Мгновенно двое, сидящих за длинным столом, вскочили на ноги. Мать Шайи, конечно, как всегда, выглядела словно жертва. А выражение ее отца, как всегда, было снисходительным.

Обойдя стол, Стоун притянул в объятия Шайю.

— Привет, малышка.

В ответ она крепко его обняла.

— Привет, папа, — сказала она, отстраняясь, — Это моя пара, Ник.

Стоун оценивающе посмотрел на Ника.

— Сейчас?

— Ник, мой отец — Стоун.

— Приятно познакомиться, — сказал Ник, пожимая руку человеку. У него были такие же цветом глаза, как у Шайи, но в них не было той шаловливости, присущей ей — вместо этого, в его глазах читалась жестокость и опасность.

Ник и его волк признавали хищника, когда видели одного из них, а стоящий перед Ником мужчина как раз был хищником. Он также знал, что и Стоун увидел в Нике хищника, и это важно, потому что он не позволит кому-то пытаться запугать его.

— Взаимно, — протянул Стоун, но звучало это далеко не честно.

Затем Ник переключил внимание на мать Шайи, и тут же пожалел. Женщина практически насмехалась над дочерью, изображая недовольство.

Его волк зарычал, давая знать Нику, чтобы он предостерег женщину от необдуманных действий, которые могут обидеть Шайю. Ник собирался именно это сделать, когда Шайя снова взяла его за руку и дважды сжала, явно давая понять «прошу, брось».

— Мама, Ник. Ник, моя мама Габриэль.

Он просто коротко кивнул женщине.　

— Мы можем присесть? — Не дождавшись ответа, Ник сел на стул, напротив ее отца.

Остальные быстро вернулись на свои места. Прежде чем любой смог сказать хоть что-то, открылась дверь и появилась Тарин. Встав рядом с Рони, они кивнула Стоуну в знак приветствия, и тот кивнул ей в ответ.

— Здравствуй, Тарин, — произнесла Габриэль, перекинув рыжую косу через плечо.

Тарин бросила на нее испепеляющий взгляд.

— Угу.

Стоун, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди.　

— Итак… ты решил, наконец, заявить на Шайю права. Мне интересно знать, почему ты так долго тянул с этим. — Это был не вопрос, а упрек, сказанный с рычанием.

— Тогда вы должны спросить Шайю наедине об этом, — ответил Ник.

— Я спрашиваю тебя.

— Ага, но я не объясняюсь перед другими людьми — только перед Шайей.

Стоун прищурил глаза и пристально смотрел на Ника, но ничего не сказал. Нику показалось, что такой ответ выбил для него немного уважения Стоуна… или мужчине не понравилось, что Ник такая сволочь, хотя с Шайей он таким не был.

— Как вы оба? — с улыбкой спросила Шайя, нарушая неловкое молчание. Напряжение, витавшее в воздухе, практически потрескивало.

Положив руку на спинку стула, Ник играл с волосами Шайи, и это ей приносило то самое спокойствие, которого ей сейчас не хватало.

Габриэль мгновенно ответила.

— Если хочешь знать, то я совсем не хорошо, себя чувствую… хотя вряд ли тебе это интересно. Я не спала несколько недель. Без сомнения это стресс увидеть, как родная дочь покидает меня и не отвечает на звонки.

— Прости меня, если мне не доставляет радости, когда меня оскорбляют и вызывают чувство вины за собственную жизнь, — все еще улыбаясь, ответила Шайя.

— Ты всегда была эгоисткой и сложным ребенком, — заявила Габриэль. — И никогда не проявляла чуткости к моим проблемам.

Ощутив, как раздражение Ника набирает обороты, Шайя сжала его бедро под столом.　

— Ты обращалась к целителю? — Это вторая тема для разговора, которая помогает изображать заинтересованность.

— Да. Он сказал, что со мной все в порядке, — фыркнула она. — Можешь ли ты в это поверить?

Что ж, да, Шайя могла в это поверить.

— И как вы думаете, что с вами? — пробубнил Ник, желая, чтобы женщина перевела с Шайи внимание. Ник терпеть не мог людей, которые симулируют со здоровьем, когда так много людей, которые действительно больны.

— У меня проблемы со щитовидной железой, я точно это знаю. И мне плевать, что там говорит целитель, я знаю свое тело. И я читала про симптомы в Интернете. Может быть, пока я здесь, Тарин взглянет на меня.

