Интендант обреченно завизжал, понимая неизбежность печальной развязки.

От отвращения Стокса передернуло. Он бы уже давно выписал калечному мутанту одноразовый билет за борт, но Марта и слышать об этом не хотела. Стокс, конечно, понимал, что несчастный уродец - единственное, что напоминало Марте о том, что прошлая жизнь не просто набор воспоминаний, а когда-то действительно была, но пределы, какие-то пределы, все-таки, должны были существовать.

- Бобо! - строго сказал Стокс, - Пр-р-рекратить!..

Ничего не изменилось.

Противоборствующие стороны, по-прежнему упорно не замечая ничего и никого, продолжали яростное сражение за дверь. Победа Бобо, судя по всему, была неизбежна, но тут Стокс, которому это противоестественное зрелище успело изрядно поднадоесть, выстрелил из маузера в потолок.

Интендант, мгновенно понявший, что он убит, без чувств упал на пол и, кажется, уже совсем не дышал.

Простодушный Бобо, еще до конца не поверивший в наступившее счастье, сначала, оцепенев, постоял на пороге, растерянно переводя взгляд с бездыханного интендантского тела на маузер в руке Стокса, а потом, что-то сообразив, бросился наутек.

Стокс вздохнул и убрал маузер в кобуру.

- ОН ушел? - почти не шевеля губами, трагическим шепотом спросил интендант, предусмотрительно не выходя из образа убиенного.

- Вполне, - сказал Стокс, - Поднимайтесь.

- Он ТОЧНО ушел? - интендант был само бесконечное сомнение.

- Точно, точно, - терпеливо сказал Стокс, - Поднимайтесь. Нехорошо ведь так. Стыдно.

- Хорошо вам говорить, товарищ Стокс, - интендант приоткрыл глаза и косил ими в сторону двери, ничему и никому не веря, - А мне вот - не стыдно. Нисколечко. У вас вот - пистолет имеется. А мне что делать? Не люблю я эти пистолеты, правда! Даже - побаиваюсь несколько.

- Тогда терпите, - пожал плечами Стокс, - Или научитесь быстрее бегать.

- Да-да, конечно... - интендант был все еще напуган, - Скажите честно, товарищ Стокс, для мня это очень, очень важно - ОН, все-таки, ушел?.. Понимаете, товарищ Стокс, я всего лишь хочу быть уверенным... Вы понимаете?.. Я, конечно, осознаю, что просьба моя кажется вам достаточно малозначительной, но, тем не менее, товарищ Стокс...

Стокс рассеянно слушал его сбивчивые объяснения, незаметно перетекающие в невнятное бормотание. Объяснения были унылы, пугающе однообразны и бесконечны, хорошо просматривающийся коридор был совершенно пуст, и все это было скучно и никому и никогда не нужно, и еще, почему-то, очень хотелось встать, скомандовать парализующим душу ревом: "Смир-р-но!.." и снова выстрелить в потолок.

* * *

Сирин, в ожидании профессора, дремал, прикрыв ладонью глаза. Слышно было, как профессор гремит инструментами, вполголоса чертыхается и бубнит под нос какие-то совершенно незнакомые формулы, и Сирин, упорно намереваясь из вежливости дождаться завершения подготовительного процесса, решил хотя бы немного отдохнуть.

Отдыхалось плохо. Кресло было неудобным, угловатым и жестким, и Сирину удавалось только какими-то случайными короткими урывками проваливаться в беспокойный неглубокий сон, откуда его немедленно выбрасывало в предельно насыщенную неугомонным и вездесущим профессором реальность, из-за чего ожиданию, казалось, не было конца.

Но потом профессор, наконец, радостно прокричал: "Готово!", слышно было, как где-то неподалеку загудело и с характерным треском заискрило, отчаянно воняя озоном, затем что-то оглушительно громко, по всей видимости, взорвалось, и откуда-то повсюду, со всех сторон, появился свет.

Сирин убрал руку и, совершенно ничего не понимая, огляделся вокруг. В глаза нестерпимо било слепящее горячее солнце - и это было необъяснимо и странно. Кресло осталось на месте, но все остальное отсутствовало. А на месте отсутствия, прямо здесь и теперь, была большая лесная поляна, поросшая выгоревшей пожелтевшей травой, в центре которой в данный момент Сирин и находился.

