все.

— Ты должна питаться, Эмма. К тому же в салате нет ничего вредного. Здоровое питание. Или это тоже изменилось?

Я поймала ее полный неодобрения взгляд в сторону Бордена. Ну, сейчас-то в чем, черт возьми, она его обвиняла?

Я подавила вздох.

— Я ем, — заверила я ее.

Еще больше осуждения.

Еще более неловкое молчание.

А Борден… просто ухмылялся.

Я заставила себя немного поесть. Прошло еще три с половиной минуты.

Это гребаная агония.

— Ну, как работа? — сказала, наконец, бабушка с поддельным интересом, нарушая висящее в воздухе напряжение.

— Хорошо, — просто ответила я.

— Когда ты сказала, что вы двое работаете вместе, это значило в одном помещении?

— Да.

— Так вы постоянно видитесь?

— Каждый день.

Она натянуто кивнула.

— Я вижу.

А затем повернулась к Бордену, и мое сердце практически приготовилось выпрыгнуть из горла, потому что у нее появилось это по-детски убежденное выражение лица, и я поняла — допрос начинается.

Три, два, один...

— Эмма в течение нескольких лет работала в закусочной. Я тоже всю свою жизнь проработала официанткой, но мне посчастливилось трудиться в более приличном заведении, чем ей. Мне не очень нравился ее босс. Он был жестоким. Ей не нравится признаваться в этом, но я знаю, что там она была несчастна и очень старалась найти другую работу. Но она застряла там и продолжала выполнять свою работу. Я восхищалась ею за это. Не так много людей из тех, что я знаю, попав в те же обстоятельства, по доброй воле оставались бы там так долго.

— Вы правы, — ответил Борден. — Они не смогли бы.

— Это был очень волнительный момент, когда она сказала мне, что нашла другую работу. Я очень благодарна, что вы решили нанять ее и найти достойное применение ее мозгам, мистер Борден.

Вау. Благодарна? Хорошо, хорошо, это может сработать. Теперь все, что должен сделать Борден — не провалиться. Я осторожно посмотрела на него, но он удивил меня ответом.

— Вы можете поставить Эмму в любые обстоятельства, и, я уверен, она будет на высоте.

Бабушка кивнула и вернулась к своей тарелке.

Еще немного еды. Еще несколько минут. Моя надежда воспряла, и я протяжно выдохнула, пытаясь расслабиться. Это была простая вежливость, но в любой день недели я предпочту вежливость враждебности. Это хорошо…

— Эмма очень туманно рассказала, как вы познакомились, и как она стала у вас работать, — добавила бабушка, задумчиво глядя на него. — Мне всегда это было интересно. Что вы увидели в моей внучке, мистер Борден, когда решили взять ее на работу?

Ответ Бордена последовал незамедлительно.

— Я увидел прекрасную молодую женщину, которая меня заинтриговала.

— И как она это сделала?

Борден улыбнулся ей, не размыкая губ. Эту улыбку можно было расценить двояко, если бы он сразу не ответил:

— Своим ртом, — сказал он голосом, вызвавшим озноб в позвоночнике. — Она заинтриговала меня своим ртом, миссис Уорн.

Бабуля просто уставилась на него, ее лицо побледнело, рот приоткрылся.

— Эмма очень эмоциональная женщина, — сказал Борден, поворачиваясь ко мне. — Она говорит все напрямую, без колебаний. Мне понравилась ее честность. Это было ново для меня.

Он вернулся к своей тарелке и съел еще немного, пока бабуля пыталась что-то разглядеть в нем прищуренными глазами. Она отодвинула свою еду, поставила локти на стол и, сложив руки, смотрела на нас с выражением неудовлетворенности.

— Насколько это серьезно? — поинтересовалась она вслух.

Я с ужасом выдохнула:

— Бабуля…

— Я имею право знать, не так ли?

— Но не в первый же день, когда я пригласила мужчину к нам на ужин.

— Именно потому, что это первый раз, когда ты привела мужчину на ужин, я и спрашиваю. Я не хочу переживать повторную трагедию в этой жизни, — настойчиво ответила она. — Думаю, у меня есть все права испытывать опасения, раз ты пошла по тому же пути, что и твоя мать.

— Я совсем не как моя мать, — огрызнулась я. Словно кто-то повернул кран, и мои глаза тут же наполнились слезами. Почему она должна была поднимать эту тему? Сравнивать меня с матерью было ударом ниже пояса.