Приходившие в голову научные версии были не менее бредовыми, так как от науки я был не менее далек. Так что ноль идей, ноль соображений. Что ж, будем исходить из неизвестности причины и враждебности всего окружающего, а там посмотрим. Простая истина, но путь к ней дался ценою в четырнадцать жизней, забранных кроваво и жутко, осознанием собственной беспомощности и готовностью к смерти, я ведь не рассчитывал тогда выжить...

- Иргель! - повторил гостеприимный спаситель.

- Алистер, - я решил не открывать своего имени и назвал первое, пришедшее на ум. Мало ли, возможно, в этом мире имена имели определенную власть над своими владельцами. Если же нет, то я все равно ничего не теряю, и если мне суждено остаться здесь надолго, что же, новая жизнь, новое имя, строчки на первой странице только начали заполняться, для этого мира, каким бы он ни был, я чистый лист.

- Алистер, Алистер, Алистер! - Иргель будто пробовал мое новое имя на вкус, повторяя его, то с разной интонацией, коверкая иногда до комичности, то растягивая, словно пытаясь найти идеальное произношение.

- Алистер, - произнес я четко и внятно, не хотелось в дальнейшем откликаться на по-идиотски звучащее имя, - Алистер!

- Алистер! - Иргель кивнул, потом указал на перебинтованную червем руку и показал ладонью, как кусают, - Аскх! - потом показал растопыренную ладонь, - Хатур аскх! - пять, хатур - это пять, пять аскх, пять тварей, почти закончивших мое существование в своих желудках, я кивнул ему и повторил, - Хатур аскх!

Он довольно улыбнулся. Потом поднес руку ко рту и сделал вид, будто ест, - Каисэ! Каисэ! - я опять кивнул, голодным не останусь, уже лучше. Так мы разобрались с обозначениями "пить", "туалет", "холодно", "больно", "да", "нет" и другими, в итоге чего мой словарный запас пополнился двадцатью тремя словами. Еще обратил внимание, что почти все он произносит певуче, растягивая и играя интонацией, а на мои попытки повторить лишь ухмыляется и кивает. По-видимому, мое произношение его немало веселит и, вполне возможно, слова в этом языке могут менять смысл от интонации. В общем, прозанимались мы до самых сумерек, и Иргель решил, что пока хватит.

- Туалет. Спать.

- Да, туалет, - я кивнул и попытался сесть на лежанке, но накатившее головокружение заставило судорожно схватиться за стену и сморщиться, в глазах помутнело. Неужели я потерял так много крови? Или это отравление? Плевать, выкарабкаюсь, и, сжав зубы, медленно поднялся.

- Больно? - Иргель вопросительно уставился на меня.

- Нет, туалет, спать, - кое-как доковыляв до выхода из пещеры, по стеночке, не спеша, добрался до ближайшего дерева и, не особо раздумывая над правилами приличия, стал облегчаться. А теперь представьте себе, вас шатает, немного кружится голова, вокруг смеркается, видно только шагов на двадцать, над головой черное небо, испещренное мириадами звезд, и червь на каждое напряжение руки пытается еще плотнее сжать кольца, а вы стоите себе и мочитесь в незнакомом мире на неизвестное вам дерево. Что может чувствовать человек в такой момент? Мне был грустно...

Так, пункт "Туалет" завершен, переходим к пункту "Спать". Повторив обратно тот же маршрут, осторожно лег и прикрыл глаза. Иргель еще чем-то шуршал, что-то делал, но переутомление взяло свое и я, не обращая ни на что внимания, заснул.

Снилась какая-то чушь, в общем, как и всегда. Куда-то шел, за кем-то бежал, что-то делал, и хотя уже слышу щебет птиц и возню Иргеля снаружи, мозг все еще пытается удержать суть сна, но тщетно. Как отрезало. Ладно, нужно вставать, а то от долгого лежания голова начинает болеть. Открыл глаза, принял сидячее положение, потянулся - хорошо! В теле ни капли боли, только дискомфорт от засохшей мази и обхватившего руку червя. Как ты там, трудяга, справился за ночь, а то мне не в кайф тебя на руке таскать. Провел рукой по шерстке - мягкая, приятная на ощупь, только вид отталкивающий, а так очень даже ничего, нужный в хозяйстве питомец.