Потом откуда-то сбоку налетел легкий ветерок и в этом невероятном и неожиданном лесу тихо зашумели сосны.

"Да что же это такое?" - в легкой панике подумал Сирин, - "Розыгрыш? Мистификация? Сон?.. И где профессор?.."

- Профессор!.. - на всякий случай позвал Сирин, - Профессор, вы где?..

Но никто не отозвался, только в лесу, словно тихонько переговариваясь, все о чем-то шумели и шумели сосны. Сирин в полной растерянности снова закрыл глаза и принялся пытаться найти какое-нибудь правдоподобное и логически непротиворечивое объяснение происходящему.

Так, думал Сирин, предположим, что профессор мог запросто соорудить сферический киноэкран и, используя специальную оптику, через несколько проекторов выводить картину полного обзора местности. Со звуком. Мог ведь? Вполне. А есть еще такая штука, как голография. Или, например, чтобы не усложнять, предположим, что профессор незаметно так, шутки ради, распылил усыпляющий газ, а потом вывез меня сюда. И кресло - вывез. Тоже, кстати, мог. Зачем, только? И хлопотно, к тому же. Нет, тогда должно быть что-то другое. Гипноз, например. То есть, должен тогда был где-то в квартире прятаться и гипнотизер. Где? А в ванной он и прятался, потому что только туда я и не заглядывал. Так, решено, все это - просто гипноз. Сейчас я открою глаза - и все будет, как раньше.

Сирин открыл глаза, закрыл и снова открыл.

Ничего не изменилось. Из объяснимой реальности присутствовало только кресло, такое же угловатое и неудобное.

Шутка, похоже, затянулась. Нет, подумал Сирин, вот когда профессор, наконец, объявится, я ему все выскажу, все. Некоторое время Сирин подбирал слова, которые он обязательно скажет упорно скрывающемуся неизвестно где профессору - но это не помогло. Растерянность понемногу начинала перерастать в злость, и шутнику-профессору в ближайшее время на глаза Сирину было лучше не попадаться.

А потом в лесу, где-то сбоку, женский голос отчаянно закричал: "Помогите!..", потом еще раз, и Сирин вдруг с ужасом понял, что это голос Маши.

Конечно же, Сирин ошибся.

Голос был похож невероятно, но это, все-таки, была не Маша.

Сирин понял это только после того, как, задыхаясь и обливаясь потом, добежал до места, где происходило что-то ужасное и дикое.

Две личности весьма потрепанного вида озабоченно и торопливо срывали остатки одежды с той, чей голос был таким знакомым и близким.

В голове у Сирина словно что-то замкнуло.

"Да вы что!.." - взревел он и, не помня себя от ярости, бросился вперед.

* * *

И опять, вот, Арчибальд отличиться сумел. Только пожевали мы снова и водички похлебали, как с вопросом очередным каверзным он и вылез.

Интересно, говорит, а вот придурки - осознанно за нами ухаживают или, все-таки, инстинкт у них такой, как у пчел?

Хитрый вопрос, ничего не скажешь. Даже Блондин сразу не придумал, что ответить, а уж мы с Филимоном - вообще растерялись. Хотя, конечно, не так все просто может быть, как с первого взгляда кажется. С одной стороны - вроде как вполне разумная деятельность у придурков на предмет полного благополучия нашего, но ведь, однако, забывать не следует, что и инстинкты - очень даже сложные бывают.

Спорили мы, спорили - до одурения полного и, в результате, разделились наши мнения ровно наполовину.

Я, по размышлению здравому - к разумности ограниченной придурков вознамерился склониться, Блондин все шумел и доказывал, что не ведают они, что творят, а Арчибальд, как и обычно всегда и бывает - воздержался.

А Филимон - со всеми мнениями согласен был, так, на всякий случай.

И, раз гармонии полной мы не достигли по вопросу этому, то решили, что за придурками мы теперь, в перерывах между едой, внимательней наблюдать будем, а за нашим - особенно, пока ясности исчерпывающей, наконец - не достигнем.

Интересно ведь нам это, все-таки, правда.