- Хм, с ним будет сложнее спрятаться от любопытных глаз. Тебе еще повезло, что в город ты въехал днем, когда все добропорядочные люди отдыхали, скрывшись в своих домах, так что тебя почти никто не видел.
- И все же я с ним не расстанусь.
- Ладно, - немного подумав, согласился хозяин, – сделаем так: я найду крытую кибитку, в каких кочевники чаще всего перевозят женщин и детей, и ты погрузишь туда своего кота. Одежду тебе подберу как у пустынника, а кожа у тебя и без того темная - легко сойдешь за местного. Обманем твоего преследователя.
***
Утром к каравану почтенного Бариана присоединился еще один путник. Облаченный в легкие светлые одежды кочевого народа, он правил хорошо обученным верблюдом, запряженным в легкую двухколесную крытую кибитку. Привел кочевника по имени Тор хозяин небольшой гостиницы, старый приятель Бариана, с которым они не раз вместе выпивали, вспоминая дни молодости. По той же причине денег с путника Бариан не взял, чтобы не обижать своего друга, и даже пообещал присмотреть за Тором и помочь в случае необходимости.
Когда караван выезжал из города, в воротах стоял и внимательно разглядывал путников неместный человек, что накануне весь день крутился по городу, разыскивая какого-то сбежавшего преступника, только Бариану до него не было никакого дела. Чужаки пусть сами между собой разбираются.
========== Глава 7 ==========
Караван неспешно двигался вперед, оставляя за спиной тихий уютный город, а золотистый рассвет, медленно озаряющий небо, обещал хороший безветренный день.
Править верблюдом оказалось не так просто, как лошадью, хотя принцип был схожий. У двугорбого зверя не было уздечки, удила крепились к кольцу, вдетому в нос, потому как губы у верблюда жесткие и надевать привычную лошади упряжь – все равно что пытаться решетом воду носить. Поначалу, когда маг только сел в некое подобие седла, закрепленного между горбами, ему было даже удобно. В отличие от коня тут можно было откинуться назад, поэтому сидеть было очень комфортно, пока зверь не начал двигаться своей плавно раскачивающейся походкой. Так что уже через полчаса Торренса начало укачивать, а к полудню, когда караван устроился на дневной привал, пережидая жару, мага мутило так, что даже вода во рту вызывала желание исторгнуть не только ее, но и все внутренности вообще.
Уложив верблюда, Торренс кое-как сполз с него, не обращая внимания на насмешливые взгляды караванщиков, и, пошатываясь, побрел к кибитке. Изумруд, в отличие от хозяина, чувствовал себя неплохо. Он лежал между бурдюками с водой и мешками с разными необходимыми в дороге мелочами и с интересом выглядывал в приоткрытое полотно кибитки.
- Хорошо тебе? Не хочешь местами поменяться? - Изумруд оскалился, весело поблескивая глазами. – Понятно, не хочешь. Тогда я, пожалуй, прогуляюсь пешочком, а эту заразу возьму за повод.
Верблюд оглянулся на хозяина и вскинул верхнюю губу, явно насмехаясь над всадником.
- Вот противная скотина, - вздохнул Торренс, наполняя осушенную за дорогу флягу прохладной водой.
Им предстояло провести с караваном около двух недель, после чего незаметно уйти, чтобы держать путь дальше на юг, благо карта с указанием водных источников была, хоть и не полная. Близко к скале, на которой находился Звездный храм, никто из кочевников не приближался, так что об источниках возле нее никто рассказать не мог, но Торренс надеялся на собственные силы, не зря же ему были подвластны все четыре стихии.
Караван пробыл на отдыхе три часа. Все это время Торренс дремал в тени кибитки, поэтому, когда был дан сигнал выступать, был вполне готов идти дальше. Подняв верблюда, маг проверил крепления упряжи к оглоблям, после чего подхватил длинный повод и пристроился на свое место в караване.
