Димидис развернул пергаментный свиток.
— Все мы прочли о проступках сего юноши: драка в таверне, уничтожение собственности, нападение на стража гончей. Он присутствовал на представлении, где высмеивались джордайни, а затем помог артисту бежать. Он сражался на дуэли оружием, запрещенным для его касты — к тому же украденным, и после обнаруженным у него. На допросе в тюрьме он не подчинился представителю закона и отказался назвать имя вора. Это имя вырвали бы у него в Инквизиции, если бы не вмешательство инквизитора Кивы.
Старик сделал паузу и посмотрел на собрание.
— Вот обвинения, выдвинутые против Маттео из Дома джордайн. Кто-либо желает высказаться в его защиту?
— Я, господин Димидис.
Маттео ощутил чувство благодарности, но не особенно удивился, увидев как его любимый учитель, боевой маг Вишна, поднялся с места.
— Как и многие из студентов, Маттео выехал в Кербаал с тяжелым сердцем. Вам известно, что Андрис, близкий друг Маттео, был убит тем утром по приказу гончей Кивы.
— Что является ее правом и ее долгом, — указал Димидис. — Продолжайте.
— Я отправил Маттео в город, зная что некоторые учащиеся найдут выход своему горю. Если из-за этого возникли проблемы, часть вины лежит на мне. Строго говоря, я особо настоял, что Маттео должен проследить за одним из своих собратьев. Это он выполнил в точности. Второй студент вернулся к нам во время, невредимый и ни в чем не обвиненный. Это он начал драку в таверне, а Маттео остановил ее.
— Дела одного джордайна отражаются на всех. Вот почему существует этот суд. Маттео всего лишь делал то, что велит долг.
— Именно это я и утверждаю, — энергично подтвердил маг. — Юный джордайн исполнил свой долг и исполнил его хорошо, вопреки своему личному горю. Если он и был, возможно, несколько импульсивен в последовавших событиях, мы, конечно, можем учесть сопутствовавшие обстоятельства.
Судья уставился на боевого мага словно тот заговорил на калишитском, Общем или еще каком варварском наречии.
— Это все? Вы не можете добавить ничего значимого?
Мгновение маг отвечал ему столь же недоуменным взглядом.
— Видимо нет, — коротко бросил Вишна и уселся с резкостью, выражавшей скорее гнев, чем смирение.
К изумлению Маттео, следующим встал Феррис Грейл. Маттео почти не общался с этим магом, старшим преподавателем Дома джордайн. Однако тот видимо знал юношу куда лучше. Своим звучным голосом он заговорил об ученичестве Маттео, его интеллекте и незапятнанной репутации.
— Мы получили одиннадцать запросов на услуги этого джордайна, — заключил главный мастер. Он положил лист пергамента на стол перед Демидисом. Судья взял его и стал просматривать, с еще более суровым выражением лица.
— Я тоже прошу слова, — объявила Анналия Грей, профессор логики и риторики. Она была единственной женщиной среди джордайнов в поместье, и в диспутах не уступила бы любому из них. Обычно Маттео внимательно слушал, когда она говорила, впечатывая ее слова в память. Но сейчас, хотя будущее юноши зависело от ее искусства, он не мог заставить себя прислушиваться. Вместо этого его глаза притягивала фигура в зеленом и золотом, легким шагом скользившая к судье. Он едва заметил, когда Анналия закончила свою речь, хотя на место она села под взрыв аплодисментов.
Кива, маг-гончая, пришла высказаться в его защиту.
Вот уж чего Маттео не ожидал, и нельзя сказать, что такой союзник был ему в радость. Он с растущим беспокойством выслушал, как Кива повторяет все уже сказанное, умолчав о других вещах, еще не прозвучавших в зале суда: сражении Маттео с вемиком на задворках Кербаала и имени девушки, которую он защищал. Тзигона была упомянута лишь как "вор, укравший меч", и "уличный артист" когда Кива дошла о столкновении Маттео и Мбату в таверне Падающей Звезды. Если опираться на слова Кивы, можно было подумать что речь идет вообще о двух разных людях.
Наконец Маттео предоставили слово. Он поклонился сначала Димидису, затем всему собранию.
— Все обвинения, выдвинутые против меня, истинны. Я благодарен мастеру Вишне за его слова и его сочувствие, но я отвечаю за собственные действия, а не обстоятельства, послужившие их причиной. Я сожалею о том, что нарушил закон джордайни, и приму любое наказание, назначенное советом. Прошу лишь об одном: чтобы мне позволили задать инквизитору вопрос, не дающий мне покоя.
Димидис, на которого речь и просьба Маттео произвели благоприятное впечатление кивнул.
— Разрешаю.
Маттео вызывающе посмотрел на эльфийку.
— Дракон не срывается с небес охотиться за кроликом в кустарнике. Почему же вемик Мбату, правая рука мага-гончей и ее личный телохранитель, гонялся за молодой женщиной, о которой говорят лишь в связи с представлениями в таверне или обычным воровством?
Всех присутствующих его слова заставили вздрогнуть и заинтригованно прислушаться.
— Хороший вопрос, — признал Димидис, впервые глядя на Маттео с интересом. — Леди Кива, нам интересно будет услышать ваш ответ. Весьма интересно. Из вашей речи я решил, что Маттео связался с двумя преступниками, а не с единственной девушкой.
Взгляд гончей полыхнул, затем на миг нерешительно дрогнул. Ледяная маска вернулась на место так быстро, что Маттео, не следи он за ней в оба глаза, мог бы решить, что первая реакция ему почудилась.
— Здесь нечего объяснять, — холодным звенящим тоном объявила Кива. — У девушки острый язык, и джордайни не единственные мишени ее шуток. Днем раньше она оскорбила Мбату. Вемика нетрудно разозлить, а в гневе он агрессивен. Их вражда — его личное дело, ко мне не относящееся, и за свои действия он уже подобающе наказан. Что же до недопонимания в отношении ее личности, прошу вас помнить, что для меня ваш язык не родной. У меня нет точности речи джордайна. Один преступник или два, девушка — забота вемика, не моя. Я о ней ничего не знаю, и знать не хочу.
Столь обыденное объяснение казалось несколько разочаровало Димидиса.
— В таком случае, полагаю, мы закончили. У меня нет иного выбора, кроме как объявить дело закрытым. Среди запросов на Маттео присутствует один, который мы едва ли можем игнорировать. Прокопио Септус, лорд-мэр Халараха, нуждается в совете.