В пещере за ночь ничего не изменилось, только у лежанки на стуле лежал ярко-красный фрукт и стоял стакан чего-то буро-зеленого - ясно, выпить и съесть. Ну что же, приступим: залпом проглотил неаппетитную на вид жижу, ничего так, вроде киселя, и потянулся за фруктом. Но не успел. От выхода из пещеры раздался полу-скулеж, полу-вой, а через мгновение мой недоеденный завтрак гипнотизировали два чужих глаза. Примечательно, что глаза были на уровне стула, а чуть ниже была некислая такая пасть с набором зубов, способных поспорить с циркулярной пилой, довершало же картину непропорционально маленькое, по сравнению с головой, тело, четыре мускулистые лапы и обрубок хвоста - просто сказочный головастик. Если бы пасть была закрыта, я, может, и умилился бы, но вид открывшихся мне зубок напрочь согнал утреннюю дрему и заставил собраться. А головастик все так же неотрывно смотрел на фрукт и уже начал тихонько поскуливать. Ага, клянчит. Ну что же, друг, твоя улыбка меня убедила, не буду его есть - осторожно двигаю фрукт на край стула. А дальше и смех, и грех, еле сдерживаюсь, чтобы не заржать во все горло. Это чудо, с башкой, почти перекрывающей седло стула, встает на задние лапы, а так как пасть то у нас "во", да и губятки не меньше, просто так взять вкусное не получается, тогда оно поворачивает свою головеху набок и пытается ухватить его боковыми зубами. Но вот незадача, фрукт упругий, и при захвате зубами пружинит, отталкивается. Тогда это чудо переводит взгляд на меня и, продолжая держать боком свою распахнутую пасть, начинает скулить. Вам когда-нибудь скулила белая акула с карликовым тельцем? Думал, не выдержу, смех от комичности происходящего буквально душил, а я продолжал смотреть в эти глаза напротив и слушал жалобный скулеж. Но чуду, видно, надоела моя нерасторопность, оно отскочило от стула и возмущенно вэкнуло. Именно так, что-то схоже с "Ввв-еээк!", только тем еще баском.

Ну что, похоже, ты отличный парень. Держи, заработал, и уже безо всяких опасений бросаю ему фрукт. Пасть только чавкнула и вновь уставилась на меня. Что, мало? Ну, извини, больше нет, и показал ему пустые руки. Чудо приблизилось и поочередно обнюхало каждую, да, брат, не обманываю, нет больше. Обнюхав стул, и еще раз недоверчиво проверив каждую руку, головастик неудовлетворенно фыркнул и косолапой походкой отправился к выходу. И то верно, пойдем, найдем твоего хозяина, пора определяться в этом мире.

Иргель обнаружился неподалеку, он сидел боком ко мне и не подвал признаков жизни, словно статуя, ни единого движения. Подойдя ближе, с беспокойством понял, что он и не дышит - будто передо мной и не человек вовсе, а искусно изготовленная восковая фигура. Головастик развалился тут же, но от него, хотя бы, раздавались всхлипы и всхрапы, явно живой.

- Иргель! - беспокойство нарастало, он даже не шелохнулся, - Иргель, что с тобой? - подошел ближе. Он открыл глаза, когда я уже собирался его тормошить, спокойный, умиротворенный взгляд. Пробежав по мне, задержался на черве, грудь постепенно начала вздыматься во вдохе-выдохе, руки на коленях чуть заметно дрогнули, человек явно оживал.

- Савва ли таэ, больно? - кивнул на руку.

- Нет, уже лучше, кто это? - кивнул на головастика.

- Барут, - он поднялся и кивком предложил мне следовать за ним. У входа осторожно размотал червя и отнес его внутрь, оставив меня с недоверием разглядывать зажившие шрамы - да-да, именно зажившие, еще раньше я бы сказал, что такое не возможно, но глаза не врут. По ощущениям рука была полностью работоспособна и никакого дискомфорта не ощущалось. Такое впечатление, что шрамам не один год, даже кожа почти ничем не отличалась, просто следы укуса и не более.