Идти по твердокаменной земле было тяжелее, чем передвигаться по утоптанной лесной дороге, но тут выбирать особо не приходилось: коврами ему путь никто выстилать не спешил. К вечеру ноги гудели, но Торренс, стиснув зубы, упорно шел вперед. Когда же караван добрался до небольшого оазиса и Бариан дал сигнал к остановке на ночь, маг буквально рухнул рядом со своей кибиткой, не имея сил заниматься обустройством лагеря. К счастью, от него этого никто не потребовал. Набравшись сил, он просто расседлал своего верблюда, отвел его внутрь заграждения для животных, наскоро собранного опытными караванщиками, и, вернувшись к кибитке, забрался в нее, чтобы тут же заснуть.
Изумруд некоторое время тихо лежал рядом, прислушиваясь к происходящему в лагере, а когда там все затихло, выбрался наружу. Оазис действительно был маленький, расположенный вокруг озерка с желтоватой водой, имеющей явный привкус железа, но пить эту воду можно было. В этом месте даже кое-какая живность водилась, и уже через полчаса кот вернулся к кибитке, неся в зубах небольшого зайца. Двух других он успел благополучно употребить в пищу перед возвращением.
Утром Торренс обнаружил возле себя подношение Изумруда.
- Ого, это я так спал, что даже не заметил твоего ухода? Плохо. Но еще хуже, что магическим кругом я не озаботился.
Повздыхав над своей рассеянностью, Торренс отнес зайца кашевару, готовившему еду для караванщиков, и договорился, что будет время от времени снабжать его мясом, а взамен получать пару мисок с кашей. На том и ударили по рукам.
До первого поселения пустынников караван добирался два дня. Все это время Изумруд исправно прятался в кибитке до темноты, а потом выходил на охоту, старательно избегая кочевников, так что уже на следующий день о Торренсе поползли всякие слухи. Например, о том, что его жена так прекрасна, что он ее даже ночью от всех прячет, а еще говорили, что он может приманивать животных своим колдовством. Но верхом глупости стала сплетня о том, что странный попутчик, который только притворяется кочевником, умеет становиться невидимкой. Конечно же, караванщики практически сразу же раскусили маскировку Торренса, очень уж он неловко обращался с верблюдом, на котором дети кочевников учились ездить раньше, чем ходить, да и вести себя в пустыне он совершенно не умел, чем не раз забавлял караванщиков. Да, Торренс ничего не знал о жизни пустынников, но он учился и не стеснялся спрашивать, чем вызвал уважение бывалых путешественников.
Кочевники, по племенам которых караван совершал «обход», располагались на стоянки в больших оазисах. Как рассказывали по вечерам за ужином, за эти самые оазисы в прошлом много раз разгорались войны между племенами, пока число пустынников не сократилось вполовину. Поставленные на грань выживания, они начали заключать мирные договоры, используя для этого браки между наследниками, а потом заметили, что дети, рожденные от смешанных браков, сильнее и умнее своих более «чистых» собратьев, и нередко именно они впоследствии становились во главе своих кланов.
Торренсу было очень интересно слушать истории о пустынниках и их быте, а потом он, когда караван прибыл на место, своими глазами смог убедиться в том, что рассказы не были выдумками: быт кочевников действительно был столь прост и в то же время сложен, как и говорили. Их жизнь подчинялась строгим законам, несоблюдение которых грозило смертью не только нарушителю, но и всему его роду. Пустыня не любила шутки и не прощала неосторожность. К сожалению, в последнем Торренс убедился на собственной шкуре через двенадцать дней после выхода каравана из Риэнии.
К тому времени Изумруд уже безбоязненно покидал кибитку в светлое время суток, хотя его первое появление было встречено блеском стали испуганных караванщиков. Потом все долго смеялись, а тогда маг чуть не поседел от страха за своего друга и даже кинулся вперед, закрывая его собой. Потом, конечно, все разъяснилось, Торренс даже прощения попросил у караванщиков за свой невольный обман, после чего был прощен и приглашен выпить мировую. Особо, конечно, никто не пил, караванщики просто добавляли некоторые травки в привычный всем жителям таки, отчего тот веселил и придавал больше бодрости. Часто пить такое глава каравана не позволял, но изредка расслабиться… почему бы и нет.
