Выступление поэта Мне сказали – дано тебе десять минут, Чтобы вывернуть душу свою наизнанку, Как дрозду, что вот-вот запоет спозаранку; Как его, мою песню весеннюю ждут. Он там щелкает клювом, а я прочищаю Свое горло каким-то нелепым стишком, Так ребенок касается звука смычком, Неуверенно в музыку нас посвящая. Так художник касается кистью холста, Одной линией резкой меняя пространство, Нарушая границы того постоянства, Что так долго хранило невинность листа. В этот миг чудотворны и дрозд, и творец, Кто на ощупь идет за невидимой нитью И всему вопреки, по простому наитию, Собирает пахучие травы в венец. И когда уже принял он форму и цвет, Ты за десять пустых и ленивых мгновений Хочешь музыки, мысли и всех откровений, Что создали ту песню, стихи и портрет? Твоим детям, родина
Родина! Убиваешь ты лучших своих сыновей Под кремлевскими звездами. Пройдено Ими сотни нехоженых троп и путей Меж твоими погостами. Дерзкими Были речи их, умными были глаза, Молодыми запомнятся. Вескими Были пули в упор, не скатилась слеза, Палачи не опомнятся. Родина! Почему не щадишь ты своих сыновей, Не оденешь их в звездное? Отданы… Эти жизни, ты мертвых полюбишь скорей, Нас ведь много так, Родина! Пасхальное Вечер тихий – тени длинны, Незасеянные склоны, Одинокие осины, Непроснувшиеся клены. С лошадей попоны сняли, Кони фыркают призывно, Удивляться не устану Сельской пасторали мирной. Как с апрельскими ветрами Полетят по небу гуси, Как в пасхальную неделю Вторят – Господи Иисусе! Как все зимние потери Позабыты в лихорадке, Как украсив вербой двери, Мы играем с жизнью в прятки. Бессонница Подражание м. цветаевой Я больше не люблю ночь, Хочу из темноты – прочь, Мне мыслей тяжела сень, Хочу я прямиком в день! Бессонница, ты мой враг! Покой мой разнесла в прах, Заложница твоих чар, Тебе свой посвящу дар. А может быть, ты мой друг? Спасательный ты мой круг… Подаришь неземной слух, И стану я тобой вдруг. По ту сторону сна По ту сторону сна Дождем отзовется день Короткого лета. И роз карминных стена Сегодня опять пьяна Росой и рассветом. По ту сторону сна Походка её легка – Опять танцует она По высохшей мостовой. Резвится, как мячик. Другу Бывает так – не спит твой старый друг, Рефлексия внезапно одолела; Ты прыгаешь за руль и утром вдруг Ты под его балконом между делом Так буднично идёшь и докурить Торопишься вторую сигарету, Чтоб после без умолку говорить, Пить кофе и за чистую монету Все жалобы его, все откровенья Принять и абсолютным божеством Простить грехи и сделать наставленья, Чтоб радостным оставить грустный дом. Сто дней без сна Не спать. Писать хорошие стихи. В стихии ночи вязнуть с головою. Ждать сна-волшебника – шаги его тихи, Но перст его царит не надо мною. Устать. Читать у лампы в забытьи О том, как где-то в глубине Макондо Не спал Хосе Буэндиа – мотив Всё напевал навязчивый и модный. Он напевал и рыбок мастерил, И чуда ждал нежданного, большого, Пергаменты читал и долго жил; Так долго, что в конце не помнил, кто он. Забыть. Стереть значенье букв и цифр Из памяти, жить краткое мгновенье И верить, что без нас прекрасен мир, Забвение принять, как вдохновенье. Сто дней без сна, а может быть, сто лет, В ночи мы бесконечно одиноки, И бесконечно веянье планет Над головой, и неизвестны сроки. О бессоннице и способах борьбы с ней. «Вот так они и жили в постоянно ускользающей от них действительности, с помощью слова удавалось задержать её на короткое мгновение, но она должна была неизбежно и окончательно исчезнуть, как только забудется значение букв. У входа в город они повесили плакат <Макондо> и ближе к центральной площади другой, побольше – <Бог есть>». (Гарсиа Маркес «Сто лет одиночества»). Разговор в ночи Как поздно…но срывается с крючка Мой сон, как незатейливая рыбка. Лишь дразнит чешуей издалека, Блеснув на солнце туловищем гибким. Как рано…я с часами не в ладу, Они по дому гулким метрономом Всё ходят, и в полуночном бреду Мне видится мой дом чужим и новым. Как странно…этих мыслей чехарда Не только мой уставший мозг терзает, Ведь неспроста взошедшая звезда Мне на вопрос случайный отвечает. |
