Стокгольм Стокгольм. Окраина. Сосна. Сырые мхи. Изрезанный ландшафт изысканной столицы, Где лес и город равновелики́, Где Рождество весь год готово длится. К Трём Кронам доберусь, прорезав лабиринт Озёр – прозрачных слёз, и удивлюсь привычно Венку из летних трав на станции вдали, И с Карлсоном опять поговорю о личном. Февраль-то уходит… Февраль-то уходит, уходит! Осталось нам мелочь одна: Пять дней, и зима на исходе, Синоптики знают – весна. И значит, поднимет подснежник, Как руки, свои лепестки Все к небу и к солнцу – так нежно, Как дети в объятиях – легки. Но кто-то невидимый, дерзкий В порыве холодной молвы Сорвёт дуновением резким Беретик с её головы. И та, с февралем не враждуя, Покорно подставит лицо; Подумает – для поцелуя, Но нет – для тяжёлых оков. Уходит, упрёком последним Своих неудавшихся зим, Ненужной простудой весенней Напомнив, что все ещё чтим. Дорога в хедикос[6] Четыреста зимних сквозных километров На север, где скалы испытаны ветром, Туда, где мосты вырастают в тумане. Нет нас – только фары в дорожном дурмане. Нет нас, только магия вечной дороги, Над нами витают дорожные боги; И только глаза в изумлении детском Сияют, да быстро колотится сердце. Мы все – ожиданье, и все – нетерпенье, Здесь нет окончанья, есть только движенье, И тень, что так резво бежит перед нами, Вот-вот обернётся лосями, волками. Здесь чудо под каждой еловою веткой, И радость открытия, как птица из клетки, Летит, и бездумное счастье возможно Без всяких причин, без конца – непреложно. Цветы в снегу Цветы в снегу. Волнуется февраль! Летят на полотно белил остатки. Но выше небеса – прозрела даль, И солнце с февралем играет в прятки. То выглянет, все страхи растопив, Пригрев надежды радостное семя, То заморозит из последних сил, И снова на душе сомнений бремя. Но нежные воспрянут лепестки, Как только луч появится всесильный, Так наши дни весёлые близки! Художник – март эскиз наметил синим. Ангелу Ты к нам на землю ангелом вернулся, Мой давнишний, мой запоздалый друг, На мраморной плите замкнулся круг, Скупой дефис судьбою обернулся. Скорбит твой друг, и добрая жена Так безутешна, как солдатки в горе, Жжёт память, словно мертвенное море, Как плача безответная стена. А я не плачу – я тебя не знала, Я только душу детскую твою Застать успела, и любовь свою Я ангелу дарю в плаще астрала. С тобою говорю, тебе пишу, Ты детских грёз живое изверженье, Ты моей жизни взрослой продолженье, И я с тобой, как с ангелом, грешу! Мы и звезды Мы – просто звездная пыль, Мы все – осколки звезды, Мы – отзвуки мироздания, Вот в правой руке застыл Мельчайшим нейтрино мечты Твой первый проблеск сознания. Вот в левой руке горит И жаркой лавой течёт Вся память забытых предков, А время тихонько спит, Пока поспешно идём По жизни неясным меткам. Куда – не знает никто, Зачем – не дано нам знать. Невидимы те скрижали. Но верим – звёздным манто Укроет планета – мать, Вселенской полна печали. Квартира на память Оставь себе, как старую закладку, Квартиру, что над аркой продувной. Там я дружила с девочкой одной – Кудрявой Олей. С ней играла в прятки. Возьми себе на память жизни все, Что так старались, силились сложиться. Многоголосье эхом будет длиться, Выть ветром на затерянной косе. Нет Оли. В ее комнате закрытой Пылятся нашей жизни короба, И горькие, ненужные слова Стоят вокруг услужливою свитой. Купи себе за доллары и кроны Корабль, разбитый бурею. Вороны Hа пепелище сломанных судеб Кричат, что будет горьким этот хлеб. Прага Марины Цветаевой Купим в Праге книжные закладки И забавный чудо-календарь, Улочки сыграют с нами в прятки, Карлов мост взметнётся, словно встарь. Обойдём концерты и музеи Равнодушным взглядом в этот раз, Будем два весёлых ротозея Градом восхищаться напоказ. Готика и пышное барокко Высятся над Влтавою седой, И Марины незабвенной строки Чайками парят над головой. Здесь ходила, думала, любила – По булыжной скользкой мостовой, И горят засохшие чернила В том кафе под Смиховской горой. Под мостом тоскует верный рыцарь: Тонкий профиль, гордая спина; Так уж в жизни выпало случиться – И в печали, и в любви одна! Ну, а Прага? Та её любила! Как могла, согрела и спасла. Лето ей хмельное подарила, Дров в кривой избушке припасла. С благодарным сердцем уезжала, С Прагою простившись и простив Всех и всё – ей Праги было мало, Нам вполне, Марину навестив. вернутьсяХедикос – деревня на северо-западе Швеции, недалёко от границы с Норвегией.. |