Альфа-самка просто уклончиво хмыкнула.

— Итак, ты уже не веришь, что у тебя сердечная недостаточность, тромбоз вен и перелом лодыжки? — спросила Шайя.

Она ненавидела себя за то, что срывалась и злилась на мать, но та действительно хорошо эмоционально манипулировала. Сколько раз Шайя слышала слова «я думаю, что умираю», но ничего страшного не происходило.

В прошлом Шайя каждый раз тащила Габриэль к целителю, и когда они приезжали оттуда, ее мать, слабая и жалкая, по возвращении выглядела радостной и бодрой — она любила внимание.

Она нашла ту точку соприкосновения, где жизнь Шайи вращалась вокруг Габриэль и ее «условий». Эта одна из причин, почему Шайя перешла в стаю Феникс, хотя она по-прежнему продолжала навещать маму, по крайней мере, в те дни, чувствуя себя без вины виноватой.

И конечно, когда Шайя переехала в Аризону, некому было суетиться вокруг Габриэль — Стоуна, конечно, не «веселила ее драматургия», как он это называл.

Как она и ожидала, Габриэль восприняла это в штыки. Она считает, что имеет право на время Шайи, внимание и ее помощь. Габриэль, казалась, вот-вот отчитает Шайю, но заговорил Стоун. Он обратился не к Шайе, а к Нику.

— Расскажи о себе.

Ник отлично различил этот обманчиво-дружелюбный тон. Он и сам использовал его с веб-дизайнером.　

— Я не прошу разрешения быть парой вашей дочери. Я уже ее пара. Мы заявили права друг на друга. Если ты спрашиваешь меня не потому, что хочешь меня узнать, то я рад буду ответить.

Стоун улыбнулся, отчего Шайя напряглась.　

— Я пытался разузнать о тебе за твоей спиной. — Его тон был ровным и спокойным. — Но никто ничего не смог рассказать. Почему?

Ник не ответил, а лишь улыбнулся.

— Если у тебя больше связей и союзников, чем у меня — а у меня их не мало — ты должен был завоевать преданность многих людей. Все, что мне действительно интересно знать, это то, что ты завоевал преданность моей дочери, и планируешь ли ты дать ей то же самое взамен.

— Я всегда был предан Шайе.

— А я ему, — сказала Шайя отцу, прислонившись к Нику.

— Ты веришь, что он это заслуживает? — искренне задал вопрос Стоун.

Шайя кивнула.

— Он причинил мне боль, но у него были причины не заявлять на меня права — весьма хорошие. Все сложно.

— С парами всегда так, — вздохнув, проворчал Стоун.

Ник заметил веселую улыбку на лице своей пары и хмуро посмотрел на нее.

— А что насчет тебя, Тарин? — спросил Стоун — Если и есть тот, кто вступится за Шайю, как я — и, конечно же, Ник — сказал он так покровительственно, что Маркус подавился от смеха, — так это ты. Он достоин ее?

— Никто не достоин Шайи, — фыркнула Тарин. — Но она права — у него были причины не ставить на ней метку. И Ник доказывал снова и снова, что она превыше всего. И если тебе станет от этого лучше, то Ник полностью под ее каблуком.

Ник хмуро посмотрел на блондинку.

— Я не «под каблуком».

— Конечно, нет, — успокаивала Шайя Ника, гладя его по руке, — ты просто хорошо поддаешься тренировке. — Она засмеялась над его тихим рычанием. Повернувшись к отцу, Шайя сказала: — Хотела тебе сказать, у меня собеседование на должность посредника. Если я получу…

— Ты получишь, — заверил Ник.

— Это значит, что мне придется много путешествовать. Может быть, я даже побываю в тех местах, о которых ты мне рассказывал, когда я была маленькой.

Когда Стоун взял Шайю за руку, то улыбка на его лице была самой искренней. Он коротко кивнул Нику, что можно было расценить как «сейчас я тебя принимаю». Конечно, прием оказался не самым теплым, но этого хватило, чтобы поднять Шайе настроение. А потом Габриэль взяла и все испортила.

— Путешествовать? Ты ничему не научилась, глядя на мои отношения с твоим отцом? Пара не может быть разделена на долгое время. — Она бросила взгляд в сторону Ника. — Ты скоро узнаешь то, что я чувствую всю свою жизнь.