Проект плотины разрабатывался в двух вариантах: один — с глубоким бетонным зубом в верховой части плотины, другой — с развитым в верховую сторону профилем (как тогда мы говорили, с «распластанным профилем») с небольшим центральным бетонным зубом и стальным шпунтом в середине этого зуба.

Проводя тщательное экономическое сравнение и особенно учитывая производственные сложности сооружения глубокого бетонного зуба, я пришел к выводу о безусловной целесообразности второго варианта, т. е. плотины с развитым профилем. А. И. Фидман согласился с этой точкой зрения. После серьезного и, надо сказать, бурного обсуждения этого вопроса в управлении Свирьстроя (в Ленинграде) этот вариант был утвержден. Принятая и осуществленная конструкция плотины представлена на рисунке.

Поперечный разрез плотины гидростанции Свирь-3

Интересно отметить, что и в годы начала строительства крупных объектов в нашей стране, равно как и сейчас, придавалось большое значение составлению конкурирующих конструктивных и планировочных вариантов различных инженерных решений с их глубоким экономическим и производственным анализом и сравнением.

В своей дальнейшей проектной и строительной практике я не раз убеждался, что сооружения даже при большем объеме работ, но с меньшим заглублением (особенно на водоносных грунтах) оказываются экономичнее и производственно проще. Это определяется прежде всего не объемом бетонных работ, а большой трудоемкостью сооружения заглубленного зуба с неизбежным применением стальных шпунтов, креплений и обычно сложного водоотлива.

После выполнения основных задач московским проектным бюро Свирьстроя и его ликвидации в 1929 г. я некоторое время работал в Водоканалпроекте, проектируя ряд сооружений системы водоснабжения Донбасса, а затем — заведующим Гидробюро небольшого треста Гидротехстрой ВСНХ СССР. Этот трест осуществлял в основном изыскательские и проектные работы по небольшим гидротехническим сооружениям при промышленных предприятиях, а также по гидросооружениям для прудовых рыбоводческих хозяйств. Сооружения эти были мелкие, но в весьма разнообразных природных условиях и инженерных формах, что позволяло накапливать опыт гидротехнического проектирования.

В числе сооружений, по которым мы вели изыскания и проектирование, была и небольшая гидроэлектростанция в Чувашской АССР на реке Цивиль между Канашом и Чебоксарами. Железной дороги между этими городами тогда не было, поэтому наши неоднократные поездки в этот район совершались на лошадях, а зимой на аэросанях. По молодости лет это было, конечно, интересно, даже романтично. Тем более, что гидростроители должны были в буквальном и переносном смысле принести свет в эти края, в тамошние села, очень отсталые, с патриархальным укладом жизни. Здесь самовар считался тогда признаком богатого хозяйства!..

Сейчас это совершенно другой край. Бывая в последние годы в Чувашии, я увидел и процветающие электрифицированные колхозы с обильной сельскохозяйственной техникой, и железнодорожные станции вместо постоялых дворов, и новых людей — хозяев своей судьбы. И невольно вспомнились те далекие годы…

Опыт проектирования и строительства сравнительно мелких объектов убедил меня в том, что отношение инженера-строителя к порученному делу, отдача сил и знаний, проявление инициативы в поисках лучших технических решений не должно зависеть от размера поставленной задачи. Масштаб объекта может предопределять только количество инженерного труда, затраченного на него, но никак не должен снижать ответственность за выполняемую задачу. Пренебрежение, недостаточное внимание к так называемым мелким объектам всегда приводит позднее к тяжелым ошибкам, нерациональным решениям и плохой организации работ и на более крупных стройках.

Страницы о годах ученичества мне бы хотелось закончить упоминанием о первых опытах литературно-технической работы.

Зная нужду курсового и дипломного проектирования в типовых пособиях, в 1929 г. я попытался составить пособия по сооружениям, применявшимся в те годы для искусственных водных путей. Опыт удался. МИИТ издал две книжицы: «Типовой проект бетонного шлюза напором 4 метра» и «Типовой проект плотины системы Пуарэ».

