После бессоницы Мне подарит бархатные розы Неизвестный ранее любовник. Хрупких снов нечаянный виновник, Словно бриз, во тьме задует слезы. Не войдет ни юношей, ни старцем, Лишь накинет покрывало ночи. И когда отяжелеют очи, Сны нагрянут разудалым танцем. Уроки русского Мы по-русски будем говорить, Называть своими именами Станем вещи. Чудо-письменами Заболеем. Славно будем жить. Мы, как дети, выберем слова Главные. Мы будем лаконичны. Без налёта маски ироничной Азбуку мы выучим сперва. Выучим домашние слова, Добрую застольную беседу: К завтраку – слова, слова – к обеду – Быта немудреная канва. И по-русски будем мы любить – Старомодно и высокопарно; Мы, наверно, будем странной парой – Из любви кириллицу творить. Вдалеке от Будды На балконе моем растут салат и петрушка, За окном моим идет снегопад вишневый, И хранит мой зыбкий мир антураж наружный, Хоть вокруг земля трещит до своей основы. Сотрясаются горы, сходят с ума лавины, И в отчаянии ищут люди дорогу к Будде, Чтоб к нему попасть не надо нынче причины, Нужно только в лотос сесть в толпе многолюдной. Сесть голодным старцем в рваной, цветастой робе, Сесть младенцем тихим с фотогеничным взглядом, Сесть массовкой целой из бесконечной пробы Бесконечного сериала прямо из ада. И мелькают лица средь новостей пустячных, И горят глаза в потоке ежеминутном, И всё глубже тонем мы в показном и зряшном, И всё дальше мы от тех, кто познали Будду. Абруццо[5] Не смою соль и волос иссушу Отчаянной жарой полуденного солнца, Опять твоим я воздухом дышу, Впустив вершины гор в открытое оконце. Абруццо, я теперь уж не вольна Решать куда и с кем отправиться в дорогу, Твоей я нежной синевой больна Над узкой улочкой к заветному порогу. Твои закаты опалили взгляд, И светится опять пейзажем Рафаэля Твоя долина – я смотрю назад Библейскою женой, от грусти каменея. Трабокко Трабокко над морем глубоким. Глядит Адриатики око В проём между сосен высоких, Всё манит несбывшимся роком. Любовь в Италии Жара. Цикады. Солнце вновь Царем сидит на небосклоне, И нам с тобой пора исполнить Наш старый ритуал – любовь. Панини. Кофе. Мёд и сок. Мы снова будем только двое, Лицом к лицу с тобой не скрою, Что жизни выучен урок. Что каждое мгновенье дня В его стократном повторении Несет в себе благословение Того бессмертного огня. Знойный день
Моря соль и неба синева Слились на горячем горизонте. Тонким воском тянутся слова, Зной разлит, как сладкий крем Пьямонте. Годовщина Сыграем фруктово-цветочно На яблоках с гроздью вишневой. Немодно, негромко, кулёчно На тёплой скамейке садовой. А может, сыграем картинно? На скользком блестящем паркете, Где тени колышутся длинно В вечернем таинственном свете? А, может быть, традиционно? За столиком с Монтепульчано… Я буду чарующе-стройной, Меня очаруешь ты – piano. Давай-ка сыграем на славу! Четыре из всех неразлучных; И даже на грозы управа Найдется – рассеются тучи. Мой Петербург Мой милый город! Гордый Петербург! Я уезжаю, не успев привыкнуть… Лишь только блудной головой приникнуть К подножьям статуй – рук, замкнувших круг. Теперь уж мой удел – не успевать, Смотреть взахлеб, не говоря ни слова, Как вознеслись тяжелые подковы Коней твоих, привыкших побеждать. Я не ропщу, я выбрала сама С чужой земли тобою любоваться И этой грусти снова предаваться В разрыве вечном сердца и ума. Маргарита Надену я алмазное и бархат, Войду, как королева королев, В чертоги, где атласом полог заткан, Где ждут меня сто юношей и дев. Скажу слова, как древние молитвы, Пошлю любовь на ультра-частоте И усмирю всех тех, кто жаждет битвы, Им подарю все ключики к мечте. И в зеркало взглянув, как Маргарита, Нагая, изумленная собой, Скажу я – в моих венах жизнь разлита, Фонтаном бьет! Лечу! Лети со мной! Стихия Швыряло море в мокрое окно Обрывки трав и тихо свирепело, Я удивлялась – что ему за дело? Ведь я его поклонница давно. Меня ль пугать, меня ли искушать? Я со стихией заодно – я знаю – Слепа ее любовь! Я принимаю На веру все, без цели понимать. Оно убьет, оно же излечит От всех житейских ран и не сложений Людей и судеб – так, без приложений, Одной волной твою судьбу решит. |