Вскоре после окончания института меня заинтересовали вопросы воздействия льда на гидротехнические сооружения и борьбы с ним. Сейчас уже не могу вспомнить, что послужило толчком для работы над этой темой — интересной, но почти не освещенной в технической литературе того времени. В этих замыслах меня очень поддерживал знаменитый гидротехник Всеволод Евгеньевич Тимонов — профессор Ленинградского института путей сообщения и председатель секции ледотехники научного общества инженеров-гидротехников. Так или иначе, результатом этой четырехлетней работы явились книги, посвященные ледотехнике: «Структура и физические свойства ледяного покрова пресных вод», «Действия ледяного покрова на сооружения и борьба с ним».

А в 1933 г. Энергоиздат выпустил еще одну книгу «Зимняя работа затворов гидротехнических сооружений». По этому поводу мой отец шутил: «Ты уже который год все свободное время готовишь мороженое!..»

Я упомянул о книгах вовсе не из тщеславия. Глубоко убежден, что инженеру-строителю, конструктору следует систематически вести записи, поверять бумаге (ведь память не беспредельна!) свои наблюдения, мысли, придирчиво анализировать уже сделанное, размышлять. Они необходимы прежде всего для самого себя, для накопления опыта, для того, чтобы потом поделиться им с другими.

У меня это давно уже стало привычкой, заменившей все другие увлечения. Работал над записями и по вечерам, и во время редких отпусков, и в вагоне поезда, и в автомашине. Последние годы отлично работалось во время продолжительных перелетов на многочисленные стройки в отдаленные районы страны. Стремление к обобщению и связному изложению собственных мыслей, к изучению опыта коллег по тому или иному техническому вопросу превратилось в какую-то потребность. В этом я находил большое удовлетворение, а иногда и утешение «в минуту жизни трудную».

Рассказ об этой стройке мне хотелось бы предварить небольшим экскурсом в историю. С давних пор купцы московские, новгородские, псковские, тверские, казанские, рязанские и иноземные «спрямляли» свои торговые пути из Москвы на Балтику через Московско-Волжское междуречье. Для этого использовались сравнительно полноводные тогда притоки Волги — реки Дубна, Сестра и притоки Москвы-реки — реки Истра, Клязьма, Сходня. Водоразделы между ними преодолевались посуху, то есть лодки и ладьи перетаскивали, «волочили» по нескольку километров. В перевалочных пунктах тех времен родились города Вышний Волочек, Волоколамск.

Судя по архивным данным, в 1674 г. появилось первое предложение о создании искусственного сквозного водного пути, соединяющего р. Москву с Верхней Волгой. Предлагалось «прокопать» водный путь от притока Волги р. Тверца с использованием Ильмень-озера и р. Цны. При Петре I число подобных проектов умножилось. В 1698 г. Петр нанимает множество специалистов в области каналостроения, в том числе англичанина «шлюзного дела мастера» Яна Перри. В летописи бывшего Песношского монастыря, располагавшегося на р. Яхроме, близ с. Рогачево, записано, что в 1699 г. или 1700 г. Петр «ради изучения судовых ходов из Волги в р. Москву» плавал по рекам Дубна, Сестра и Яхрома. Но проекты так и остались проектами.

Рост товарооборота между двумя российскими столицами Санкт-Петербургом и Москвой, отсутствие между ними благоустроенных дорог и примитивность транспорта заставили в 20-е годы XIX столетия вновь вернуться к вопросу соединения Москвы с Волгой. В 1825 г. начаты работы по соединению притока Москвы — Истры с реками Сестрой и Дубной, причем центральным водохранилищем, питающим этот водный путь, намечалось использовать Сенежское озеро. На водном пути длиною 57 верст было намечено устроить «36 шлюзов из кирпича с цепями и кордонами из тесаного камня, длиною каждый 85, шириною 15 и глубиною воды 5,5 футов».